Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков

Мы видели те условия, которые сделали эту цель недостижимой московским или французским путем — усиления монархической власти, собирания власти и централизации управления. Напротив, политический процесс в великое княжение Сигизмунда I идет в направлении ослабления не только господарской власти, но и народившегося было значения господарской рады.

Рада оказалась не в силах выработаться в значительную административную власть, не стала во главе сеймов как носительница крепкой центральной власти, хотя имела, по-видимому, не мало данных для этого и шла не без успеха по пути к этой роли.

Постоянные и весьма продолжительные периоды отсутствия господаря, как мы уже видели, возлагали на раду всю полноту забот о ходе управления. Но красной нитью проходит через всю первую половину XVI в., в княжения Сигизмун-да Старого и Сигизмунда-Августа, ее бессилие как административной инстанции. Насущная потребность упорядочить управление вызывает в эту эпоху развитие двух единоличных властей для управления военного и финансового — гетмана наивысшего и подскарбия земского. О дебютах первой из этих должностей речь уже была. Созданное в замену личной власти господаря как единоличного вождя соединенных военных сил всех земель государства гетманство наивысшее могло только окрепнуть в своем значении в эпоху все нараставшей борьбы с Москвой.

Наряду с этим нарастает у станов сейма настроение тягости непомерных жертв, поглощаемых войной, и стремление сложить возможно большую часть бремени на господарский скарб и на господарские имения.

На сейме 1544 г. князья, паны и шляхта просили, чтобы господарь, на котором лежит обязанность давать оборону подданным, делал взнос из скарба в суммы, собираемые по решению сейма на военные нужды, и нес бы военную службу с так называемых «спадковых» имений, т. е. тех земских имений, которые переходят к нему в порядке выморочности. Сигизмунд выразил удивление, что его равняют с подданными, «бо то есть речь незвычайная а ни пристойная господарю, дабы его милость имел з вами, подданными своими, в оной службе з имений спадковых быти ровним», и отказал{145}. Отказывал он и позднее, когда сеймы домогались, чтобы шляхта этих «спадковых» имений причислена была к общему стану шляхетскому, пользуясь общим «земским правом», и служила под хоругвями шляхетских ополчений.

Это стремление поставить господаря, так сказать, на одну доску с другими землевладельцами сказывалось даже в требованиях, чтобы он сам «рушался» своей особой в походы, — требованиях, особенно неприятных Сигизмунду-Августу, чуждавшемуся походной жизни.

Эти отношения к великому князю чрезвычайно характерны. Видим своеобразную трактовку носителя верховной власти как силы не столько органически необходимой для государственного дела, сколько отвлекающей значительную часть средств от этого дела. Глубокое падение авторитета власти господарской ввиду систематического абсентеизма обоих Сигизмундов из Литвы — естественный результат сложившихся условий и отношений. Ведь упреки и требования вроде приведенных нельзя не признать, несомненно, заслуженными. Это же течение сказалось и в отношении к сбору «серебщизны», податков, поконевых сборов на военные нужды.

Если правительство было более чем право в постоянных жалобах на то, что ухваленные сеймами сборы поступают крайне неаккуратно, с огромными недоимками за ряд лет, с невозможностью добиться их взыскания, то и сеймы имели достаточно оснований подымать вопрос о том, куда деваются собранные деньги, и жаловаться на прямое расхищение господарских имуществ, уходивших повально в «заставы» поистине ростовщического характера в руки вельможных панов.

Вопрос о расходовании «серебщизны» возник в начале правления Сигизмунда-Августа. Сейм 1547 г. нашел нужным, выразив недоумение по поводу того, куда девались средства, собранные по ухвалам сеймовым на земскую оборону, просить господаря, чтобы впредь эти деньги расходовались «одно на посполитую оборону земскую, на люди служебные», а для гарантии, что так будет, поступали бы не в общую казну, скарб земский, а на хранение особой комиссии из двух избранных лиц и писаря с обязанностью отчитываться в них перед сеймами.

Из отчетов земского подскарбия за 40-е годы видно, что, действительно, несмотря на постановления 1538 и 1540 гг. не обращать сбор «серебщизны» ни на какие иные расходы, кроме «обороны земской», значительная часть их ушла на «оправы послом», на покупку коней для дворян господарских и разных товаров у турецких и татарских караванов, на нужды «минцы» господарской, т.е. денежного двора. Господарь ответил с досадой, что все произведенные расходы касаются «потребы земское», а отчет дается ему и раде.

Недоверие к господарскому хозяйничанью сказалось, с одной стороны, в протестах 1544 г. против частых сборов «серебщизны», которые становятся почти постоянной податью и потому, являясь по форме уступкой добровольного изъятия из привилегий, разрушают в конце концов самую суть привилеев. И сеймы были правы — общие условия жизни государственной должны были вести к установлению постоянной общей подати как прочной основы государственных финансов. Но станы отступали перед такой перспективой, тем более что могли заявить: пользы-де от этих сборов для государства они не видят.

Сенокос. Гравюра XVI в. 

Такими пререканиями подготовлено было постановление сейма 1568 г. Сеймовая ухвала, назначившая новую «серебщизну», предоставила ее расходование гетману наивысшему, которому поручен и набор жолнеров (эта «серебщизна» определена взамен посполитого рушенья), а также управление всей наемной военной силой, держание всех жолнеров под гетманскою «справою и послушенством».

Лишь по «квитам» гетмана могла расходоваться эта военная казна.

Эти постановления, по справедливому замечанию Любавского, превращали главнокомандующего-гетмана в своего рода военного министра, ведающего и комплектование армии, и всю военную администрацию, и расходование сумм, назначенных на военные нужды{146}. Непрерывность военного напряжения требовала организации постоянного войска по типу наемных войск и постоянного деятельного надзора за состоянием оборонительных средств государства.

Такова почва, на которой вырастает крупное значение гетмана наивысшего, явившегося заменой, а скорее суррогатом, прочной организации военного и военно-финансового управления. Гетман даже раздает «до воли и ласки господарской» земли за военную службу, и сам господарь нередко через него осуществляет свои пожалования заслуженных людей, поручая ему «яко гетману наивысшему» подыскать соответственные имения для того или иного лица. Но на должности гетмана остается печать власти экстраординарной, снабженной временными и чрезвычайными полномочиями.

Воплощаемая в гетманских полномочиях сторона государственной власти прочной, устойчивой, органической силы в них не получила.

Аналогичным явлением можно признать и развитие полномочий подскарбия земского. Как постоянный орган управления подскарбий имеет более устойчивое значение, чем гетман, в системе управления Литовско-Русского государства и ведает в нормальное время все государственные доходы и расходы, в том числе и военные. Первоначальная роль подскарбия — быть господарским казначеем и расходовать по распоряжениям (устным и письменным) господаря и его панов-радных казну господарскую.

Несколько более широкое значение приобретает подскарбий в конце княжения Сигизмунда I больше в силу огромного личного доверия господаря к Ивану Горностаю, подскарбию с 1530 г., чем вследствие развития самой должности и строя финансового управления. Только к 60-м годам XVI в. невозможная неурядица в заведывании государственными финансами привела к попытке внести в эту сторону управления больше единства и порядка расширением компетенции земского подскарбия. Из господарского казначея он определенно стал действительно земским в силу постановления Виленского сейма 1561 г.

Этот сейм сделал попытку усилить финансовые средства казны, увеличив косвенные налоги — мытные, шинковые и иные, — обязав господаря не отдавать их в аренду или заве-дывание помимо представлений подскарбия. Все «поборцы» ставились под присуд и послушенство подскарбия земского, который один и возбуждает ходатайства о предоставлении кому-либо льгот. Расходы из скарба производятся им по приказу господаря или формальному, «з сполные намовы», постановлению рады.

В руках подскарбия сосредоточивается при Сигизмунде-Августе и все управление господарским хозяйством, получившее особое значение ввиду реформы этого хозяйства новой размежовкои крестьянских участков с целью уравнения как размера наделов, так и обложения крестьян повинностями, замены дробных и пестрых повинностей чиншем и барщиной, наконец, раздачей пустых участков новым тяглецам. Во главе всего этого дела — волочной померы и введения новой уставы господарского хозяйства — стоит подскарбий земский. Устава эта подчинила контролю подскарбия всех держателей различных держав на землях господарских, сильнее централизуя эту сторону финансового управления.