Наследница (СИ) - Ростов Олег

— Не знаем.

— «Спата» — это символ женского начала. Поэтому она и стала принадлежать в итоге Эллии — Богини Зари. Хотя изначально предназначалась ее возлюбленному…

— Сэмюэлю! — вставил я.

— Все верно, Сэмюэлю.

— А «Пламень»? — Араторн посмотрел на Ерику.

— «Пламень» — это мужское начало. Это меч Некроса!

— Что за Некрос? — спросил Фредерик. Я знал, кто такой Некрос, мне сказал об этом дядька, еще до того, как покинул наш мир.

— Некрос вождь проклятых, с которыми сражались Боги в Великой Битве Богов. Он сам бог, причем старейший. Богиня Зари — его племянница. В поединке, она сумела выбить «Пламень» из рук своего дяди и, тем самым, победить его. «Пламень» же упав, исчез. Канул в лету. Боги искали его, но так найти и не смогли.

— А ты, получается, нашла?

— Он позволил мне найти его.

— Зачем, Ёрика? — Араторн смотрел на девушку.

— Этого я не знаю.

— Почему ты сама себе его не взяла?

— Так как он есть мужское начало, то ни одна женщина не может коснуться его. Только мужчина. Я могла брать его и то не за рукоять и только если накрывала его шкурой или тканью.

— И теперь ты предлагаешь кому-либо из нас взять себе этот меч?

— Да! Но здесь нужно быть осторожным. Меч сам должен признать хозяина. Любого другого, он убьет.

Мы с Фредериком и Араторном посмотрели друг на друга. Бертран сразу отошел в сторону.

— Бертран, а ты чего отвалил? — Спросил я его.

— Нет, нет, мои юные милорды. Это не мое оружие, сразу вам скажу. Мое оружие топор. Так что я даже пытаться не буду. Да и не по статусу мне иметь такой меч. Вы уж извините. Но я вне игры.

— Ну что? — Спросил Фредерик. — Кто первый? — Мы все молчали. — Тогда я первый!

Фредерик протянул руку к мечу, и тут же на его лезвии заиграл багровый сполох.

— Назад, принц! — Вскрикнула Ёрика. — Он тебя предупреждает, что не нужно тебе к нему прикасаться.

Федя отступил от меча. Вторым попробовал Араторн. Но произошло тоже самое. Все уставились на меня.

— Что смотрите? Будет тоже самое, и Ёрике придется опять его спрятать.

— Слав, ты меньше говори. А больше делай! — Усмехнулся принц. Араторн согласно кивнул.

Вздохнув, сделал шаг к мечу. Протянул руку. По лезвию пробежал золотистый блик. Потом голубой, за ним зеленый. Я еще не коснулся меча, как его рукоять, приподнявшись, сама скользнула мне в ладонь и легла там, как влитая. Я почувствовал как что-то мощное, словно бурлящий поток, хлынуло в меня. Я услышал песню. Это пел меч. Он радостно и победно ревел. Он хотел битвы, битвы кровавой и яростной. Я, еще не осознавая, что делаю, вскинул его вверх и закричал сам. Из моей глотки вырвался рев, призыв к противнику — ВЫХОДИ, Я ПРИШЕЛ!

Это, как рык свирепого льва, вызывающего противника на бой, рев могучего тура, который с налитыми кровью глазами выискивает врага, чтобы разорвать в клочки и растоптать его.

Мир вокруг меня дрогнул, раздался грохот. Увидел, как от меня во все стороны пошла расширяясь, круговая волна, искажающая реальность. Увидел Араторна, Фредерика, Бертрана, выхвативших оружие и потрясающих им, кричащих то же что и я. И даже Ёрика вскинула вверх свой меч, потрясая им и призывая на битву. Мы ее жаждали. Жаждали увидеть растерзанными наших врагов, растоптанными, захлебывающимися собственной кровью. Мы хотели сами напиться этой крови, но самое главное мы жаждали РЕВАНША! И если тут появились бы варвары, то они были бы разнесены в куски и плевать сколько бы их было. Даже наши кони ржали, скалили зубы и били копытами, готовясь ринуться на врага.

Сила копившееся в «Пламени» все эти тысячелетия высвободилась. Это было похоже на безумие. Но, постепенно, я стал приходить в себя. Нельзя дать мечу подчинить себя. Эта мысль пришла внезапно. Превозмогая себя, я опустил «Пламень». По его лезвию пробегали сполохи. Смотрел в глаза своих побратимов, своих товарищей, спутников. В них была ярость и решимость.

— Мы их разорвем! — Рявкнул я.

— Мы их изрубим в мелкие куски! — Вторил мне Фредерик.

— Они захлебнуться в собственной крови! — Крикнул Араторн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Они будут жрать собственные кишки! — прохрипел Бертран.

— Мы их втопчем в грязь! — звонко крикнула Ёрика.

Постепенно мы приходили в себя, успокаиваясь. Но при этом не чувствовали тревоги и опасения за то, что только что произошло, за то, что только что испытали. Наоборот, казалось, мы напитались силой и готовы были свернуть горы. В нас жило предвкушение.

— Ёрика! Ты можешь сшить мне хотя бы на первое время ножны или чехол из шкур для «Пламени»?

— Да. Я прямо сейчас это сделаю. — Она развернулась и убежала в пещеру.

Эллия Александра

Прошла неделя после того злосчастного бала, и Аквалон совсем опустел. Все, кому было куда уйти, бросились прочь практически сразу, оставляя нажитое добро, понимая, что нет ничего дороже своей жизни и жизни своих близких. Сейчас я была счастлива, что родители ушли. Мне было страшно представить, что было бы с мамой, знай она, что Федя погибнет от рук дикарей — грязных оборванцев, часть из которых ею самой была выдворена из Аквитании за совершение гнусных преступлений, потому что просто так в Дикие Земли не ссылали в изгнание!

Я не оставляла мысль погибнуть в битве при вторжении в Аквалон, рассматривая чернеющий горизонт, где виднелись первые ряды этих мерзавцев, стоя на крыше самой высокой башни. Максимум шесть часов, и я буду свободна от паутины, в которую замоталась собственноручно.

Единственное, что не давало мне покоя — моя фрейлина… Илария категорически отказалась уходить из замка и оставлять меня в одиночестве. Эта девушка, несмотря на свою внешнюю покорность и юность, обладала таким внутренним стержнем, который мне и не снился.

Твёрдым тоном заявив о своём намерении, она не стала обращать внимания на мольбы её отца и матери, на мой прямой приказ уйти, просто улыбнувшись и кивнув. Это потом я поняла, что уходила она каждый раз за какой-нибудь ерундой — то кувшин воды поменяет, то поднос с едой доставит…

Я смалодушничала, не дав прямого приказа, и поэтому не переставала себя корить сейчас, понимая, что после моей смерти Иларии долго не прожить.

— Ваше Высочество, — фрейлина приблизилась так тихо, что я вздрогнула от неожиданности. На мои плечи опустилась шаль. — Простудитесь! Здесь такой ветер…

— Ила…

— Не начинайте. Я знала, на что соглашалась! Хочу вам сказать, что ни о чём не жалею! Это не правильно, что Вы остались здесь беззащитной! Нам не выжить, но хотя бы последние минуты Вашей жизни Вы проведёте с должным Вашему статусу удобством.

— Удобства — ничто… я лучше бы жила в лесу под открытым небом, но со своим любимым, чем здесь… без угрозы нападения…

Девушка лишь положила свою горячую ладошку мне на плечо, тяжело вздохнув. Теперь уже мы вдвоём смотрели на горизонт, где чернота наползала всё сильнее.

— Илария, ты должна мне кое-что пообещать… в последний раз…

— Что?

— Поклянись.

— Я так не могу! Сначала скажите…

— Я приказываю тебе!

— Хорошо… — обречённо ссутулив плечи, девушка была готова услышать мой приказ бежать из города, но для него было уже поздно, поэтому я придумала другой план.

— Когда дикари ворвутся в Аквалон, ты наденешь мои платья и будешь сидеть в покоях принцессы!

— Что?! НО…

— Я ещё не договорила! — Я сурово поджала губы, и фрейлина покорно опустила взгляд, замолчав. — Ты притворишься мною, и тебя никто не тронет, потому что дикари далеко не неорганизованная шайка ублюдков — их ведёт умный вождь, иначе Цитадель никогда бы не пала! Он не станет вредить наследной принцессе… Божественному дитя… я уверенна, поэтому у тебя будет время спастись! Надеюсь, граф де Конт и Верховный маг не просто так сбежали, прихватив последних защитников Аквалона, оставив отряд самоубийц! Я просто не желаю верить, что друзья моего отца жалкие трусы!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ваше Высочество…