Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. - Сергей Козлов

Досмотр

Машины были гружены под завязку. Кроме оружия, боеприпасов и различного инженерного вооружения в них была куча различного барахла, листовок, Коранов в дорогих переплетах, которые отбрасывали в сторону. Искали документы и то, что относится к боевым трофеям. Их складывали отдельно. Вскоре появилась броня, которую привел командир роты капитан Лихидченко. Но кроме наших солдат на броне прибыла целая толпа офицеров, прапорщиков и бойцов подразделений обеспечения. Им трофеи были безразличны. Они приехали пограбить забитый нами караван. Лихидченко начал психовать из-за того, что не был в состоянии остановить этот беспредел. Пришлось примерно половину трофейных боеприпасов уничтожать на месте. Их сложили в кузов одного из «Симургов» из которого они возвышались горой. Перед отъездом их вместе с машиной подожгли. На борт одной из разбитых машин я прикрепил листок с надписью «Привет от Козлевича». Это была моя курсантская кличка. Часть трофеев погрузили на броню, а часть в один из «Симургов», который меньше всех пострадал и был на ходу. На нем в составе бронегруппы я и несколько моих бойцов въехали в батальон. За рулем сидел Вовка Налетов улыбаясь во весь рот.

Награда или тюрьма?

Когда огромную гору трофеев сложили возле склада РАВ, подошел комбат. Сияя, как начищенный самовар, я нагло спросил: «Ну что, дырку для ордена колоть?». Комбат пробурчал что-то невнятное и отошел. Это было более, чем странно. Подошедший ко мне начальник разведки отряда Мишка Вороницкий сказал, что комбат, видимо, не знает еще, как себя вести, поскольку за то, что я пропустил первый караван, на меня приказали завести уголовное дело.

Вскоре меня вызвали к телефону ЗАС. Звонил старший офицер по специальной разведке разведотдела армии майор Михайлов. Я доложил о результате, но когда я перечислил то, что мы захватили, он не поверил и потребовал от меня, чтобы я доложил только реальные цифры. Я ответил, что все, о чем я рассказал, сейчас лежит возле склада РАВ, поскольку внутрь пока не помещается. Если он мне не верит, то может прилететь и пересчитать все сам. В конце концов не на Кандагарском рынке же я все это купил. Я сказал, что половину пришлось уничтожить, но цифры эти я не называл. Михайлов помолчал немного и спросил, почему я не бил первый караван. Я ответил, что при отсутствии связи это было бы самоубийством. Если бы была связь, можно было бы сковать моджахедов боем до подлета авиации и подхода брони. А без нее... Я сказал, что звание Герой Советского Союза, конечно почетное, но посмертно оно мне ни к чему.

Эпилог

Позже действительно рассматривался вопрос о присвоении мне этого звания, но поскольку это был мой первый результат, а в большей степени из-за пропущенного первого каравана, ограничились орденом «Красное знамя». Почти вся моя группа была награждена орденами и медалями. Сержанта Фролова я представлял тоже к «Знамени», но штабные крючкотворы урезали представление до «Красной звезды».

Парторг обиделся на меня за то, что его обошли при «раздаче подарков». Весь батальон знал, что Мовенко струсил — бойцы о таких вещах не молчат. Через несколько месяцев его перевели на повышение в Газни замполитом отряда.

После этого случая в разведотделе штаба армии меня иначе не называли кроме как: «кандидат в герои Советского Союза».

С тех пор записку «Привет от Козлевича» я частенько оставлял на разбитых машинах и на груди убиенных духов, под задницу которым неизменно подкладывал гранату без чеки. Но несмотря на это, я так и остался только кандидатом.

Разобрав захваченные нами документы, «агентурщики» выяснили, что мы «засадили» формированию иранских наемников, которые находились в Пакистане на доподготовке. Вводил их в Афган офицер Пакистанской разведки. Узнав это, нам стало ясно почему пленный и Гусейнов смогли понять друг друга. Видимо этот парень был из Южного Азербайджана, который находится на севере Ирана.

С. Козлов

Солдатская смекалка

Бытует расхожее мнение, что в спецназ отбирали лучших из лучших. Но это не совсем так. В спецназ отбирали просто нормальных парней, да и то не всегда.

Смекалка русского солдата — понятие легендарное. Кто только ее не описывал. Но порой она идет рука об руку с такими, на жаргоне тех же солдат, «корками» и «пенками», а говоря литературным языком, курьезами, что, право слово, диву даешься.

Из-за частых обстрелов дневальных, несущих службу в небольших гарнизонах, разбросанных вдоль коммуникаций Афганистана, циркулярным приказом по Армии было определено, что во всех ее частях под «грибком» они должны стоять с оружием, в каске и бронежилете. И, если в малых гарнизонах это решение командования Армии имело и смысл, и логику, то в гарнизонах типа Кандагарского, где протяженность периметра охранения составляла около тридцати километров, а до ближайшего к противнику дневального, исключая, конечно, дневальных батальона охраны, было не меньше километра, приказ этот был довольно глупым. Но приказы в армии не обсуждают, а выполняют, поэтому в Кандагаре, как и во всем Афганистане, дневальные летом изнывали не только от жары, но и под тяжестью доспехов. Зимой хотя бы было не жарко, но ни каска, ни бронежилет, весивший двенадцать килограммов, легче не становились. А жаль!

Во всяком случае, этого очень хотелось любому заступающему в наряд по роте. Выручала солдатская смекалка. Бронежилет, надетый на солдатский бушлат, вдобавок ко всему сковывал движения. Поэтому бойцы догадались одевать его под бушлат. Чего только они не выдумывали для того, чтобы облегчить себе жизнь. В частности, спустя некоторое время офицеры нашего отряда стали замечать, что бронежилеты заметно «похудели». Проверка подтвердила наблюдения. Смекалистые дневальные стали вытаскивать из жилетов бронепластины. Первыми забили тревогу старшины и командиры рот. Оно и понятно. Бронежилет — это ротное имущество, которое стоило по тем временам около полутора тысяч рублей. Деньги совсем не малые, которые платить вышеуказанным категориям совсем не хотелось, но так или иначе пришлось, поскольку львиная доля удаленных бронепластин исчезла безвозвратно. С другой стороны, и офицеры, и прапорщики оказались в дурацком положении, когда, несмотря на то, что «приказы не обсуждаются», бойцы начинали, вполне логично, интересоваться, почему они вынуждены стоять у «грибка» в железе, если до ближайшего духа не один километр. Прекрасно осознавая, что требование это — очередная дурь и перестраховка, приходилось плести подчиненным про постоянную боеготовность и прочую ерунду, так как командование отряда, в свою очередь, прекрасно понимая всю бредовость этого приказа в нашем гарнизоне, вынуждено было требовать его исполнения, так как с них тоже требовали. И так далее. Как это в таких случаях часто бывает, солдаты и командиры были втянуты в глупую и бесконечную игру, в которой одни стремятся незаметно нарушить и тем самым облегчить свое существование, а другие стремятся не допустить нарушения для того чтобы не получить взыскание. Зачастую это так увлекает участников, что ни те, ни другие не задумываются об истоках этой «борьбы», машинально играя свою роль в этом спектакле. В этом противостоянии каска была единственным атрибутом, с которым ничего поделать было нельзя. Летом ее одевали просто на голову, а зимой из-за холода на шапку.

Можно представить себе удивление командира третей роты Андрюхи Кравченко, когда он увидел под «грибком» дневального своей роты без каски и бронежилета. Он уже хотел было наорать на дежурного по роте, но потом подумал, что так не может быть. Слишком все противоестественно выглядит. Да и дневальный не какой-нибудь «Рекс спецназа», который может себе позволить такую наглость, а молодой боец, недавно прибывший из Союза. Подойдя поближе к дневальному, Андрюха не очень сильно, но вполне ощутимо ткнул кулаком в грудь солдата. Надетый под бушлат бронежилет отозвался глухим стуком.

— Ага! — удовлетворенно сказал командир роты. — Бронежилет на месте, а где же ваша каска, товарищ солдат?

— Видите ли, товарищ старший лейтенант, — солдат невинно поморгал глазами, — бронежилет под бушлат оделся. А вот шапка на каску никак не налазит.

Вдруг осознав, что солдат докладывает о бесплодных попытках борьбы с головным убором на основании опыта, и представив, как «это чудо» пытается натянуть шапку на каску, руководствуясь простой логикой, что раз бушлат сверху, то и шапка должна быть так же, Андрюха, закатившись в беззвучном хохоте, тихо сполз на землю, держась за столб «грибка».

Дневальный продолжал недоуменно хлопать ресницами.

С. Козлов

Борьба умов

Кстати именно из-за «одаренности» отдельных бойцов у героя нижеследующего повествования, с которым мы в ту пору очень дружили, была кучу неприятностей. В результате все его заслуги были отмечены более чем скромно.