Список нежных жертв - Лариса Соболева

– Маньяк убил. Про маньяка слышала?

– Ну, да... Неужто правда? А я думала, врут. Каждый год эти самые маньяки появляются. Ой, Олюшка, посоветоваться мне надо.

– Ну, давай быстрее, а то мне нельзя задерживаться.

– Оль, я его позвала...

– Кого?

– Ну, Бориса Евгеньевича, – шепотом, оглядываясь на дом, затараторила по-деревенски Марина. – Говорю, мол, беременная я. А он говорит, чтоб аборт сделала, денег даст, только придумать надо, что жене сказать, когда отлучусь. Я ему, мол, какой аборт, чтоб потом вообще не родила? А он мне: «Ты, – говорит, – деваха здоровая, тебе аборты эти, как семечки». Оль, что делать? Ему-то хорошо: сунул, плюнул и пошел, а мне...

– Ты спятила? – возмутилась Оленька. – Я при чем? Ты должна решать.

– А если припугнуть его, а? – как не услышала ее Марина. – Ну, что возьму и все жене его расскажу? Интересно на них будет посмотреть, а то корчат из себя!.. Знаешь, мне не очень-то хочется одной ребенка растить. Но от какого-нибудь дурака тоже не хочу, дураков нечего плодить. А Борис Евгеньевич умный, красивый, от него хороший ребеночек получится. Он мужик с деньгами, рожу и сразу подам на алименты! Алиментов много будет, нам хватит. Сейчас быстро устанавливают отцовство, он у меня не отвертится. А?

– Ты же все уже продумала! – плохо скрывая досаду, сказала Оленька. – Вот и действуй. Но жену и детей он вряд ли бросит ради тебя.

– Это мы еще посмотрим, – самоуверенно заявила Марина.

У Оленьки на языке вертелось: «Даже если семья прогонит его, все равно он не женится на тебе. Ты была удобна под боком, не иначе. Однако это было бы уж слишком жестоко. Впрочем, почему ее раздражает Марина? Только потому, что такая же вот «деваха» соблазнила ее мужа? Но это еще не повод злиться на соседку. И наверное, Марина права. Напакостил – верни долг, а то некоторые мужчины, как коты-воришки, потихоньку любят сливки снимать.

Оленька смотрела вслед убегающей Марине теперь уже с искренним сочувствием, затем отбросила мысли о ней. В конце концов, эта деревенская девушка лишь с виду недотепа, на самом деле не пропадет. Оленька перевела глаза на дом. Как в тюрьму предстояло войти. Но идти надо...

* * *

Марина в прихожей повесила шаль, внезапно ее кто-то дернул в сторону. Она чуть не вскрикнула от испуга, но мужская ладонь прижалась ко рту. Затащив ее в гладильную, Борис Евгеньевич отпустил. Марина перевела дух и вывалила претензии:

– Вы уж совсем, Борис Евгеньевич! Напугали до смерти. Этак рожу раньше времени. Что вы, в самом деле, себе позволяете?

– Надо поговорить, – насупившись, произнес он недовольно. Мало того, что поведение служанки выходит за все рамки, теперь она еще и права качает.

– Ну, о чем говорить, о чем? Я вам все сказала, а вы думайте.

– Мариночка, – взял он миролюбивый тон, – я хочу знать, что ты решила. Сегодня хочу знать. Ты согласна с моим предложением? Я дам тебе денег...

– Да что я, проститутка какая-то? Денег он даст! Деньги я и так возьму, как только появится на свет ребенок. Законным путем.

– Тогда что ты хочешь?

– Вас, – со свойственной ей простотой ответила Марина. – Вас хочу, чтоб не таиться, а открыто быть с вами. Да и вам, судя по всему, понравилось со мной спать. А то б вы не бегали ко мне почти каждую ночь. Между прочим, я все ваши фантазии исполняю.

– Хорошо! – Он оперся руками о гладильную доску, потому что нужно было занять руки, иначе врезал бы служаночке по физиономии с превеликим удовольствием. – Я куплю тебе квартиру, рожай, если так хочешь ребенка. И буду помогать. И приходить к тебе буду. Такой вариант устраивает?

– Нет! – огрызнулась она, Марину понесло: – Не устраивает. Я сказала – открыто. Это значит, ваша жена тоже должна знать. А то, ишь, строит из себя королеву, коровой меня называет. А муж ее по ночам к корове бегает, супружеством пренебрегает. Пожалуйста: согласна она вас делить, и я соглашусь, но чтоб все по-честному было. Мой ребенок ничуть не хуже ее детей.

– Ах, вон оно что! Заело, что ты служанка, а она твоя хозяйка? Ну и ну! Так это ж твоя работа, которую ты сама выбрала. За это ты получаешь плату, детка.

– Раньше – да, – возразила Марина. – А сейчас мы с ней равны.

– Слушай, совесть у тебя есть? Моя жена больна, ты это знаешь. Если она узнает, у нее будет плохо с сердцем. Мои дети тоже отвернутся от меня. Ты этого хочешь?

– Да уладите вы с детьми отношения, не бойтесь. Детям как: кто из родителей денег больше дает, тот и лучше. А я вам обещаю...

Ей не удалось наобещать горы блаженства, в гладильную заглянула хозяйка:

– В чем дело, Боря? Я тебя ищу по всему дому.

Мигом в ее зрачках сверкнула искра подозрения, но Борис Евгеньевич сориентировался:

– Я требую от Марины, чтобы она гладила мои носки!

– Что за странные капризы, Боря? – поразилась жена.

– Я так хочу! И не перечить мне!

И он вывел жену за локоть. Марина тихо расхохоталась. Будущее ей виделось забавным. Стало интересно жить, а то одни тряпки да кастрюли. Она достала белье и собралась его погладить, как вдруг заметила в окне лицо. Марина – девушка не из тех, кто пугается из-за всякого пустяка. Она подбежала к окну, а лицо пропало. Она заметила, кто это был, узнала. Тем более странно. Это глухая часть двора, куда никто из посторонних не пройдет, до того не побывав в доме. Только из гаража дверь ведет в глухой закоулок, а в гараж можно войти прямо из дома.

Когда расширяли гараж, чтобы туда встала еще одна машина, продлили его до каменной ограды. И никак не получалось задействовать кусок двора, а все потому, что дом построен не квадратом, а с изгибами. В конце концов решили оставить как есть. Ну и вышло: пространство размерами два метра на метр пустует. С двух сторон свободный кусок окружают стены, с третьей стороны гараж, а четвертая – каменная ограда. Правда, между домом и оградой есть проход, но до того узкий, что пройти по нему невозможно, лишь боком. Борис Евгеньевич собирался накрыть это место шифером и хранить там сельскохозяйственный инвентарь – лопаты, грабли и так далее, а то орудия труда гараж загромождают. Но у него все руки не доходят.

Заметив за окном знакомое лицо, Марина подумала, что хозяев скоро ограбят. Что ж, так им и надо.

* * *

– Нигде ее нет, – доложил Лешка Эмилю. – Дома не живет. Мать говорит, что наверняка Алена с каким-то мужиком связалась, а ей врет, будто у подруги ночует. В колледже девчонка не появлялась. Я оставил ваши телефоны секретарше директора, она обещала, как только увидит Алену, отдать ей записку.

– Да не важно, – сказал Эмиль, погружаясь в кресло. Варвара вызвалась приготовить кофе и находилась на кухне, только время от времени заглядывала в комнату. – Старушка-уборщица не отошла от шока, к ней не пускают. У палаты дежурит мент, видимо, надеются, что убийца снова придет, как пришел к Симоне. Но он, думаю, не станет рисковать вторично, убил бы бабку в консультации, если б хотел. Она для него не опасна, я так полагаю. Теперь слушайте меня.

– Погодите! – крикнула из кухни Варвара. – Я тоже хочу послушать.

– Итак, место, – будто не слышал ее реплики Эмиль. Он много размышлял, и теперь мысли окончательно созревали и формировались. – Все девушки, как я выяснил, живут... жили в одном районе, где на них и было совершено нападение. По материалам, которые ты, Варя, дала мне, другие маньяки нападали в разных местах, а то и городах. А не предположить ли нам, что «наш» нападал не случайно?

– Вы из этого живодера делаете суперстратега! – крикнула из кухни Варвара. – А он обычный маньяк – жертвы не выбирает, а подстерегает.

– Он выбрал Березко, – поддержал Эмиля Лешка. – Она уж точно не случайная жертва.

– Он отомстил ей, – согласилась Варвара, появившись в комнате. – За то, что назвала его псевдочеловеком. Он нагло показал всем, что власть его безгранична.

– А если все же предположить, что жертвы каким-то образом стали ему поперек горла, как Березко? Чем-то обидели его? – не отказывался от своей идеи Эмиль. – Ну-ка, Варя, звони своему Савелию, пусть приедет к нам.

– Не буду. – И Варвара скрестила на груди руки. – Он сегодня на меня орал по телефону, как потерпевший! За вчерашний репортаж. Да еще назвал меня дешевкой.

– Варя, Варя... – с укором произнес Эмиль. – Тебе, как журналисту, гоняющемуся за сенсациями, надо привыкать к нападкам. И потом, не забывай, ты из себя сама сделала приманку. Жить хочешь?

– Все равно не буду звонить Савелию, – упрямо тряхнула головой Варвара. Очевидно, собственная жизнь ей кажется вне досягаемости маньяка. Но напряжение выдал жест – она нервно поправила очки на носу, по-детски шмыгнув носом.

Позвонить пришлось Эмилю, и через полчаса, когда все трое допили кофе и съели бутерброды, приехал Савелий. Едва завидев Варвару, он закатал рукава и ринулся на нее:

– Дайте мне ее, дайте! Я убью ее! Бог мне простит. Я буду убивать журналистов по одному в неделю. Я стану журналистским маньяком...