Большая игра СМЕРШа - Дмитрий Тарасов

— Это, пожалуйста, оставьте здесь, я вручу ему.

Проводив Костину и Смирнова до лестницы, я направился к Салынову. Предстояло вплотную заняться операцией по захвату Лобова.

Рассмотрев разработанные накануне варианты планов захвата Лобозва с учетом показаний матери Костина, я убедил Салынова в целесообразности проведения операции с его непосредственным участием. С этим мнением мы и пришли к Барникову. Он внимательно выслушал нас, ознакомился со стенограммой допроса Костиной и сказал, что в принципе одобряет эту идею, но не уверен в поддержке ее со стороны начальника управления, который информирован о деле Костина только в общих чертах.

— На всякий случай — заключил Барников — готовьте начисто оба варианта. Вечером доложим комиссару.

Да, вот еще что, — спохватился он, когда мы собрались уходить, а позиция-то самого Костина известна? Как он то отнесется к предложению участвовать в операции? Не откажется, не струсит? Обязательно поговорите с ним.

Замечание было резонным, я сразу же вызвал Костина. Пока его вели, позвонил Смирнову и попросил срочно подыскать адрес отдельного дома или дачи в районе Малаховки или Томилино, предупредив, что нужны надежные хозяева, удобные места для организации наблюдения и засады, отсутствие любопытных соседей.

Костин немного осунулся, был задумчив и грустен. Чувствовалось, что он провел бессонную ночь после нашего вчерашнего разговора. Стараясь вывести его из этого состояния, я сказал:

— А у Вас, Сергей Николаевич, сегодня праздник — привет от матери и вот гостинец.

— Она была у Вас, оживился Костин.

— Да.

— Сама пришла или ее вызвали?

— Вызывали для беседы, чтобы проверить Ваши показания.

— Проверять нечего, я рассказал правду. А ей ничего не будет?

— Что же ей может быть? Она ведь не училась в разведывательной школе, шутливо заметил я. Поехала домой. Просила свидания с Вами, но мы пока воздержались, не хотели Вас расстраивать. Тем более, что у нас еще много важных дел. Вот, когда закончим, тогда все можно. Думаю, что — это разумно.

— Согласен.

— Тогда давайте работать. Вы показали, что завтра должны встретиться с Лобовым. Так?

— Правильно.

— Что будем делать?

— Как что? Надо захватить его, не отпускать же, он ярый враг, сам не придет.

— Хорошо, положим, что захватили. А о своих дружках-то он расскажет?

— Может не рассказать.

— Как же тогда? Вероятно, надо что-то придумать. Я встал, несколько раз прошелся по кабинету, а затем, обращаясь к Костину, сказал:

— А если сделать так: на встречу с Лобовым, как и обусловлено, выйдете лично Вы, расскажите ему, что у Вас все нормально, устроились в Подмосковье надежно, адрес дадим, рация в полном порядке, ждете указаний о работе. В свою очередь, не задавая настораживающих вопросов, запомните, что расскажет он. В конце свидания обусловите новую встречу. Идея понятна?

— Ясно.

— Конечно, предварительно надо хорошо подготовиться. Все это мы берем на себя. Ваша задача — провести встречу так, чтобы не вызвать у него недоверия. Все должно быть естественно, так, как это произошло бы при Вашей работе на разведку. Что касается захвата Лобова, то, когда это сделать посмотрим по обстоятельствам: куда он пойдет, с кем будет встречаться, что будет предпринимать… После небольшой паузы я спросил:

— Теперь слово за Вами, возьметесь за выполнение этой задачи?

— Согласен, я считаю, что это мой прямой долг, — не колеблясь, ответил Костин.

— А не подведете, не растеряетесь?

— Думаю, что нет. Лобов, конечно, дотошный тип, осторожный, осмотрительный, лишнего не скажет, наблюдательный, глаз у него, как говорится, наметан, но в интеллектуальном отношении он все-таки слабоват, особой проницательностью не обладает, и заметить что-либо настораживающее в моем поведении ему будет трудно. Тем более, что по сути своей психологии, его личной приверженности к немцам, он считает, что все, кто согласился работать на разведку, являются такими же врагами советской власти как и он. Другого он не допускает.

— То есть, Вы хотите сказать, что он отнесется к Вам с абсолютным доверием?

— Полагаю, что так.

— Это хорошо, но меры предосторожности все же необходимы, и их надлежит продумать заранее. Постарайтесь мысленно все обмозговать, представить, что Вы действительно встретились. Это поможет четко определить как вести себя, что говорить, на что обращать внимание и прочее. Появится уверенность. Понятно?

— Ясно.

— Значит, в принципе договорились?

— Да.

— Очень хорошо, спасибо. Правда, это пока предварительно, решать будет руководство. Но готовиться надо. И еще просьба. Я дам Вам с собою бумаги и карандаш. Напишите подробно о полученном Вами задании, режиме работы на рации, условиях связи, порядке пользования шифром. Постарайтесь это сделать сегодня к вечеру.

— Хорошо.

Предупредив начальника тюрьмы о том, что Костину разрешено взять с собой в камеру посылку, чистую бумагу и карандаш, а также попросив его дать указание не чинить ему препятствий для работы, я отправил Костина на отдых. Настроение его заметно улучшилось. Ушел он с чувством явного душевного подъема.

Позвонил Салынов:

— Ну, ты как? Сможешь сейчас поехать? Надо обязательно посмотреть все на месте. Буду ждать у подъезда.

Салынов был не один.

— Знакомься, — сказал он при моем появлении, — это товарищ Маслов из подразделения Бойцова, будет помогать нам.

Пожав друг другу руки, мы представились по имени и отчеству. Владимир Иванович, — так назвал себя Маслов, оказавшийся по всем параметрам — возрасту, стажу работы, должностному положению и званию — старше нас с Салыновым, произвел впечатление весьма приятного человека. Он был разговорчив, прост в обращении, уважителен, обладал природным даром устанавливать с людьми нужный контакт в любой ситуации. Держался легко и свободно, что создавало обстановку непринужденности с самой первой минуты знакомства.

На площади Дзержинского спустились в метро и доехали до станции «Комсомольская». Поднявшись наверх, остановились у входа.

— Вот здесь, Владимир Иванович, на этом пятачке, завтра в пятнадцать ноль-ноль, — пояснил я.

— Т-а-к — многозначительно произнес Маслов, окинув взглядом прилегающие к станции подходы и окружающую обстановку.

— Ну, что же, место вроде подходящее, — сказал он после того, как все тщательно осмотрели, — но кое-что придется придумать для укрытия постов наблюдения.

— Это уже решайте вы, — заметил Салынов, вам виднее.

Пробыв на месте будущей встречи агентов еще минут десять и обменявшись мнениями по существу принятия необходимых мер, мы тем же путем, на метро, возвратились в наркомат.

Для окончательной отработки плана операции теперь не хватало лишь адреса «проживания» Костина. Поэтому, я сразу позвонил Смирнову.

— Ну, как, Сережа, с моей просьбой?

— Все в порядке, сейчас зайду.

Адрес оказался, на мой взгляд, удачным. Это был рубленый двухкомнатный с кухней и застекленной верандой домик, находившийся в полутора километрах от Томилино, в некотором удалении от дороги дачного поселка на усадьбе площадью в четверть гектара с тенистым фруктовым садом и любовно ухоженным огородом.

Усадьба была обнесена глухим деревянным забором, окрашенным в зеленый цвет. Из подсобных помещений в доме были чердак, удобный для работы на рации, две кладовки, подвал, а на участке — сарай, летний душ и туалет.

Домик занимала супружеская чета довольно почтенного возраста. Хозяину, потомственному железнодорожнику, незадолго до войны ушедшему на пенсию, шел 74-й год. Жена его, домашняя хозяйка, была на два года моложе. Их дети — двое сыновей, тоже имевших отношение к работе железнодорожного транспорта, находились на фронте, а невестки с внуками в данный момент были эвакуированы в Ташкент к дальним родственникам.

По данным областного управления НКВД хозяева являлись честными, добропорядочными и вполне надежными людьми, которым можно было полностью доверять.

— Спасибо, Сережа, это то, что надо, — заметил я, — внимательно ознакомившись с планом местности и маршрутом следования к домику с указанием видов транспорта и предметных ориентиров.

Отпустив Смирнова, я внес необходимые коррективы в план операции по захвату Лобова и зашел к Салынову. Вместе с ним пошли к Барникову, который, посмотрев план, сказал:

— Хорошо, оставьте. Будьте на месте, возможно потребуетесь.

В приемной комиссара госбезопасности 3-го ранга, начальника управления контрразведки, куда я был вскоре вызван, были Тимов, Барников, Салынов. Я подошел как раз вовремя, когда его секретарь сообщил, что можно заходить. Петр Васильевич Федов сидел за большим письменным столом, на котором возвышалась высокая настольная лампа, напоминавшая зонтик из-за широкого шелкового абажура, из-под которого на документы падал ровный, не раздражающий глаз, свет. Панели просторного кабинета были отделаны плитами красного дерева двух оттенков, установленными в шахматном порядке. Пол закрывал большой со скромным рисунком ковер, к которому от двери вела зеленая с коричневатыми полосами по краям ковровая дорожка.