Северные морские пути России - Коллектив авторов

пятилеток и форсированной индустриализации советская профессиональная литература превратилась в орудие привлечения рабочей силы на стройки фабрик и заводов. В 1950–1970‐х гг., после демонтажа системы насильственной мобилизации кадров и взятия курса на происходившую под знаменем «поворота к человеку» урбанизацию районов освоения (Калеменева, 2019; Стась, 2018; Стась, 2022), литературные ячейки и писательские бригады, участвовавшие в проведении кампаний по пропаганде советских строек, снова стали неотъемлемым атрибутом промышленной инфраструктуризации советского пространства, прежде всего его восточных районов – Сибири, Севера и Дальнего Востока. Репрезентационная инфраструктура, бывшая инструментом советской индустрии с самого начала ее существования, представляет собой индикатор пространственной динамики советского проекта, позволяющий исследовать продуцировавшиеся ей прямые и косвенные социальные эффекты.

Двигаясь дальше по линейке масштабов от большой теории к теориям поменьше, заметим, что история советской репрезентационной инфраструктуры – один из кейсов истории интенсивного продвижения территории («бустеризма») как особой экспансионистской идеологии. Эта идеология оформляется в ситуации форсированного создания модерных территориальностей, как правило, в атмосфере явной или скрытой конкуренции, и предполагает формирование патриотических идентичностей на основе создающихся (или переосмысляющихся в качестве таковых) новых локальностей. История дискурсов, институтов и практик бустеризма – третий из источников методологического «вдохновения» нашего проекта – хорошо разработана на материале освоения американского Запада в XIX–XX вв. (Emmons, 1971; Zimmerman, 1985; Hamer, 1990; Cronon, 1991; Meinig, 1998; Ward, 1998; Herron, 2016; Wagner, 2019), но, вероятно, лишь ждет своей разработки на материале советском.

Превращение поэзии в бустерский институт национального масштаба – не исключительно советский опыт. Хороший сравнительный кейс для нашего – участие поэтов в освоении американского Запада и создании современной территориальности Соединенных Штатов (Wagner, 1963). Шестидесятые и семидесятые годы XX века были временем поэтического бума не только в Советском Союзе. Составитель американской антологии, подводившей итоги этого двадцатилетия, писал, в выражениях, чем-то очень похожих на те, которые выбирали в похожих контекстах его сибирские коллеги, о новой географии послевоенной американской поэзии, выплеснувшейся за пределы старых культурных центров, приблизившейся к многообразной повседневности и заполонившей всю страну (Geography of Poets, 1979). Подобная демократизация поэзии происходила и в СССР, отражаясь и в инфраструктурных реформах: после создания в 1957 г. Союза писателей РСФСР было открыто множество областных ячеек, и с точки зрения структуры занятости – биография идеального «нового» советского поэта предполагала, по крайней мере на первых порах, сочетание литературных поисков с рабочей профессией. История позднесоветской литературной инфраструктуры СССР, создававшейся из «фордистских» побуждений – как инструмент промышленной экспансии, тем не менее до известной степени повторяет процессы, характерные для «новой» американской поэзии, чье распространение по стране сопровождалось бунтом против стандартных культурных моделей, хотя опиралось не столько на заводы, сколько на университеты. Поэзия советских шестидесятых-семидесятых была представлена молодыми социальными группами, порожденными процессом расширения профессиональной литературной инфраструктуры. И либеральные неподцензурные шестидесятники, и представители авторской песни, и члены «русской партии» (Майофис, 2016; Митрохин, 2003) в той или иной степени расшатывали эту прагматическую, созданную прежде всего как «репрезентационную» отрасль индустрии, инфраструктуру, были ее «неожиданными» социальными последствиями.

Рабочим методом данного исследования является метод «дальнего чтения» (distant reading) корпусов литературных произведений, в данном случае – географических стихотворений. Термин «дальнее чтение» отсылает к традиции исследований, предполагающей обращение к массовой литературной продукции прошлого, оказавшейся по тем или иным причинам за пределами канона, однако в силу своей массовости пригодной для описания и картографирования системных культурных процессов эпохи (Moretti, 1991; Moretti, 2005; Jockers, 2013; Моретти, 2016). Будучи продуктом советской репрезентационной инфраструктуры, географическое стихотворение, посвящавшееся какому-то месту или территории, являлось реализацией ключевой для нее прагматики прославления. Задача географического стихотворения, жанр которого может быть возведен, с одной стороны, к придворной оде XVIII в., с другой – к стихотворному фельетону буржуазной прессы XIX в., не сводилась к прямому информационному или мобилизационному воздействию на аудиторию. Его главной задачей была репрезентация в общественно-политическом контексте инфраструктурного проекта, чаще всего подававшегося в связи с местом его реализации. Исследование перформативных аспектов создания и функционирования того или иного стихотворения (или чаще – корпуса стихов) о Северном морском пути, как правило, отвечавших задачам социалистического строительства, позволяет видеть их контекст, т. е. репрезентационные кампании, и в конечном счете общие паттерны советской инфраструктуризации Севера. Учет метаданных произведений, входящих в корпус (год рождения поэта, место его проживания на момент составления/публикации стихотворения, направления биографической мобильности), а также стереотипных (повторяющихся из текста в текст) репрезентаций северных портов, островов и мысов позволяет показать, какие институции были движущей силой подобных репрезентационных кампаний, как их участники предпочитали описывать задачи освоения Севера в тот или иной период, а иногда увидеть, как выстраивались в ходе этих кампаний отношения между центрами, ведомствами, индивидуальными агентами и пространствами освоения.

Рис. 24. Распределение стихов корпуса в соответствии с годом создания. Все графики и карты, представленные в главе, выполнены автором

В этой главе на основе анализа корпуса советской географической поэзии, посвященной портам и маршрутам Северного морского пути (корпус из 253 стихотворений), я охарактеризую ход, движущие силы и доминирующие идеи советских репрезентационных кампаний, посвященных пропаганде СМП. В первой части главы я представляю результаты анализа корпуса в его совокупности, а также методологические проблемы, с которыми связано «дальнее чтение» подобного источника за большой период времени, во второй уточняю предварительные выводы первой части, обращаясь к кейсам нескольких поэтических книг и биографий.

ПОЭТИЧЕСКИЙ СЕВЕРНЫЙ МОРСКОЙ ПУТЬ (1928–1990): АНАЛИЗ КОРПУСА СТИХОТВОРЕНИЙ

Исследуемый корпус из 253 географических стихотворений 163 поэтов, за малыми исключениями, составлен на материале советских литературных («толстых») русскоязычных журналов, в том числе областного и краевого уровня, а также официально изданных поэтических книг.

Пресса республик СССР, газеты или производственные малотиражки специально не анализировались. От момента создания и первой публикации текста в прессе до выхода книги могло пройти немало лет. Стихотворение «На рейде Диксона» – визитная карточка Е. И. Сигарева, одного из героев этой главы, появилось в журнале «Смена» в 1963 г. (№ 15), а на страницах книги – только в 1969 г. Точная датировка множества стихотворений – нелегкая задача, и приоритет в случае наличия разночтений отдавался авторской датировке. В случае, если она была неизвестна, я следовал первой публикации в прессе; наконец, если было неизвестно и это – дате первой книжной публикации. Базовым принципом включения в корпус было наличие в заглавии топонима, что, с точки зрения номинативных конвенций советской поэзии, прежде всего утверждало подлинность описанных в стихах событий и документировало место составления текста (Орлицкий, 2011), но в нашем случае также, учитывая перформативный «одический» контекст жанра,