Удержать престол (СИ) - Старый Денис

А в это время атаман Заруцкий…

Орша встретила непуганой. Нет, ладьи увидели. Но что такое три ладьи? Может и торговцы какие, хотя с московитами мало торговали, а контрабандисты по рекам не ходят, они все через леса лазят. Вот это и позволило пятидесяти бойцам быстро взять под свой контроль прилегающие к реке районы города. Пока небольшой гарнизон города собрался с мыслями, пока одели брони, на улицах уже начался грабеж. Быстро, не системно, но за три часа ремесленный посад Орши был ограблен.

Защитники у города нашлись, и было несколько очагов сопротивления. Ляпунов даже лишился семи своих бойцов, при том, что еще одиннадцать были ранены. Людьми разжиться получилось, но мало было зазевавшихся, быстро бегающие горожане, как и остатки гарнизона, закрылись в городской крепости и готовились отражать штурм.

Зря готовились. Через четыре часа, когда четыре полупустые коча, которые шли следом за ладьями, были наполнены людьми и многим награбленным, Ляпунов устремился к Шклову.

К Шклову вышли через два дня несмотря на то, что Орша находилась рядом. Не выходило подплыть к городу с утра, а вечером слишком много рисков для грабежа города, как и для боев за него, потому пережидали.

Родина Лжедмитрия Богданко закономерно оказалась более готова к приему русских гостей. По крайней мере, в домах и ремесленных мастерских не было людей, все сбежали. При этом крепостица, которая была в городе, а скорее местечке, представлялась слишком убогой, чтобы там можно было спастись.

Чуть позже было выяснено, где люди: кто бежал в лес, а кто укрылся в еще только достраивающемся иезуитском костеле. Еврейское население бежало в лес, остальные спрятались в большом костеле, при котором были здания школы, но все равно там должна была быть давка.

Костел не стали брать приступом. В сущности, эти еще недостроенные здания в стиле виленского барокко, могли стать неплохой крепостью, которую взять будет сложно. Но и цели такой не было.

К воротам костела была прикреплена бумага, объясняющая причины набега, с цифрами, сколько русских людей пострадали от того, что некий Богданко, после убедительных просьб и угроз, объявил себя Димитрием Иоанновиче. Тридцать семь более-менее крупных деревень, четыре города, более сорока тысяч русских человек — вот приблизительные цифры последствий польско-литовской поддержки Лжедмитрия.

Город был сожжен. Жители Шклова почти не пострадали, если не считать их дома и мастерские. Так же не удалось изловить горожан. Но награбленного было очень много, в том числе и драгоценностей. Как минимум три ювелирных мастерских и одну лавку, удалось взять полностью нетронутой. Бежавшие люди посчитали, что их жизни всяко важнее, чем золото и серебро. Была в городе и серьезная оружейная мастерская, где производили, в том числе, и кирасы и холодное оружие. Конечно же, она была разграблена до последнего гвоздя.

А после был бой. Из Могилева прибыла гусарская хоругвь и сходу атаковала город, который в это время уже готовился запылать огнем.

* * *

Быхов

13 октября 1606 года

София Радзивилл, в девичестве Слуцкая, была ярким примером того, насколько могут быть несчастными богатые, очень богатые люди. Двадцатилетняя женщина некогда была очень богатой невестой. Причем, невестой она стала через пять дней после своего рождения, когда умер ее отец, Юрий Олелькович, и девочка стала наследницей огромного состояния. Мать быстро вторично вышла замуж и забыла о существовании дочери. Конечно же, нашлись «добрые и заботливые» родственники, которые взяли девочку к себе и уже скоро София превратилась в очень ценный ресурс, товар, которому тут же стали искать выгодного покупателя. Этими «заботливыми» родственниками стали Ходкевичи, бывшие ну очень дальними, но иных не имелось, а если и были, то с этим родом никто не осмеливался спорить. Теперь судьба юной княжны оказалась в руках людей, которые руководствовались больше корыстью, чем сердечными родственными связями.

Когда Софии исполнилось восемь лет, опекун, Иероним Ходкевич, нашел «покупателя». Им стал Януш Радзивилл. Состоялись переговоры, на которых краеугольным камнем являлся религиозный вопрос. Радзивиллы были кальвинистами, Ходкевичи — ярыми католиками. Забитую девочку, которую воспитывали без любви, но в крайней строгости, научили правильным словам, и она, тайком взиравшая на купола православного храма, объявила, что не может менять католическую веру.

После девочка заявляла о том, как она ненавидит всех Радзивиллов, что разлюбила Януша, хотя о какой любви могла вообще идти речь у десятилетней девочки.

Дело в том, что Ходкевичи с Радзивиллами собирались воевать, причем, за земли, которые некогда принадлежали родственникам Олельковичей. Уже на осадном положении был дом Ходкевичей в Вильно, уже шеститысячное войско Радзивиллов готовилось к походу на земли Ходкевичей, в том числе и на Быхов. Но Криштоф Радзивилл и Иероним Ходкевич, по просьбе короля Сигизмунда, решили договориться. Вся Речь Посполитая выдохнула, ибо война между Ходкевичами и Радзивиллами могла привести к катастрофическим последствиям для всего государства. И тогда девочка сказала, что вновь воспылала чувствами к Янушу Радзивиллу и ждет — не дождется, когда станет законной его супругой. А, сказав это, была вновь отправлена в свою дальнюю комнату, где единственными друзьями были книги. Софию приглашали к столу Иеронима Ходкевича лишь по праздникам.

А потом была свадьба, на которой опекун, бывший не обделенным актерским талантом, в присутствии великовельможного панства, смахивал скупую мужскую слезу и рассказывал о том, как же он сильно любит свою воспитанницу. Но в тот момент София была счастлива, ей только что исполнилось шестнадцать лет, и уже несколько месяцев она была в центре внимания, общаясь с многочисленными гостями, что приехали на ее свадьбу. Опостылевшая комната — символ ее одиночества сменилась на богатые убранством палаты.

Молодожены, сразу после свадьбы, отправились в гости к Николаю Христофору Радзивиллу по прозвищу Сиротка, в его отстраиваемую резиденцию в Несвиже. Молодая девушка посчитала, что, наконец, вырвалась из заточения, сейчас начнется настоящая жизнь, и она обязательно себя проявит, будет достойной женой своему мужу, сумеет поддержать любую беседу, поможет супругу вести хозяйство. Каким же было разочарование, когда в еще недостроенном Несвижском замке, Софии нашли самую дальнюю, самую унылую, полную одиночества и тоски, комнату. Это помещение навевало грусть еще больше, чем та комната, в Быхове. Софию не приглашали на светские рауты, которые давал Радзивилл Сиротка. Основной причиной являлось то, что она все еще католичка, хотя София, оглядываясь на православные храмы, была готова принять кальвинизм, веру своего мужа.

Ни в первую, ни во вторую, ни в десятую ночь пребывания в Несвиже, Януш так и не пришел к своей супруге. А она ждала. Софии внушили понимание ее роли, как жены одного из самых перспективных женихов Великого Княжества Литовского — рожать здоровых наследников. Но всю свою мужскую энергию Януш использовал в многочисленных интрижках. Ему не нравилась София, которая была столь забита, что не могла сама подать себя в нужном ракурсе, будучи истинной красавицей.

Молодожены переехали в Слуцк, в некогда бывшую вотчину Олельковичей, и богатое наследство было переписано на Януша. София все отдавала, ей были не интересны деньги, она просто не знала их ценность, прожив до того в строгом аскетизме. Женщина хотела таким жестом вызвать у своего мужа интерес к ней. И в первое время, после переезда, пусть и не более, чем на десять минут, но Януш почти каждый вечер к ней заходил. Львиная доля этого времени уходила на то, чтобы муж разделся. София пыталась убедить себя, что это и есть то женское счастье, но отчего-то то и дело предательская слеза стекала по щеке.

Она забеременела, и Януш постоянно подбирал имена своему будущему сыну, а София боялась, что родится дочь. Может, в том числе и из-за этого девочка родилась мертвой. На этом общение между супругами практически прекратилось.