Мир, полный слез - Кит Маккарти

– Полагаю, это вполне явственно следует из моих слов.

Сайм и Беверли мрачно уставились на него, но вскоре губы Беверли слегка раздвинулись в улыбке.

– Знаешь, Джон, по-моему, ты слишком умный, намеренно избегая смотреть на Елену, нежно произнесла Беверли.

И несмотря на ветер, холод и залитый кровью труп, лежавший позади них, Айзенменгер вдруг ощутил доверительное тепло. Однако Елена тут же разрушила эту атмосферу.

– Мы никого не убивали, – громко и резко отчеканила она. – А что, надо было мчаться в лес только потому, что мы увидели дым и услышали отдаленный хлопок?

– Вас никто не подозревает, мисс Флеминг, – покачал головой Сайм. – Просто я подумал, что, возможно, вам удастся помочь нам, вот и все.

Елена не ответила.

– Вернемся к сегодняшнему дню, – заметил Сорвин, стоявший рядом с Саймом. – Вы гуляли?

– Да, – кивнул Айзенменгер.

– Далеко же вы ушли, – не удержалась Беверли. – Я бы не решилась гулять в такую погоду.

Что бы по этому поводу ни думал Айзенменгер, высказать свои соображения вслух ему не удалось, поскольку его опередила Елена:

– Да кого, черт побери, интересует, на что бы ты решилась, а на что нет?

Мнение Беверли на этот счет также осталось неизвестным, потому что ее в свою очередь перебил Сорвин:

– Вы никого не встретили по дороге?

Елена и Айзенменгер покачали головами.

– Я понимаю, как это трудно, но, может быть, вы знаете, чей это труп?

– Я не подходила близко, – откликнулась Елена.

– По-моему, я никогда не видел его раньше, – добавил Айзенменгер.

Сайм кивнул и задумался. Потом он посмотрел на Беверли и предложил:

– А почему бы нам не познакомить доктора Айзенменгера с доктором Аддисон?

И они вчетвером двинулись к палатке.

– Если не хочешь, можешь не входить, – заметила Беверли, обращаясь к Елене.

Это было сказано заботливо-предупредительным тоном, так что обидеться на эти слова мог только законченный параноик или человек, очень хорошо знакомый с Беверли Уортон.

– Не волнуйся. Я не из слабонервных.

Беверли еле заметно пожала плечами. Они один за другим нырнули в палатку, отдаленно напоминавшую обиталище предсказателей и гадалок.

Елена тут же ощутила отвратительный сладковатый запах, который был гораздо сильнее, чем вонь в Мясницкой лавке в конце рабочего дня. Царившее здесь тепло мало чем облегчало положение. Вдоль побегов смятой травы выступали темные хлорофилловые пятна. Глаза присутствующих повернулись в сторону вновь вошедших: на одних лицах было написано любопытство, на других – неприкрытая неприязнь. Потом всех ослепила яркая вспышка, за которой тут же последовала вторая.

– И пожалуйста, еще отсюда. – У доктора Аддисон была такая безупречная дикция, словно она упражняла ее каждый день.

Фотограф молча повиновался. Но между вспышками Елене удалось-таки рассмотреть лежавшее на земле тело. И если бы она не ощущала на себе пристальный взгляд Беверли, у нее наверняка перехватило бы дыхание.

– А теперь здесь.

И вновь фотограф выполнил просьбу доктора Аддисон, после чего она с вопросительным видом уставилась на Сайма.

– Доктор Аддисон, это доктор Айзенменгер, – промолвил Сайм. – Это он вместе с мисс Флеминг обнаружил труп.

Доктор Аддисон не сразу осознала всю важность этого заявления. Она осторожно улыбнулась, отреагировав главным образом на упоминание его профессии.

– Доктор Айзенменгер – патологоанатом, – пояснил Сорвин.

Аддисон напряглась, и улыбка застыла на ее лице.

– Правда?

Но Айзенменгер в свойственной ему манере уже переключил внимание на труп. У лодыжки лежал окровавленный молоток, левая рука жертвы сжимала нож с длинным лезвием. Потом, словно под воздействием невидимой силы, взгляд Айзенменгера скользнул вниз, а затем начал медленно подниматься, фиксируя все имевшиеся повреждения. Джон был настолько поглощен своим занятием, что не заметил, как доктор Аддисон внушительно нахмурилась.

– Что это вы делаете? – осведомилась она.

Но Айзенменгер ее не слышал. Он уже достиг плечевого пояса и теперь склонился, чтобы как следует осмотреть шею.

– Что он делает? – повторила она, обращаясь к Сорвину и Сайму.

– Проявляет профессиональный интерес, доктор Аддисон, – уклончиво ответил Сорвин. – Вы ведь не возражаете?

Беверли заняла выгодное место среди заинтересованных зрителей. Взаимоотношения Сорвина и Аддисон ее забавляли – судя по всему, он ее недолюбливал, а она была юной и, скорее всего, неопытной. Неужто он пытался ее унизить?

Елена не сводила глаз с Айзенменгера.

Наконец он издал усталый вздох и поднялся.

– Я так понял, вы еще не переворачивали тело?

– Конечно нет!

Айзенменгер кивнул, сделав вид, что не заметил ее резкости.

– А вы уже знаете, кто это?

– Конечно, – ответил Сорвин, повергнув Беверли и Сайма в полное изумление своим уверенным тоном. – И думаю, поиски того, кто это сделал, у нас не займут много времени.

Айзенменгер кивнул и снова вернулся к телу. Но лишь Елена расслышала, как он прошептал себе под нос: «Скорее всего, вы правы».

Сначала Фетр зашла в «Колокол», потому что паб находился рядом. Возможно, он и являлся ближайшим, но любой нормальный человек предпочел бы пройти подальше и не пить в этой помойке. Входная дверь была покрыта засохшей блевотиной, у сигаретного автомата лежала горка использованных презервативов, стены покрывали граффити; Фетр не стала заглядывать в туалеты, подозревая, что их вид превзойдет ее самые смелые фантазии.

Бармен также был невзрачным, скользким типом, явно томимым сексуальной тоской.

– Мойниган? Мойниган? Никогда не слышал о таком. Эта фальшивая демонстрация притворного участия была организована специально для троих посетителей, которые прислушивались к их беседе с таким вниманием, словно были судьями на конкурсе певцов.

– Вы уверены?

– Ага. – Бармен повернулся к посетителям. – Кто-нибудь здесь слышал о человеке по фамилии Мойниган?

Разрозненные ответы оказались маловразумительными.

– Нет, – поворачиваясь к Фетр, изрек бармен.

– Он сгорел в машине несколько дней тому назад, – громко произнесла она. – Сгорел заживо. – Она не знала, насколько ее заявление соответствует действительности, но ей было нечего терять.

Это вызвало вполне обнадеживающую реакцию.

До нее донеслись испуганный выдох и потрясенное «бедный сукин сын». Она обернулась и увидела, что хотя присутствующие и не горят жаждой общения с ней, их лица по крайней мере выражают некоторую готовность сотрудничать. Она снова повернулась к бармену.

– Так. Спрашиваю еще раз. Вы знали Уильяма Мойнигана?

Все инстинкты бармена требовали не вступать в доверительные беседы с представителями полиции, и все же он это сделал.

– Да. Правда, не слишком хорошо, – тут же добавил он.

– Но он заходил сюда выпить?

– Да, он прожил здесь всего несколько месяцев, но появлялся регулярно.

– Он был веселым парнем, – донеслось из противоположного угла.

Бармен кивнул.

– Особенно повеселились в последний вечер. Он всем выставил бесплатную выпивку. Поил всех целый вечер. – Бармен произнес это с таким ошарашенным видом, словно это никак не укладывалось в его представления о жизни. – К семи вечера он выложил уже пятьсот фунтов, а к десяти мы на ногах стоять не могли. – Он погрузился в воспоминания, но даже это не смогло вызвать у Фетр сочувствия.

– Значит, он уезжал. А он не сказал, куда едет?

– Сказал, что едет забирать свои дивиденды.

– Дивиденды? – нахмурилась Фетр. – Он сказал именно так?

Бармен замешкался.

– Да, он повторил это несколько раз. И при этом загадочно улыбался.

– Но ведь он не был богат? – наудачу спросила Фетр.

– Нет. Работал штукатуром. Только за наличные, и никогда не спрашивал, откуда краска, – подмигнул бармен.

– Так откуда же у него взялись деньги на вечеринку?

Все присутствующие как по команде пожали плечами.

– Значит, он не собирался возвращаться, – словно беседуя сама с собой, пробормотала Фетр. – Он все продал, устроил вечеринку и отправился за новым состоянием.

Что бы оно из себя не представляло.

– Он играл? – спросила Фетр.

– Бывало. Иногда делал ставки на лошадок, но азартным игроком не был, – промолвил бармен с таким видом, словно с его точки зрения это было недостойным занятием.

– И он ничем не намекнул, куда собирается?

Все покачали головами, а из-за спины Фетр раздался чей-то тихий голос:

– Он сказал, что едет домой.

Как показалось Фетр, ей ответила старуха, сидевшая в дымном сумраке в самом углу. Однако когда та встала и вышла к свету, лившемуся из окна, она увидела, что это преждевременно состарившаяся блондинка лет пятидесяти.