Продана замуж (СИ) - Стар Дана

Я пью чай на веранде, наслаждаясь тёплым солнечным днём, как вдруг звонит телефон. На экране я вижу незнакомый номер.

Отвечаю, не задумываясь. Может это Карим? В такой нелёгкий час я обязательно должна находиться на связи.

Быстро жму на экран и сразу же слышу голос мамы.

— София! Ты в опасности! Карим… он…

— Мама? — издаю лукавый смешок. — Надо же! Ты наконец вспомнила, что у тебя есть дочь?

Не слышит меня.

Какой-то бред немыслимый несёт в трубку.

— Он наш враг! Возможно. Мы кое-что узнали. Он встречался с одним мужчиной, который всегда желал зла нашей семье. Асадов сын нашего злейшего врага! Ты должна сделать кое-что. Одной таблетки яда в утренний кофе будет достаточно…

— Что? Что ты такое говоришь? — начинаю задыхаться. — Я ничего не понимаю!

У мамы белая горячка, это уже не шутки.

Нужно срочно вызвать ей врача и настоять на лечении.

Меня берёт злость.

— Да что за бред ты говоришь?

— Я ещё раз повторяю! Я нахожусь в здравом уме, а тебе угрожает опасность! Ты должна его убить…

Хватит. Достаточно!

То выйди замуж за монстра, то теперь его убей!

— Я не хочу с тобой разговаривать. Ты мне не мать.

Бросаю трубку.

Надоело!

Она никогда меня не поддерживала, не слушала, ругала. А теперь после того, как мы начали ладить с Каримом, она вдруг кричит, что нам надо расстаться.

Более того, приказывает мне… бросить яд в кофе.

Немыслимо. За кого она меня принимает?

Я не игрушка! Я живой человек. Не позволю, чтобы мною вертели и манипулировали как вздумается.

Настроение испорчено. Малыш начал сильно пинаться. Мне пришлось немного походить по саду, чтобы успокоиться. Я отвлекалась как могла. Рассматривала только что распустившиеся розы на клумбах, прислушивалась к пению птиц. Старалась абстрагироваться от любых проблем. Забыть разговор матери и то, как зло она шипела мне в трубку. Но её злобный голос не хотел покидать мою голову.

Вечером я узнала, что Карим скоро вернется домой с похорон. Я должна с ним поговорить и всё рассказать про маму. Может он сможет помочь? Может поможет отвезти маму в клинику? И вообще надо бы к ним съездить, посмотреть, как живут. Хоть я поклялась навсегда вычеркнуть родителей из жизни, но… сердце не на месте.

Не могу так!

Все-таки я должна приехать, чтобы посмотреть в какой обстановке они проживают в данный момент.

Я набираю номер Кристины.

Давно мы не общались.

— Да, — всхлипывая, отвечает она.

— Кристиночка, привет, как ты?

— Плохо, Софа. Очень плохо.

— Что случилось? — мне не нравится тон её голоса и всхлипы.

— Роберто подал на развод. Мы развелись.

— Как это? Серьёзно?

Кошмар!

Что же творится…

— Это из-за того, что я Королёва. Роберто назвал родителей лжецами и неудачниками. Выставил посмешищем перед всем высшим общество. От них отвернулись все! Друзья, коллеги, знакомые. Поэтому Роберто решил развестись, разорвав все отношения. Сказал, что для него низко… жить бок о бок с дочкой неудачников.

— Вот ведь урод! Да что же происходит?

— Не знаю. Они пьют. Дико напиваются, пропивая абсолютно всё. Никого не слушают. Компания рушится прямо на глазах. Всё. Это конец! Они словно ступили на чёрную полосу.

Больно такое слышать.

И не верится.

Что страшная беда настигла род Королёвых.

— И где ты будешь жить?

— Пока в Италии. Роберто оставил мне здесь квартиру.

— С ума сойти!

Кристина ревёт в трубку.

— Ну-ну, не плачь. Мы что-нибудь придумаем! Приезжай ко мне, будешь жить с нами.

— Когда ты рожаешь?

— Через пару недель ориентировочно ПДР.

Как же мне хочется ей сказать:

«Приезжай, поможешь мне нянчиться с малышом!»

Но…

Меня ведь ждёт горькая участь.

И тут я вспоминаю разговор Карима с покупателями нашего сына.

— В общем ладно, когда родишь — звони. Я порешаю здесь кое-какие дела и вернусь в Россию.

— Договорились.

— Я была недавно у родителей дома. Сонь, там все слишком печально. Если поедешь — не узнаешь дом. Они почти всё распродали. Редкие картины, раритетные вазы, ковры. Лошадей! Даже наши платья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Боже, какой кошмар!

— Лучше не едь. Не надо в твоём положении видеть тот хаос, что творится там.

На этой ноте мы прощаемся с Кристиной. Положив трубку, я слышу шум подъезжающей машины. Ускорив шаг, иду встречать супруга.

* * *

Я должна с ним поговорить, должна рассказать про разговор с мамой. Здесь что-то не так. Я нахожу Карима в своём кабинете. Он так сильно расстроен, что до сих пор не может отойти от похорон.

Осторожно постучав в дверь, вхожу.

Я за него переживаю. Правда. Понимаю, что он наверно заслужил вот так вот пострадать, хотя бы немного, но внутри я чувствую, что мне не хочется видеть его таким убитым. Жалость берет свое. Вот такой я ранимый и мягкий человек.

Карим никогда не поднимал на меня руку. Да грубил, да пугал. Но не бил. Я вижу, что он может быть другим. Поэтому я хочу ему помочь, хочу докопаться до истины.

— Можно мне войти? — осторожно спрашиваю.

Молча кивает.

На нем надет костюм черного цвета и черная рубашка.

Я вхожу. В его кабинете прохладно, царит полумрак.

— Как всё прошло? Мне очень жаль… Соболезную, — искренне шепчу, сжимая пальцами край платья.

— Нормально, — поникшим голосом молвит он.

Карим сидит на диване, склонив голову над фотографией пожилого мужчины и молодой девушки, той самой Александры, которая должна была стать его женой…

Но теперь их нет в живых. Они погибли.

Случайная ли это трагедия или их все же убили?

Вспоминая странный приступ мамы по телефону, я начинаю уже всерьёз задумываться, что здесь что-то не так.

Мир серьёзного бизнеса и больших денег очень жесток.

И это ещё одна причина из-за которой я не хочу жить в том обществе, в котором живу.

Я устала от денег и роскоши. Ведь знаю, каким трудом, с какой опасностью она даётся нашим мужчинам — главе семьи.

А мне этого уже ничего не надо. Я хочу тепла, любви. Уютного гнёздышка вдали от суеты. Быть мамой. Нянчить и воспитывать наших детей.

Это моё самое заветное желание…

— Мне очень жаль твоего дядю и Александру, — руку ему на плечо кладу. — Ты держись.

Молчит.

— Я с тобой.

Дергается, но не поднимает голову.

— Я должна тебе кое-что рассказать.

Делаю короткую паузу.

Немного волнуюсь.

Молчание — знак согласия, поэтому я продолжаю говорить.

— Недавно мне мать звонила, она несла какой-то бред. Я с ней в ссоре, потому что поняла, что я всего лишь вещь для неё. А ещё она спилась. В край! Хлещет уже не виски, а водку. Каждый день, не просыхая. Самое странное в её поведении и словах было то, что сначала она приказала мне выйти за тебя замуж и быть послушной женой, а сейчас… — сглатываю. Как мне ему сказать об этом?

Со стороны выглядит настоящим бредом.

— Она сказала мне… кинуть яд тебе в еду.

Он резко оживает и поднимает голову.

Опасные глаза мужа становятся чернее ночи.

— Она сумасшедшая! Я поняла, что она свихнулась, она начала нести какой-то бред! Что ты наш враг, тебя надо устранить…

— А ты?

— Конечно я ей не верю. Я столько месяцев к тебе пыталась привыкнуть, пыталась поладить, узнать лучше… полюбить. А она вдруг заявляет, что ты должен умереть! И что я должна тебя убить.

Мужчина резко поднимается на ноги.

— Я ценю, что ты мне призналась в этом, София. Спасибо.

— Ты думаешь это правда? Они правда хотят тебя убить? И думают, что ты враг? Просто мама стала слишком много пить… Возможно, у нее белая горячка.

— Не могу ничего утверждать. Постараюсь это выяснить.

Говорит это как-то вскользь и бегло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Затем быстро наклоняется к моему лицу, нежно целует в щёку, обнимая.

Боже, я таю!

— Мне тебя не хватает, — опустив голову, тихонько добавляю.