Вояж с морским дьяволом - Анна Литвиновы

Впрочем, сию безумную идею Татьяна тут же отвергла, потому что прочие обитатели самолета вели себя вполне активно. Мужики, насытившись, тянулись в туалет покурить, дамочки подкрашивали губы, дети болтались в проходах. Да и третий пассажир из двенадцатого ряда, тот, что сидел у окна, выглядел бодренько, с неприкрытым интересом изучал инструкцию по аварийным выходам и спасательному оборудованию.

Увидел, что Таня приостановилась в проходе, отложил чтиво, вежливо попросил:

– Вы не могли бы принести мне стакан воды?

Если каждому таскать вне обеда воду – ноги в кровь сотрешь, Татьяна с Кристиной приносили, только если пенсионер или пассажиру явно плохо. Но этого пожалела – скромный, в галстуке, мятый костюм от «Большевички», секретаршами явно не избалован. Где еще такому воды подадут , кроме как в самолете? Да и от чана до двенадцатого ряда идти недалеко.

В общем, принесла. Вежливо протянула стакан:

– Пожалуйста.

– Вы очень любезны, – поблагодарил пассажир.

А Таня вдруг почувствовала: на нее накатывает странная тяжесть. И голова непонятно с чего закружилась. И в глазах заплясали противные желтые мушки. Да что за ерунда происходит?! Двенадцатый ряд – какая-то черная дыра. Квазимодо с попутчиком-пареньком только что оживленно болтали – и вдруг оба спят без просыпа. И с ней самой именно в этом месте что-то странное происходит. Надо с Кристиной обсудить.

А пассажир из кресла 12 «А» тем временем выхлебал свой стакан и, пользуясь тем, что стюардесса еще не ушла, снова лезет с вопросами:

– Простите, ради бога, за навязчивость… Но не могу ли я попросить у вас таблетку анальгина? Что-то мне нехорошо…

Хотя рожа вполне довольная. Да и если б он действительно себя чувствовал плохо – разве инструкцию по аварийным выходам читал бы?!

– А что с вами? – автоматически поинтересовалась Татьяна.

В школе стюардесс их учили: если анальгин с аспирином просят женщины – давать без звука. Но у мужиков – обязательно уточнять, что конкретно болит. Потому что сильный пол в своей массе медицински неграмотный и почему-то полагает, что анальгин прекрасно помогает от сердца, а аспирин – от кровотечений. Напьются без разбору таблеток и потом чувствуют себя еще хуже.

– Да что-то ухо прихватило, – пожаловался мужик. – Стреляет…

– С насморком небось полетели? – поинтересовалась Садовникова.

– Было дело, – признался пассажир. – Но разве это болезнь?

– На земле – не болезнь, – со знанием дела откликнулась Таня. – А в небе, из-за перепада давления, инфекция может на ухо перекинуться. Даже специальный термин для заболевания имеется – аэроотит.

– Да вы что?! – переменился в лице мужчина.

Как и положено сильному полу: болеть не умеют и боятся.

– Не волнуйтесь. От этого не умирают, – хмыкнула Садовникова. И милостиво предложила: – Если хотите, специальные капли могу принести. С антибиотиком.

– Пожалуйста, если вам не трудно… – засуетился пассажир.

Зачем-то вскочил со своего места, наступил при этом на ногу спящему соседу-подростку (тот, впрочем, даже не пошевелился), потянулся к Татьяне, суетливо коснулся ее руки, повторил:

– Очень вас прошу, помогите мне…

« Клуш какой-то», – презрительно подумала Садовникова (мужской род от слова «клуша»). И снова почувствовала: на нее опять, с еще большей силой, накатила непонятная, удушливая волна. Сдавила грудь, сжала виски, вцепилась в сердце. И еще одна странность, она только сейчас обратила внимание: на безымянном пальце мужчины в мятом дешевом костюме сверкает немаленький бриллиант чистоты необыкновенной – очень похожий на те, что Ансар прекрасным девушкам раздает. Боже, как давно это было: Ансар, бриллианты, необременительная, в роскоши, жизнь…

– Сейчас принесу капли, – буркнула она.

И едва отошла от двенадцатого ряда на пару метров, как странная тяжесть отступила.

Вот загадка! Кристину, что ли, попросить, чтобы сходила, на себе «черную дыру» проверила?

Но напарница оказалась занята – сидела на кухоньке, оживленно болтала со вторым пилотом, оба с сигаретками. Увидела Татьяну, немедленно напустилась:

– Бездельничаешь, Танька? Не чуешь, как из туалетов несет? Иди курильщиков разгоняй!

Вот, блин, командирша! Подумаешь, подымливают пассажиры в туалетах, там хотя бы кондиционеры есть – а сами вон в кухне какую вонь развели.

И Таня воевать с курильщиками не пошла. Достала из аптечки ушные капли и снова отправилась к двенадцатому ряду.

В «черной дыре» ничего не изменилось – Квазимодо с парнишкой крепко спят, пассажир в «Большевичке» с бриллиантом нетерпеливо высматривает ее в проходе. Увидел, просиял, вкрадчиво коснулся руки… И попросил виновато:

– А вы не могли бы… сами мне закапать?..

Только этого не хватало! Дай пассажиру палец – он всю руку отхватит.

– Это в мои обязанности не входит, – отрезала Татьяна.

И повернулась уходить. Но пассажир ласково касается предплечья и шепчет в ухо:

– Пожалуйста… я вас прошу…

И Тане неожиданно становится тепло, беззаботно, уютно. Будто и не в самолете она, не в жалкой должности начинающей стюардессы, а на пляже, на теплом песке, с ледяным коктейлем у щеки и ласковым океаном у ног. В душе – необычайная легкость, в теле – приятный покой. Таня никогда не употребляла наркотиков, но, наверно, пресловутый кайф таким и бывает. И для пассажира, который одним касанием руки ввел ее в такое состояние, она теперь готова сделать что угодно.

– Да. Конечно, – с готовностью отвечает Татьяна.

А он вдруг – вместо того чтобы подставить ухо – сунул ей в руки какой-то конверт. И тихим шепотом произнес:

– Ты. Немедленно. Отнесешь. Это. Пилотам. Поняла?

«Ты чего, мужик, охренел?!» – возмутился внутренний голос.

Но ее собственный голос покорно ответил:

– Разумеется. Давайте.

И в этот раз, когда Таня покинула двенадцатый ряд, странная тяжесть ее не отпустила. На ватных ногах, послушным роботом, она прошла через кухоньку (Кристина что-то крикнула ей вслед, но слов Садовникова не разобрала)… пересекла салон первого класса… и условным стуком отбила удары по пилотской кабине.

«Что ты делаешь?» – вопила рациональная часть ее души.

А другая, заколдованная , отвечала: «Но он ведь меня просил. Значит, так нужно…»

Но прежде чем дверь пилотской кабины распахнулась, сзади ее настигли Кристинка и второй пилот.

Летчик удивленно спросил:

– Ты чего барабанишь? Я – в салоне, механик – в сортире… Инструкцию, что ли, забыла?!

Ну конечно! Раз в пилотской кабине только шеф – значит, стучит она зря. Точно не откроет. Хотя все правила в авиации и существовали лишь для того, чтобы их нарушать, но это – пока пилот один, открывать кабину он не имеет права – осталось незыблемым.

– Но у меня… срочное дело… – растерянно пробормотала Татьяна.

– Ты чего – пьяная?! – посуровел второй пилот.

А Кристина вдруг размахнулась и, ни слова не говоря, влепила Садовниковой по щеке. Удар у опытной стюардессы и матери троих мальчишек получился изрядным – Таню аж к иллюминатору отшвырнуло.

– Кристинка! – недоуменно выдохнул летчик.

А Садовникова растерянно похлопала глазами, слизнула с губ капельки крови и пробормотала:

– Ты что?..

Кристина, по-прежнему молча, влепила ей вторую пощечину.

И наваждение вдруг отступило. Таня благодарно посмотрела на напарницу и пробормотала:

– Спасибо.

– Ой, девчонки, какие у вас милые отношения! – развеселился пилот. – Я прямо возбуждаюсь!

– Все? Больше глупостей не будет? – сурово спросила Кристина.

– Нет. Нет! – поспешно откликнулась Татьяна.

И отпрянула от пилотской кабины.

– Но я все равно не понял, – покачал головой летчик. – Зачем ты в кабину-то рвалась? Да еще с такой рожей?

– Я… нет… ничего… У меня просто голова закружилась… – залепетала Садовникова.

– Так мы ж летчики, а не врачи! – усмехнулся пилот.

– Это она ма-ши-наль-но ! – с умным видом заверила Кристинка. – Просто перетрудилась. Мимолетный глюк. Ведь молодая еще, налету и ста часов нет, а гоняет по четыре рейса в день. Не обращай внимания. Она ж не топором – кулаком стучала!

– Ладно. Забыли, – пожал плечами летчик.

Но дверь в кабину открыл лишь в тот момент, когда Кристина с Татьяной удалились на безопасное расстояние. А напарница, затащив Садовникову в кухню, потребовала:

– А ну колись. Что с тобой происходит?!

– Да странная какая-то напасть… – растерянно пробормотала Таня.

И рассказала про «черную дыру». Про странного пассажира. И его непонятное поручение: отнести в кабину пилотов письмо.