Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. - Сергей Козлов

На самом выходе из ущелья, непосредственно у дороги, находилась небольшая скала и несколько валунов почти в рост человека. Именно отсюда и появилась перед разведчиком моджахедов наша троица. Дух от неожиданности остановился как вкопанный. «Инджибио бача» — позвал его Давлатов ласково. Дух заулыбался и двинулся к нему, но когда до «ряженых» оставалось три-четыре шага, порывом ветра сдуло конец чалмы, которым прикрывало лицо младшего сержанта Веригина. Взглянув на него и встретившись с ним глазами, дух, как подкошенный, упал на колени. Не дав ему опомниться «Пачка» поднял его за ворот и поставил на ноги одной левой. Здоровья он был отменного и имел первый разряд по боксу в тяжелом весе. Как и условились заранее, по-русски никто не говорил. Пытаясь использовать опыт Сергея Михалькова, мы выдавали себя за наемников, однако это у нас видимо плохо получалось. Дух сидел и улыбался во все свои тридцать два зуба. Он был молодым, холеным парнем с длинными немного вьющимися волосами, черными как смоль. Одет был, как и все афганцы, но сверху рубашки вместо традиционного жилета на нем был пакистанский форменный френч без знаков различия. На фарси он разговаривать отказался кое-как объяснив, что он пуштун и поэтому «Фарси на фамиди». Устав изображать американского наемника, а больше всего разозлившись от того, что пленный откровенно над нами издевался, я попросил Веригина: «Толик, он меня достал. Дай ему разок, но смотри не убей».

«Пачка», ощерился улыбкой людоеда и пробормотав под нос, что правой он и действительно зашибить может до смерти, несильно выбросил вперед левую руку, попав духу в подбородок. Впечатление было такое будто в пленного приехал грузовик. Он влип головой в скалу, у которой сидел, и тихонько начал «отъезжать». «Дурак», — сказал я. «Пачка» запереживал и предложил похлопать пленного по щекам для того, чтобы привести его в чувство. Опасаясь, что так он его действительно убьет, я запретил ему прикасаться к пленному. В чувство духа привели брызнув в лицо водой. Больше он не улыбался. Самое странное оказалось то, что из всего многонационального состава группы, пленный более менее нашел общий язык с пулеметчиком Гусейновым, который был по национальности телаш. Есть такая народность в Нахичевани, граничащей с Ираном. Дух сказал, что он ищет корову с рыжим пятном на боку и спиленным левым рогом. Услышав это, я засмеялся и просил ему перевести, что эту корову уже лет сорок ищут советские партизанские разведчики. Дух видимо внимательно изучал опыт наших партизан по книгам «Подпольный обком действует», «Это было под Ровно» и другим. То, что здесь его допрашивать бесполезно было ясно, поэтому ему связали руки и передали под охрану подгруппе обеспечения, которая находилась под командой парторга. С наступлением сумерек мы начали спускаться к своим позициям. Перед уходом, я заставил «Абу» для пробы связаться с группой Корнева. Связь была устойчивой.

Примерно в двадцать три тридцать, слева из за гор, в направлении «зеленки» в небо поднялась трасса, выпущенная из ДШК. Это был сигнал, разрешающий движение каравану.

Как рассказывал разведчик Какабаев, которому было поручено охранять духа, его заставил строить для себя укрепление Мовенко, а сам обещал присмотреть за пленным. Однако парторг охранял его невнимательно, в следствие чего дух неоднократно пытался удрать. А после того, как он увидел разрешающий сигнал для движения каравана, пленный, пользуясь тем, что ноги его связаны не были, вскочил и, подбежав к обрыву, сиганул со скалы, высотой с четырехэтажный дом. Пролетающее мимо тело заметил сержант Орлов, который хотел было выяснить, что это рухнуло вниз, но через несколько минут после героического полета моджахеда пошел караван.

Бой

Ровно в полночь в ущелье появились духи. Как и прошлой ночью они шли впереди машин. Снова что то кричали друг другу. Пешими в этот раз мы насчитали семьдесят четыре человека. Когда люди уже почти вышли из ущелья, в него въехало одна за другой пять машин. Машины шли тяжело, надсадно рыча двигателями. Когда последняя машина спустилась по серпантину в ущелье, я засадил длинную очередь по головной из автомата. Это был сигнал для всех к открытию огня. Ущелье наполнилось звуками боя. Головная машина прибавила газу пытаясь выйти из ущелья, но в результате правильно распределенного огня, на первом этапе весь правый фланг сосредоточенно долбил по ней. Остановив ее на дороге, мы запирали выход из ущелья. Однако это не удалось. Видимо понимая наш замысел, водитель головной машины у которой были пробиты колеса, направил ее в русло, выбрав более пологий склон. Машина съехала, ударилась о валун, лежащий в мандехе, и заглохла. Водитель и духи, ехавшие на второй машине, оказались менее мужественными. Попав под плотный огонь, они просто бросили машину, а сами отошли с глубину спасительного сухого русла реки. Маневрировать на узкой дороге, идущей вдоль него было рискованно. Четвертая машина, попытавшись развернуться, упала в русло прямо на крышу. Это было очень кстати, поскольку у нее в кузове стоял ДШК. Духи, ехавшие на других машинах, отошли и укрылись на противоположном склоне ущелья, пытаясь оказывать противодействие. Против моего левого фланга и центра начал работать крупнокалиберный пулемет, установленный группой проводки каравана на одном из противоположных склонов. Однако вели огонь они не долго. Командир отделения гранатометчиков сержант Фролов прицельной очередью своего АГС-17 заставил их замолчать. Он же накрыл огнем духов, пытавшихся, вести огонь в хвосте колонны.

Пулеметчик Батаев

Моджахеды, которые шли впереди, теперь остановились в недоумении, глядя на темнеющий проем между скал, из которого они только что вышли. Затрудняюсь сказать, какие мысли им лезли в голову, но только их течение прервал пулеметчик Батаев, который находился на правом фланге группы, где командовал сержант Орлов. Он-то и отправил Батаева на запасную позицию, прикрывавшую правый склон нашей горы. Батаев, несмотря на то, что служил первые полгода, был парнем очень устойчивым в психологическом плане, действовал всегда спокойно и уверенно. Так и в этот раз он не спеша залег на позиции, установил нужный прицел и открыл огонь из своего ПКМ по колонне духов, остановившейся на дороге. Моджахеды, выйдя из оцепенения, заметались. Часть их осталась лежать, остальные успели укрыться, кто в русле, идущем вдоль дороги, а кто за изгибом невысокого холма, на котором мы занимали позицию в первую ночь. Спустя некоторое время, видимо оценив обстановку, командир или мулла духов, вооруженный мегафоном, стал вдохновлять их на атаку. Он что-то вопрошал, а остальные отвечали ему хором. В конце, доведя боевой дух подчиненных до нужной кондиции, обладатель мегафона решительно «каркнул», видимо отдав команду. Толпа человек в тридцать-сорок устремилась наверх по склону навстречу огню Батаевского пулемета. Боевой пыл сразу остыл и атака захлебнулась. Откатившись назад под прикрытие холма, духи стали готовиться к очередной атаке. Всего их было пять или шесть. В ходе четвертой или пятой пробежки на гору, духи смогли засечь позицию наглого пулеметчика, но Батаев сменил ее и скрытно ушел на запасную. На том направлении ни один дух не прошел.

Маскировка и наоборот

Пытаясь огнем поддержать атаки своих, ударила безоткатка группы проводки, установленная на противоположном склоне у выхода из ущелья. Она сделала еще несколько выстрелов, но огонь ее был редким и не эффективным. Видимо у них было мало снарядов и они не видели в темноте цель. Вообще в ходе этого боя я понял, что всегда надо располагаться не на вершине горы, а значительно ниже. Противник, не видя в темноте откуда по нему ведут огонь, чисто психологически начинает стрелять по вершине горы, поскольку это единственное, что он отчетливо видит. Глупо стрелять просто в огромную черную гору, хотя именно в результате такого огня можно было случайно в кого-то попасть.

Как нас учили в училище, нанеся основное огневое поражение противнику, я дал команду прекратить огонь, запустив зеленую ракету, но сразу пожалел об этом. Подгруппа захвата, которая во главе со мной должна было выдвинуться к машинам «для захвата образцов вооружения, документов, техники и пленных», была буквально прижата шквалом огня мятежников, наконец обнаруживших хоть какую-то цель. От бредовой идеи идти к машинам я сразу отказался, да и позицию пришлось сменить. Налетов позже рассказывал, как его напарник — молодой сапер Михайленко, заменив пустой магазин, по ошибке вставил с трассерами, лежавший в нагруднике для возможной необходимости дать целеуказание. Стрельнуть он успел только раз, после получил от Налетова в ухо и огонь прекратил. Но ДШК начал методично, подобно гигантской пиле, спиливать слой за слоем валун, за которым они лежали, пока пулемет не подавил Фролов. Береженого Бог бережет и, нещадно матерясь, саперы переползли в другое место.