Вояж с морским дьяволом - Анна Литвиновы

Хотя преподаватели утверждали: когда в день по четыре рейса, тут уж не до мужчин…

– На самом деле, Танька, как себя поставишь, так и будет. – Это уже говорила начальница их школы, прожженная, прокуренная, мудрая тетка, явно благоволившая к старательной и пытливой до новой профессии Садовниковой. – Ты вообще девка толковая, карьеру легко сделаешь. Если нос по ветру держать будешь – быстро до старшего бортпроводника дорастешь. А то и до бригадира.

Таня, конечно, не признавалась, что у нее совсем другие мечты. И работать она собирается вовсе не на регулярных российских рейсах, а в частной авиации своего сердечного друга… Да на местных линиях если задержишься – в два счета свихнешься! Чтобы всего-то бортпроводника второго класса получить, нужно черт знает сколько часов налетать! И зарплата – с голоду, конечно, не умрешь, но и не разгуляешься. Долларов семьсот для новичка – абсолютный максимум.

Плюс постоянные страшилки рассказывают, что со здоровьем всего за пару лет работы проблем наживешь гору. И зачать ребенка, говорят, не получится. (Ну, это, может, и к лучшему. Дети в Танины планы все равно пока не входят.) Но, рассказывают, височная доля мозга сильно уменьшается – из-за постоянных перепадов давления и недосыпаний. И про болезнь под названием «дерматит стюардесс», когда под кожей лица селится ужасный клещ демодекс. И о том, что зубы постоянно болят – опять же, из-за перепадов давления…

В общем, жуть. Но бросать школу стюардесс ей уже не хотелось. И вовсе не потому, что об этом ее просил Ансар.

* * *

Таня оказалась верна себе – школу стюардесс, как и планировала, закончила с отличием. Успешно сдала экзамены, без нареканий отлетала тридцать стажерских часов, получила квалификацию бортпроводника третьего разряда. Плюс детьми не обременена, не пьяница, голова светлая, и амбиции научилась скрывать. Так что работу ей предложили сразу – в известной авиакомпании. Зарплата несерьезная, и график тяжелый: до четырех рейсов в день. Зато самолет нормальный – «154-я» «тушка», куда лучше, чем болтаться на коротких местных рейсах, в допотопных «Яках» или «Анах». И командиры корабля – пилоты не ниже первого класса, будем надеяться, что не угробят.

И главное: ей новая жизнь не то что нравилась… Но, по крайней мере, интриговала. Не в том плане, конечно, что «романтика небес» или, как другие девчонки, мечтала со своим Абрамовичем в рейсе познакомиться. Просто было нечто притягательное в незамысловатой, строго по графику и с множеством начальников, жизни. Во-первых, голова отдыхает. Ни о чем думать не надо – просто делай, что прикажут. А во-вторых, до чего приятный контраст с лакированной и насквозь фальшивой яхтой Ансара! Там ты считаешься королевой, на тебя льют ведра лести, при этом боятся и тихо ненавидят. А здесь бортпроводник третьего класса – последняя «шестерка», грузчики – и те главнее. Зато отношения искренние. Второй пилот вполне может тебе пожаловаться, что «голова с похмелюги трещит», – а посмел бы с подобным заявлением выступить капитан Ансаровой яхты? И напарница, если хвалит цвет твоей помады, – вовсе не имеет намерения выслужиться, как горничные с «Пилар».

В общем, хотя жизнь пошла тяжелая, но были в ней и свои прелести. Хотя бы от постоянной неуверенности, от фальши, от скрытой угрозы, таившейся в Ансаре, отдыхаешь. И от своей прежней рекламной жизни – тоже. В небе харизмы куда больше, чем в рекламе. Авиаторы пусть и выглядят грубовато-незамысловатыми, а на деле – симпатичнейшие люди. Такие смешные со своими постоянными суевериями (целый кодекс существует: перед полетом не фотографироваться, пуговицы не пришивать, о времени возвращения не загадывать)… Такие циничные: первая заповедь стюардессы, на полном серьезе, звучит так: «В критической ситуации сначала спаси себя. А потом уже – спасай лохов-пассажиров». И такие правильные со своим простым постулатом, что «небо ошибок не прощает».

И наставница, к которой Таня попала под крыло, выйдя на работу, ей понравилась.

Наставницу-напарницу звали Кристиной.

Сколько ей лет – загадка. Если выспится, да не поленится аккуратно растушевать тени по векам, и настроение хорошее – смотрится почти студенткой, восторженной и юной. Но чаще, особенно когда летала по четыре рейса в день (не по правилам, конечно, а когда сезон отпусков – всем приходится), выглядела она на верные сорок. А цинизму в ней было на все шестьдесят. Все мужики, считала, кобели, бабы – кобры, а дети – и вовсе маленькие дьяволята. Кристине, конечно, видней – у нее трое отпрысков, и все мальчишки. Тоже, кстати, не по правилам – по негласно заведенному порядку, если детей больше двух, то из отряда отправляют. Мало ли что, вдруг сиротами останутся, тем более что и отца нет. Но только если списывать таких, как Кристина – кто готов по два раза в день летать на разворотные рейсы в Калининград и обратно, – кому ж тогда работать? Необстрелянным новичкам типа Татьяны? Она, конечно, школу стюардесс закончила с отличием – только никакие пятерки не стоят тысяч часов налета, как у Кристинки. Тем более что та и в экстремальных ситуациях побывала, по всем аэропортам легенда ходит, как у нее однажды пассажир собрался из самолета выходить, когда борт уже тронулся и почти до взлетки доехал. Ну, а мужику то ли страшно стало, то ли забыл чего, хотя, скорее всего, еще в зале ожидания перебрал. Вот и стал требовать, чтобы остановили самолет. Немедленно. Прямо сейчас. Он выйдет, а вон, кстати, и шоссе рядом, такси поймает без проблем, только его видели.

Но не останавливать же, в самом деле, борт! Кристинка шебутного и уговаривала, и большим штрафом ему грозила, но тот только злится, отталкивает ее, пытается дверь открыть. А сам чахленький, росточком ей до плеча. Ну, Кристинка и велела второй стюардессе, чтобы пошла к пилотам и попросила мотор на полную включить. Когда стоит такой рев, что уши немеют. А сама – мужика за шкирман, распахнула люк и мордой его наружу. Ну, говорит, прыгай, раз приспичило, а трапов за дезертирами не присылают. Тут как раз моторы взвыли, и самолет продолжает ехать себе потихоньку. Что с бедным мужиком стало! Аж позеленел и протрезвел мгновенно, и, по неподтвержденным данным, даже брюки обмочил. А уж обратно, в самолет, рвался стремительней, чем на улицу. Но Кристинка его втащила не сразу. Еще целую минуту на диком ветру продержала. А потом, якобы нечаянно, приложила башкой о переборку. Для профилактики – чтоб точно больше не буянил. И после этого втянула обратно в салон.

Нарушение, конечно, всех мыслимых инструкций и правил. По идее, нужно было возвращать борт на стоянку, вызывать трап, милицию, снимать пассажира, составлять протокол, выписывать штраф…

Но у Кристинки своя правда. Ей в тот день нужно было еще во второй рейс лететь, а если пассажира снимать – ясное дело, к сроку не вернешься. И деньги потеряешь, оплата ведь сдельная, и репутация захромает – всегда считалось, что у Кристины все рейсы без происшествий.

Да и потом, известно, как бесятся пассажиры, если борт опаздывает. А в случае с тем мужиком уже до взлетки доехали, и вдруг обратно – задержка часа на два минимум. На кого все шишки? Пилоты – далеко, в бронированной кабине. Вот весь пассажирский гнев и изливается на стюардесс. По инструкции, конечно, положено терпеливо выслушивать жалобы. Дать пассажирам выговориться, а если просят – даже командира корабля пригласить, чтобы они и на него поворчали. Но куда разумнее не раздувать конфликт, а пресечь его на корню. То есть немножко нарушить инструкцию и успокоить буяна пусть не по правилам, зато до самой Москвы.

…И вот с этой легендарной женщиной Татьяна отправлялась в первый настоящий полет.

Шереметьево-один, восемь сорок утра, рейс на Санкт– Петербург. Не самый долгий и не самый тяжкий маршрут.

…Хотя, когда в четыре ночи у кровати стал заливаться будильник, Садовникова готова была растерзать весь мир. Легла она вчера около двенадцати – волновалась. Допоздна практиковалась в самом сложном: становилась на надувной матрас (имитация полета) и пыталась разливать горячий кофе, не пролив при этом ни капли. Кофе расплескивался, а Татьяна злилась – и на Володю Чехова, и на Ансара. А пуще всего – на себя, непроходимую дуру, которая влезла в очередную авантюру. И ведь поняла, еще пока стажером летала: в полетах, когда ты обычная стюардесса, нет решительно никакой романтики. Только дикая усталость, постоянное недовольство пассажиров, вечные сквозняки в аэропортах и болтанка в небесах. А найти себе богатого мужа, кажется, только одной Абрамовичихе удалось. Остальным девочкам в лучшем случае предлагают встретиться в порту прибытия на съемной квартире. А то и вовсе: уединиться во время полета в туалете. Начитался народ, что на десяти тысячах метрах от секса ощущения незабываемые.

И хотя в школе стюардесс их учили и искусственное дыхание делать, и террористам зубы заговаривать, и общаться со знаменитостями, певцами и артистами, но опытные стюардессы вроде той же Кристинки говорят, что экстрим , приключение, на практике случается в одном полете из ста. А обычно – сплошная рутина. Продемонстрировали спасательное оборудование, разнесли газеты, коротко отдохнули на взлете – и, едва погаснет табло, уже нужно разогревать обед, разносить еду и напитки, убирать посуду, а попутно еще и постоянно отрываться на вызовы пассажиров. Кому анальгин, кого затошнило, разогнать из туалета курильщиков, убрать очередную разбившуюся бутылку (они вечно вылетают из отсека для ручной клади)…