Конец подкрался незаметно - Михаил Веллер

29. Апартеид. Продолжает развиваться положение, при котором выгодные и престижные места занимаются с учетом этнической принадлежности. Нац-расовые меньшинства должны быть представлены во всех сферах. Правительство, университет, правление крупной фирмы — в США, этой модели мира, уже невозможны без африканца и азиата. Иначе — расизм, нельзя. Неважно, если представитель меньшинства менее подготовлен и способен, чем соискатель места «от белого большинства».

Демократия по мере своего развития перерастает в апартеид «с обратным знаком». Вчерашняя угнетенность превращается в сегодняшнее преимущество.

Этнический апартеид — это «белый» этнос сам себя замещает, сам себе предписывая нарушение равенства прав и возможностей не в свою пользу. Но есть и другие формы.

Сексуальный, биологический-«физический», социальный апартеид — преимущественное право на лучшие места, блага, возможности самореализации для гомосексуалистов, лесбиянок, инвалидов, матерей-одиночек, представителей нехристианских религиозных конфессий. Обязаны везде наличествовать.

Наименее предпочтительной социальной группой оказывается: белый, христианин, мужчина, здоровый, гетеросексуал. Это уже перестает быть шуткой. И так везде наличествуют — тормози.

Идеал справедливого равенства реализуется с «обратным перегибом» в саморазрушение цивилизации, снижение профессионального уровня, самовырождение, самоторможение, самозамену.

Половой апартеид. Женщины равны с мужчинами во всем. Равны-то равны, но не одинаковы ведь. Да — угнетенное и подчиненное веками положение женщины нехорошо, несправедливо и безнравственно. Да — равноправны и полноправны. Да — старая арабская пословица «Женщина — это верблюдица, созданная Аллахом для того, чтобы перенести на себе мужчину через пустыню жизни» нас никак не устраивает. Но. Но. Известная анатомическая и физиологическая разница должна же учитываться, коли уж она есть.

Женщины полицейские, солдаты, штангистки и боксерки — это уже некоторое глумление над физической и психической сущностью женщины. Женщина перестает быть таковой.

Современная продвинутая женщина хочет и считает справедливым во всем сравняться с мужчиной, только волей-неволей сохраняя если не материнскую, то во всяком случае детородную функцию.

И современный уровень развития цивилизации это ей, казалось бы, позволяет.

Да — имеет право и морду на ринге бить, и кораблем командовать. Хотя органически и слабее, и менее агрессивна, и меньше стремится к лидерству. Да — Маргарет Тэтчер или Екатерина Великая блестяще справлялись с управлением государством. Но половая принадлежность не давала им никаких преимуществ — все решали личные качества; и это были те исключения, которые подтверждают общее правило.

Демократия вопрошает: «А где же в вашей структуре женщины? И почему их мало? Да это половая дискриминация! Набрать немедленно!»

А равенство норовит превратиться в одинаковость.

Если бы Господь Бог хотел, чтобы мужчины и женщины были одинаковы, он создал бы человечество однополым. Ну так мы его подправим. До возможного предела сотрем разницу между полами.

Конкретной «индивидууме» это может быть и хорошо. Этносу плохо. Доминанта переползает с деторождения на «внебиологические» формы функционирования — детей меньше: это конкретное и явное следствие. Сближение и уменьшение разности потенциалов двуполого, двухполюсного этноса — энтропия, спал энергии, сдвиг к смешению в однородную массу, к хаосу и смерти: это объективное следствие, одно из проявлений процесса угасания. Внешне-то она суетится и пашет, как гибрид муравья с терминатором: да как скомандует, да как даст в морду! Жизнь кипит! А по сути — не кипит, а выкипает.

Расовый апартеид. Тезис о равенстве рас превратился в утверждение одинаковости рас. Сегодня расизмом пахнет уже одно упоминание о том, что белые и черные — разного цвета. Вы на что намекаете?! Что черные хуже?! Позор расисту! Да нет, я не говорю, что хуже, они равны, просто цвет разный. Не надо так говорить, это нехорошо, это неважно, это оскорбительно.

А можно, я скажу, что черные гораздо изящнее бегают и вообще движутся, чем белые? Гм. Ну… лучше не надо, но наверное можно, им это не обидно, надеемся.

А можно сказать, что лучшие джазисты и баскетболисты черные, а лучшие шахматисты и скрипачи белые? Пожалуй, нельзя. Эго расистский подход — по цвету кожи. Ну, просто не стоит это упоминать.

А можно сказать, что евроатлантическая цивилизация, достигшая главных вершин в сегодняшнем мире, определившая лицо этого мира и направление его развития, создана белыми? Можно, но это нехорошо, бестактно, это расовый шовинизм, это не учитывает всех трудностей истории африканской расы.

Но поскольку вообще отрицать понятие «раса» мы еще не беремся — мы должны доказать, что их культурный уровень в общем одинаков. Культура — вещь такая: все определяется традицией и вкусом. Что нравится — то и хорошо: где критерий? Африканские росписи не хуже европейской живописи.

А поскольку черному с его горькой историей и тяжкой судьбой труднее написать роман, чем белому, а оценка этого романа — вопрос вкусовой, относительный — то при прочих равных мы предпочтем роман черного и дадим ему Нобелевскую премию.

Равенство понимается так: если мы не можем поднять других до себя — то опустим себя до других. Будем льстить и заискивать. Объявим: все расы равны и одинаковы во всех способностях и свершениях. Никаких отличий не существует, кроме чисто внешних. Тип сложения, форма черепа, генетически заданные качество мышц и скорость реакций — не играют абсолютно никакой роли ни в чем.

И во всех сферах деятельности добьемся паритетного представительства всех рас. А под гребенку. Английский газон.

А то, что одинаковость — это хана, думать запретим.

30. Самоограничение в борьбе. «Они», террористы нехорошие, могут брать нас в заложники, резать и взрывать. Но мы — гуманисты. Бомбить можно. Но при этом убивать не только бомбами, но и пришибить кого-нибудь контейнером с гуманитарной помощью. Но заложников не возьмем и не казним, пленных не уничтожим, подрывников не повесим. А иначе чем мы будем отличаться от «них»?! (Интересно, кто первый придумал этот идиотский риторический вопрос?)

Вы будете отличаться от них тем, что не запретите кино, театр, телевидение и все книги кроме Корана. Разрешите любые религии и не наденете на женщин паранджу. Сохраните свободу слова, печати, организаций. Продолжите светское образование и научные исследования. Будете молиться по позыву, а не под автоматом. Будете есть, пить и надевать что вам заблагорассудится. Не будете рубить руки за кражу курицы и головы за непочтение к Аллаху. Останетесь тем, что вы есть. И останетесь живыми.

Как только террорист осознает, что любой акт террора мгновенно влечет за собой аналогичный ответ в десятикратном размере — и ничего иного, — он мгновенно перестает быть террористом.

Убить одного чужого будет значить убить десять своих, только и всего. Оно ему надо?

«Их» больше. «Они» решительнее. Готовы идти до конца и не ограничивают себя ничем.

Богатство и военно-техническая мощь против многочисленности и фанатичной решимости.

Вот когда они, выучившись в ваших университетах и работая в ваших фирмах, создадут свою ранцевую атомную бомбу — тогда вы попляшете.

Терроризм — не в странах третьего мира. Терроризм — в ваших головах. Вы позволяете применять против себя террор и создаете для этого возможности. Еще сорок лет назад эти шутки с самолетами и самоподрывниками никому в голову не приходили.

Гуманистически отпуская гайки, вы ожидаете мира и благодарности? Неграмотность. Вчерашние угнетенные прежде всего попробуют вырезать вас. Так было везде и всегда.

Гуманизм по отношению к варвару ослабляет тебя и усиливает его. Потому что сила — это не то, что обладает всей атрибутикой силы, а то, что любой ценой способно добиться своего.

Неприменение силы равно ее отсутствию.

Поэтому Палестина сильнее Израиля. Со всеми его самолетами, танками и атомными бомбами. Цель Палестины ясна и откровенна: нет Израилю, нет миру, нет переговорам — уничтожить и скинуть в море, все это наша земля, и мы будем убивать. А чего хочет Израиль? А сохранить существующее положение, только бы было тихо и мирно. Хай живе Палестинщина. Мы гуманисты, вместе с гуманистами мира.

Израиль может выиграть сто войн — и все останется по-прежнему. Но проигрыш одной — коней ему. А сто войн подряд никто в истории не выигрывает.

И если за каждых десятерых взорванных евреев будут убивать десять арабов — «адекватные ответные меры самозащиты» — то евреи скоро кончатся, а арабы останутся, их больше, и на такой размен они заранее согласны.