Дневник горничной - Октав Мирбо

И они страстно желали, чтобы их депутат, у которого, как говорится, корова отжевала язык, обладал бы таким же даром речи, как господин настоятель… Его резкое и упорное вмешательство в коммунальные дела не раз смущало мэра, выводило из терпения другие власти, но за ним всегда оставалось последнее слово, вследствие его божественного дарования, вбивавшего каждому гвоздь в голову. Одной из его маний было то, что детей плохо обучают.

— Чему их учат в школе?.. Ничему… Начнешь их спрашивать самые элементарные вещи… Одна жалость… Слова не умеют сказать.

Обсуждая печальное положение умов, он обрушивался на Вольтера, на французскую революцию… на правительство, на дрейфусаров… Впрочем, это делалось не в церкви, не публично, а только в интимном кругу друзей, потому что, несмотря на свою независимость, г. настоятель держал ухо востро… По понедельникам и четвергам он обычно собирал во дворе своего дома множество детей, и в течение двух часов сообщал им изумительные сведения, пополняя при посредстве этого педагогического приема пробелы светского обучения.

— Ну-ка… дети мои, кто-нибудь знает из вас, где прежде находился земной рай? Кто знает, пусть поднимет руку, ну!..

Ни одна рука не поднималась… В глазах всех светилось любопытство, а священник, подергивая плечами, восклицал:

— Безобразие… Чему же вас учит ваш учитель?.. Ну! вот вам и светское обучение, — бесплатное и обязательное… Недурно… Ну, так вот я вам расскажу, где находился земной рай, слушайте!

И он начинал, морщась, но категорически:

— Земной рай, дети мои, чтобы там ни говорили, находился не в Пор-Лансоне, не в департаменте Нижней Сены, не в Нормандии, не в Париже, не во Франции!.. Тем более он не находился ни в Европе, и даже ни в Африке и ни в Америке… Тем паче в Австралии… Понятно?.. Некоторые утверждают, что земной рай находился в Италии, другие — что в Испании, потому что в этих странах растут апельсины, маленькие обжоры!..

— Все это ложь, страшная ложь… Прежде всего, в земном раю не было совсем апельсинов… Были только яблоки… на наше несчастье…

— Ну-ка, пусть кто-нибудь из вас ответит…

— Отвечайте…

И так как никто не отвечал:

— Рай находился в Азии… — возглашал г. настоятель громовым негодующим голосом… — В Азии, где в прежние времена не было ни дождя, ни снега, ни града… ни молнии… В Азии, где все зеленело и благоухало… Цветы были вышиной с деревья, а деревья — с горы… Теперь в Азии ничего этого нет… В наказание за совершенные нами грехи, теперь в Азии остались только китайцы, конхинхинцы, турки, черные еретики, желтые язычники, убивающие святых миссионеров и попадающие в ад… Это я вам говорю… Теперь другое!.. Знаете вы, что такое вера?.. вера?..

Один из школьников очень серьезно пробормотал, точно отвечая заученный урок:

— Вера… надежда… и милосердие… это одна из трех евангельских добродетелей.

— Вы отвечаете не то, что я спрашиваю, — возражал г. настоятель. — Я вас спрашиваю, в чем состоит вера?.. Ах!.. Вы и этого не знаете?.. Ну так вот, вера заключается в том, чтобы верить тому, что вам говорит ваш священник… И в том, чтобы не верить ни одному слову вашего учителя, потому что он ничего не знает, ваш учитель… И то, что он вам рассказывает, никогда не было…

Церковь в Пор-Лансоне известна археологам и путешественникам. Это одна из самых интересных построек в этой части Нормандии, где их столько находится… На западном ее фасаде, над главным входом в готическом стиле, находится розетка вся сквозная, удивительно тонкой, изящной работы; конечность северной стороны, переходящая в мрачный закоулок, украшена более грубыми и менее стильными фигурами. Здесь находится много странных изображений чертей, символических животных и святых, похожих на бродяг, которые под резным кружевом фриз, предаются странным телодвижениям… К сожалению, большинство из них попорчено и изуродовано. Время и варварская стыдливость священнослужителей постепенно разрушали эту скульптуру, напоминающую сатирическим сладострастием главу из Рабле… Печальный, скромный мох обрастает эти каменные тела, которые вскоре превратятся в непоправимые развалины. Здание разделено на две части смелыми, тонкими аркадами, и его окна, сверкающие на южном фасаде, на северном буквально пылают. Громадное стекло над головами, в виде огромной красной розетки, также сверкает и горит точно заходящее осеннее солнце.

Двор г. настоятеля, обсаженный старыми каштанами, непосредственно сообщался с церковью, через маленькую дверцу в одном из фасадов; единственный ключ этой двери находился или у него или у настоятельницы богадельни, сестры Анжелики. Худая, поджарая, еще не старая, но поблекшая и мрачная, сплетница и проныра, сестра Анжелика была преданным другом г. настоятеля и его интимной советницей. Они виделись каждый день, секретничали, изобретали муниципальные и электоральные хитрости, обсуждали семейные дела пор-лансонцев; старались посредством разных хитросплетений обернуть все административные распоряжения в свою пользу. Все мерзкие истории, ходившие по местечку, происходили от них.

Все это подозревали, но никто не смел сказать, опасаясь острого ума г. настоятеля и всем известной злости сестры Анжелики, управлявшей богадельней со всеми эксцессами придирчивой и взбалмошной женщины. В прошлый четверг г. настоятель, собрав детей на дворе, сообщал им сногсшибательные сведения по метеорологии… Он объяснял происхождение грома, ветра, града, молнии.

— А дождь?.. Знаете ли вы, что такое дождь?.. Откуда он?.. Каково его происхождение?.. Теперешние ученые скажут вам, что дождь это сгущение паров… скажут еще и многое другое… Они лгут… Это все еретики… сообщники дьявола… Дождь, дети мои, это — Божья кара… Бог недоволен вашими родителями, которые последние года отказались от весенних крестных ходов… Он сказал себе: «А! Вы заставляете вашего доброго священника вместе с церковным сторожем и певчими мерзнуть одних по полям и дорогам. Хорошо… хорошо!.. Берегите свою жатву, бахвалы!..» И велит дождю падать… Вот, что такое дождь… Если бы ваши родители были добрыми христианами, если бы они соблюдали обязанности верующих…, никогда бы не было дождя…

В эту минуту сестра Анжелика появилась на пороге низенькой дверцы. Она была бледнее обыкновенного и страшно взволнована. С головы ее сбился белый капюшон, и крылья его мотались в испуге и беспорядке. Увидя учеников, собравшихся вокруг г. настоятеля, она намеревалась быстрым движением отступить и закрыть дверцу… Но г. священник, изумленный ее внезапным появлением, сбившимся чепчиком, чрезвычайной бледностью, уже шел ей навстречу, скривив губы и вращая глазами.