Найти и уничтожить - Александр Тамоников

Климов задумался, проговорив спустя минуту:

– Да, дела! И что ты, Сава, обо всем этом думаешь?

– Ничего не думаю! Чего теперь думать? Прокурор настаивает на закрытии дела, признав убийцей Полонина. Петров сомневается, но и ему лишние хлопоты ни к чему...

– Все ясно, – проговорил Климов, – что ж, поздравляю! Только мне очень интересно будет взглянуть тебе в глаза, если преступления подобного рода вскоре продолжатся!

Савчук огрызнулся:

– Да иди ты, Клим, со своим карканьем! Думаешь, я не понимаю, что произойдет, если Полонина подставили, а маньяк остался на свободе? Но что делать-то? Кого искать? Только и остается, что ждать, как оно все сложится дальше! Но под маньяка, если принять версию, что мы взяли того, кого надо, может начать работать еще какой-нибудь псих! Таких случаев в практике было предостаточно!

– Э! Нет, Сава! Конечно, очередной псих, как ты говоришь, может объявиться и начать действовать под маньяка! Вот только точно скопировать почерк предшественника он не сможет! И ты, как опытный мент, и я, как бывший разведчик, об этом прекрасно знаем. Нет, Леня, если Полонин был на самом деле невиновен, то скоро мы узнаем об этом. Совсем скоро. Закрывать дело нельзя, попробуй убедить в этом генерала.

17. КЛИМОВ

Неожиданный заказ

Около десяти часов в дверь офиса Климова постучали.

– Открыто, – крикнул Александр.

В кабинет вошла женщина лет пятидесяти в черной траурной одежде.

– Здравствуйте. Меня зовут Лидия Ивановна Полонина.

– Понятно! Ну а меня Александр Юрьевич Климов.

– Сейчас наша фамилия склоняется на все лады и всеми, кому не лень. Как же, Евгений, мой сын, – маньяк!

Женщина поднесла к глазам платок.

– Может, приготовить кофе или чаю?

– Спасибо, Александр Юрьевич, но я пришла не за этим!

Климов ответил:

– Это я уже понял, но, извините, почему вы пришли именно ко мне?

Лидия Ивановна ответила не раздумывая:

– Я слышала, что вы бывший офицер, прошедший Афганистан. Откуда я это узнала, не столь важно. Важно то, что и мой муж, отец покойного Евгения, был военным, летчиком, командиром вертолетной эскадрильи в том же Афганистане, будь он проклят!

Климов спросил:

– Ваш муж погиб там?

– Да! – Помолчав, объяснила: – Ему до возвращения в Союз оставалось менее недели, когда он в паре с другим вертолетом вылетел на боевое задание. Хотел проститься с этим чужим, но, видимо, ставшим для него родным небом. Их полет длился двадцать минут. Неожиданный обстрел с земли повредил ведомую машину, и подчиненным Виталия, так звали мужа, пришлось совершать вынужденную посадку. К подбитому вертолету сразу же устремились душманы. Муж мог улететь и вернуться домой живым... Но не таков был его характер, и он принял решение посадить свой вертолет, чтобы забрать ребят с подбитой машины! Но и его «вертушку» уже при подъеме враг вывел из строя! Четверым летчикам пришлось принимать свой последний бой на земле! Мне об этом рассказали офицеры, доставившие гроб с его останками. Позже в военкомате мне вручили орден Красного Знамени, его последнюю, посмертную награду.

Женщина вновь поднесла платок к глазам. Климов налил в стакан воды из графина, передал Полониной.

– Мы остались с сыном одни, а вот теперь одна осталась я!.. Скажите, вы интересовались подробностями того, что произошло в лагере «Лесок», и тем, что последовало далее?

Климов ответил:

– Да, интересовался! Но не настолько подробно, чтобы сделать какие-либо выводы!

– Но вы тоже, как и следственные органы, придерживаетесь мнения, что маньяк – мой покойный сын?

– Нет, у меня насчет этого несколько иное мнение, но что-либо утверждать я не могу, так как не имею необходимой информации, но сомневаюсь не только в том, что Евгений маньяк, но и в том, что он причастен к трагедии в лагере.

Женщина, взглянув на Климова, спросила:

– Вы серьезно думаете, что Женя не совершал преступления в Садовом?

– Скажу иначе, я думаю, что преступление вполне мог совершить другой человек, умело подставив вашего сына.

– Спасибо! Вы – первый, кто хотя бы сомневается в виновности Евгения. Поэтому-то я и пришла к вам! Со смертью сына оборвалась и моя жизнь. Я держусь только надеждой, что справедливость восторжествует и истинный убийца будет найден. Скоро оборвется и жизнь супруги Жени...

Климов удивился:

– Это еще почему? Что за страсти вы говорите, Лидия Ивановна?

Женщина вновь подняла платок к глазам:

– К сожалению, это не страсти, это горькая правда! Жена Евгения... смертельно больна, и жить ей осталось недолго. Таков приговор врачей! Я продала их квартиру, которая была оформлена на меня, и вот здесь, в конверте, 10 000 долларов. Эти деньги я готова передать вам, если вы поможете мне. А именно найдете истинного убийцу, тем самым пусть посмертно, но реабилитируете сына перед обществом. Если этой суммы будет недостаточно, я продам и свою квартиру, я продам все, чем владею, но нужные деньги достану. Лишь бы вы нашли этого маньяка!

Климов встал, обошел стол, сел напротив женщины, сказал:

– Лидия Ивановна, мне понятны ваши чувства, но не надо бросаться в крайности. И давайте сделаем так, я возьму пять тысяч, остальные деньги заберите. Указанной суммы, в получении которой я сейчас же дам вам расписку, вполне хватит для работы подобного рода.

Полонина взглянула на Александра:

– Значит ли это, что вы беретесь за дело?

Климов ответил:

– Да! – И, чуть помолчав, добавил: – Я принимаю заказ к исполнению, но обещать вам, что непременно отыщу убийцу, не могу. Потому как пока не имею никакой базы для начала следствия, а соответственно, и уверенности в том, что обязательно обезврежу настоящего маньяка. Но даю слово, что приложу все силы и опыт к тому, чтобы уничтожить эту мразь, прошу прощения за резкость! В этом можете не сомневаться!

Женщина поднялась:

– Я буду молить бога за вас! А деньги... все же возьмите их все, это моя просьба, они облегчат вам работу. И не возражайте! Для меня в этой жизни больше не осталось никаких ценностей!

– Ну, раз вы настаиваете... – пришлось Климову согласиться.

Он бросил пухлый конверт в ящик стола.

Климов проводил до выхода из здания эту скорбную женщину и, идя рядом с ней, почти физически ощутил прикосновение к себе холодного дыхания смерти. Такого с ним даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях на войне никогда не было, а тут...

Возвращаясь в офис, он подумал, что это было? Черт его знает! Но жизнь еще при жизни в этой женщине действительно погасла!

Он получил заказ, значит, надо связываться с Леонидом и начинать работу.

Климов набрал номер телефона Савчука:

– От меня только что вышла Лидия Ивановна Полонина.

– Жена врача из лагеря?

– Его мать!

Савчук вздохнул:

– И, естественно, она не допускает даже мысли, что ее сын был способен на убийство, и попросила найти настоящего убийцу, так?

– Ты догадлив!

– А ты наивен! Потому что наверняка принял заказ. Или я ошибаюсь?

– Да, я принял заказ и десять тысяч баксов.

– Но ты понимаешь, насколько мутное это дело? А если Полонин и был маньяком? Что тогда будешь отвечать женщине?

– Правду!

Савчук задумался, затем сказал:

– Что ж, работай, раз подвязался. Ко мне на данный момент какие вопросы будут?

– Неплохо бы было посмотреть копии протоколов, составленных следственной бригадой, с места преступления, показания сторожа и заключение экспертов в части схожести почерка действий убийцы в лагере и других местах.

Савчук задумался:

– Хорошо! Этот материал я тебе достану. Что дальше?

– А дальше, Сава, видно будет! Пока проанализирую документы.

– Так! Сейчас, у нас 11.20. Подъезжай к УВД часам к двум.

Посмотрев документы следаков, показания и заключение судебно-медицинской экспертизы, нужно будет ехать в «Лесок». Ночью. Примерно в то же время, когда убийца находился там одиннадцатого числа. Войти в обстановку, оценить ее. Представить, как могло произойти убийство. И решить, что самое главное, был ли там посторонний человек или все же Полонин является убийцей? Да, здесь, в офисе, можно строить лишь догадки и намечать планы, ответ же на вопрос, кто маньяк, находится где-то там, в молодежном лагере отдыха.

Так и сделаем. Перед бессонной ночью надо хотя бы часа три вздремнуть. Климов на своей «девятке» отправился домой. Катя находилась на работе, в доме царил бардак – шел ремонт квартиры. Александр принял душ, лег на софу и заставил себя уснуть, поставив таймер на 13.30.

В 14.00, оставив Кате записку о том, чтобы этой ночью она не ждала его, Климов вошел в здание УВД и поднялся в кабинет Савчука.

Тот подписывал какие-то бумаги, которые ему подкладывала секретарь-прапорщик.

Наконец Алевтина Александровна сложила документы в объемную папку и покинула кабинет.

Савчук поднялся, потянулся:

– Ух, такую-то мать! Сколько же бумаг разных ведется в управлении, с ума сойти!