Докаюрон - Юрий Иванов-Милюхин

— Хм… ты и раньше казалась мне девушкой разумной. Но все равно, поздравляю.

— Это я должна благодарить тебя за хорошую, главное, настойчивую мужскую работу, — она приблизилась, поцеловала Доку в щеку. — Прощай, моя такая мучительная первая любовь. Навсегда.

Скрипучая обшарпанная дверь пропустила девушку в коридор и с тоскливыми звуками закрылась обратно, по деревянной лестнице простучали осторожные каблуки. Дока бросился к незашторенному окну, лбом прилип к прохладному стеклу. Она уходила от подъезда легкой походкой, лишь чуть больше отставляя круглую попу назад. Необычная за долгую скуку ночная партнерша на глазах исчезала навсегда. Дока грохнул кулаком по подоконнику, он понимал, что изменить уже ничего нельзя, потому что в многолетних мечтах о нем девушка поставила окончательную точку. Она сумела призрачные иллюзии воплотить в реальность, оставив его на том же распутье с тремя дорогами в никуда.

Глава четырнадцатая

На просторную лоджию на пятнадцатом этаже элитной гостиницы в центре столицы Нидерландов опускалась прохладная ночь. Солнце уже закатилось, черная гладь залива вдали отблескивала разноцветными электрическими бликами от вспыхнувших радужными пожарами общественных заведений по берегам и на воде. Зябко подрожав плечами, женщина поднесла ко рту тонкую черную сигарету, сделав губы подобием свежего пунцового бутона, вдохнула дым, пустила его кольцами к электрическому кренделю над головой. Мужчина бросил руки на стол, поддернув рукав пиджака, долго рассматривал светящийся зеленоватым светом золотистый циферблат. Затем поднял хрустальный фужер с рубиновым вином, неторопливо опорожнил его до дна. И тоже потянулся за сигаретами.

— Странные мы создания, никогда не знаем, чего хотим, — нарушила молчание женщина. На груди в серебряном колье холодно сверкнули крупные бриллианты, россыпью бенгальских огней отозвались в небольших подвесках под маленькими сережками в ушах. — Но я довольна, что рассказ закончился на этой ноте. Именно так поступила бы и я… скорее всего. На уровне интуитивном девушка поняла, что в отношении старого дружка она глубоко заблуждалась. В многолетнем единоборстве с собой необходимо было поставить основательную точку. И она ее припечатала. К месту и вовремя.

— Иначе ее разорвало бы от внутреннего перенапряжения. Не помогло бы и удачное замужество, потому что чувство неудовлетворенности бесследно не проходит. Я так понимаю женскую вашу психологию?

— Почти, она и правда здорово отличается от мужской. Эта девушка наверняка не сразу доверилась бы тому начальнику смены на ее заводе, к которому поспешила. В душе у нее оставался бы морозный ком чувств к Доке, который вряд ли растопило бы даже то обстоятельство, что не первая любовь, а тот, из областного центра, лишил бы ее девственности. Отсюда следует, что терпения на нормальную семейную жизнь у обоих могло бы не хватить. Теперь же она летела к нему как на крыльях, не имея за спиной сомнительного груза неудачной любви.

— Я с тобой полностью согласен, — немного помолчав, опустил голову с идеальным пробором в чуть тронутых сединой темных волосах собеседник. Казалось, прическу он себе сделал на все времена. — Странно, как сама жизнь распоряжается нашими судьбами. Она заставляет нас задумываться над каждым шагом, не делать ничего, не прокрутив поступок в мозгу по тысяче раз. И все равно потуги ее бесполезны, лишь единицы отказываются идти по первобытной тропе, то есть, на поводу у чувств.

— Не потому ли в своем развитии человечество до сих пор находится на прежнем уровне, за тысячелетия не изменившись ни на йоту? — с расстановками произнесла длинную фразу женщина. — Оно достигает невиданных успехов лишь в смысле техническом, забывая о расчистке потоков сознания в разуме собственном…

— Об избавлении себя любимых от вредых привычек, необдуманных поступков, просто обычных штампов, мешающих достичь ощутимых высот, — оседлал философскую волну собеседницы и мужчина. Вытащив из коробки хорошую сигарету, размял ее в пальцах, поднес зажигалку. Выдохнув дым, постучал плотным квадратиком из зеленой яшмы по краю стола, с улыбкой продолжил. — Я, конечно, не властелин мира, даже не царь, но до сих пор не в силах представить, что получится, если все мы начнем строго соблюдать заповеди Божьи. Ведь миллиардов иисусов в принципе быть не может, вернее, не должно, иначе мир превратится в хрупкий однобокий сосуд, который любая недоразвитая особь расколет прикосновением мизинца. Бытие состоит из противоречий, на них оно держится, ими существует. Скажем так, тем и крепко мироздание, что противопоставляет все всему, извлекая из противостояния простейшее трение, от которого возгорается сама жизнь.

— Ты знаешь, даже на эту неоспоримую аксиому имеется своя, абсолютно противоречивая, истина в последней инстанции, — рассмеялась женщина. Отпив из бокала несколько глотков вина, весело посмотрела на собеседника. — Если взять, например, идеальную супружескую пару, то все преимущества ее святого образа жизни будут на лицо. Во первых, они живут дольше других людей, счастливо, без раздоров и метаний с поисках только своего — лучшего — пути. Во вторых, обычно уходят из жизни без болезней и прочих невзгод.

— В третьих, такие старики сразу попадают в заслуженный ими еще на земле рай, — солидарно похмыкал и мужчина. Посерьезнел. — Это видимая часть айсберга под названием земное бытие. Такие люди просто научились упреждать конфликты, внешне оставаясь невозмутимыми. Но внутри у них борьба не ослабевает ни на минуту. Согласись, чтобы сохранить благоприятную атмосферу в доме, нужно приложить немало усилий.

— Кто бы сомневался, и все–таки, этот пример достоин подражания.

— Не спорю, на уровне чувственном так оно и есть на самом деле. Но я сравнил наше существование с айсбергом. А подводная часть холодной глыбы полностью состоит из противоречий физических. Снова на первый взгляд не стоящий внимания пример. Когда мы кушаем, пища проходит через пищеварительный тракт, создавая определенное трение. Когда идем, совершаем движения, за их счет осуществляя трения. Мысль наша, прежде чем воплотиться в нужное действие, немало потерзается среди других мыслей. И так далее, то есть, если мы говорим о бытии, оно имеет право на жизнь лишь через противоречия.

— Прости, милый, здесь я хочу высказаться против тебя, потому что не имела ввиду физико–химические реакции. Эти законы — основа бытия, они ясны и к ним вопросов нет. Я же акцентировала внимание на веке человеческом, на тех самых миллиардах иисусов, способных путь наш по грешной земле сделать счастливым.

— Прости меня и ты, дорогая, но и тут присутствует одно разочарование, — умостившись поудобнее, положил руки на стол собеседник. — Дело в том, что счастливые пары как бы самоотстраняются от окружающего их быта, замыкаясь только на собственном гнезде. Отсюда следует страшный вывод — они равнодушны ко всем, и ко всему, кроме себя. Если представить, что люди разбились на ячейки и напрочь забыли о других подобных, то проявится не очень–то приятная картина. Равнодушие самое страшное качество, которым Господь наградил тварь человеческую. Если желаешь, оно является духовной смертью.

— Ты хочешь сказать, что Иисус Христос был неправ?

— Почему же, соблюдать провозглашенные им заповеди необходимо, иначе мы вообще утонем в клоаке. Но — соблюдать, и — по мере возможности, а не следовать им беспрекословно.

— Выходит, Библия не столь уж великая книга, каковой ее превозносят?

Задав волновавший ее вопрос, женщина напряглась, подалась немного вперед. В зеленых зрачках вспыхнул неуемный огонек. Собеседник загасил окурок в хрустальной пепельнице, погладив подбородок, побарабанил пальцами по скатерти, внимательно посмотрел на женщину.

— Знаешь, в чем заключается весь смысл Библии? — он немного помедлил, затем четко произнес. — В том, что людям не следует говорить правду.

— Распнут… Как–то ты уже открывал этот секрет, — откачнулась назад она.

— Тогда в чем дело? — ухмыльнулся мужчина. — В той же Библии есть ответ на все вопросы, он звучит очень просто — плодитесь и размножайтесь. И не задавайтесь целью достичь высот божиих. Больше ничего от нас не требуется.

— Прости, но из этого следует, что и достигшие в нашем представлении совершенства счастливые пары из стариков со старухами, — прежде чем закончить мысль, женщина сделала глотательное движение, — тоже исповедовали по отношению друг к другу всего один принцип — равнодушие превыше всего!

Мужчина промолчал, откинулся на спинку стула, за столом надолго зависла тишина. Затем он, как само собой разумеющееся, небрежно бросил:

— В этом мире относиться к чему–либо с трепетом, тем более любить, нельзя ни в коем случае. Жизнь коротка, не успеешь привыкнуть, как наступит пора расставания.