Звезда победы - Виктор Стариков

Наталья Михайловна посмотрела на мужа.

— Пожалуйста, — ответил геолог. — Но сам я не пью. Категорически противопоказано.

Смирнову стало неловко. Казалось, что он нашел уже с геологом нужный тон, но вот опять они отдалились друг от друга.

— Но вы пейте, — вмешалась Наталья Михайловна, заметив неловкость журналиста. — Я вам сейчас и специальный стаканчик дам.

— Конечно, выпейте, — поддержал ее муж.

Наталья Михайловна поставила на стол стаканчик и с такой очаровательной улыбкой посмотрела на журналиста, что он не мог не выпить. Женщина все более нравилась Смирнову. Такие у нее были веселые и ласковые глаза, она так ухаживала за обоими мужчинами, так добродушно и весело отвечала мужу, что, казалось, она переполнена счастьем или знает секрет вечной невозмутимости душевного покоя. Вадим Сергеевич и за столом был все так же суховат и сдержан. Больше всех говорила Наталья Михайловна. Такими разными казались они людьми, что Смирнов не мог понять, что связывает их, но видел, что они очень привязаны друг к другу.

За ужином он спросил:

— Вы оба геологи?

— К сожалению, — ответил Вадим Сергеевич.

— Вадим! — с упреком воскликнула Наталья Михайловна и угрожающе подняла руку.

— Ну-ну, не буду, — и Вадим Сергеевич улыбнулся впервые за весь вечер.

Они заканчивали ужин, когда в избу вошел рабочий и спросил:

— Рано ли завтра, Вадим Сергеевич, поедем?

— Как рассветет. До Ключевой по дороге в объезд не больше шести километров? Да?

— Вадим! — решительно сказала Наталья Михайловна.

— Слушаю, — он резко повернулся к ней, и лицо его стало недружелюбным.

— Ты ошибаешься, — спокойно сказала она, но щеки ее чуть покраснели. — Нам не нужно ехать на Ключевую. Русло должно было повернуть южнее. А там мы потеряем время.

— Я прошу не говорить со мной таким тоном, — резко сказал он. — Кто-нибудь один будет отвечать за все ошибки. Так я и буду отвечать. Завтра мы поедем на Ключевую.

— Каким тоном я разговариваю с тобой? Ты напрасно горячишься, Вадим. Ты посмотри, — она подошла к карте, висевшей на стене.

— Я все это знаю, — нетерпеливо сказал он, повышая голос. — Твое вечное упрямство… — Он с шумом отодвинул табурет и встал из-за стола. — Пойдем, — обратился он к рабочему, — покажу, что надо будет с собой взять.

Как только геолог вышел, Наталья Михайловна весело рассмеялась.

— Вот порох! Вы знаете, почему он ушел? Боялся, что раскричится. А все же он не прав! — Она стояла возле карты, и глаза ее потемнели. — Сейчас он изменился. А в первое время, когда он только приехал с фронта, с ним было очень тяжело.

Она не жаловалась, она просто рассказывала о нем. Смирнов оценил эту откровенность.

— Я не знаю ваших отношений и не смею о них расспрашивать, но вы очень хорошая женщина.

— Очень хорошая, — она засмеялась. — Дочь бросила, хозяйство не веду. Все в тайге и в тайге. Дичаю.

— А вас тяготит эта жизнь в лесу?

— Тяготила. А теперь привыкла и даже полюбила такую жизнь. Бесстрашная стала. Я ведь и без него одна каждое лето на разведки уходила.

— Вадим Сергеевич очень интересно рассказывал про русла древних рек.

— А он сказал вам, что это его открытие? Он ведь фанатик этого дела. Почти три года собирал материалы и перед самой войной успел составить карту этих русел древних рек. Война помешала ему провести разведки, мне пришлось проводить их самой, и все предположения подтвердились. Вы видели возле приискового управления две драги? Они работают на русле древней реки.

— И в этих реках действительно много золота?

— Самое богатое золото — рассыпное. — Она взяла со стола пробирку с золотым песком. — Вот золото, которое мы намыли на этом месте, — сказала она встряхивая пробирку. — Очень богатые пески. Содержание золота считают в граммах на кубометр породы. Когда мы привезли свои первые пробы, то нам не хотели верить. Какое там было содержание, я вам не скажу: государственная тайна. Да, — она задумчиво посмотрела на пробирку, — ради этого стоит все лето в тайге пожить и с мужем иногда поссориться.

Она услышала шаги мужа и замолчала.

Вадим Сергеевич вошел в комнату и сел за стол.

— Налей мне еще стакан чая, — попросил он. — Завтра утром мы все с тобой решим на месте.

Смирнов вышел на улицу. Костер все еще горел, возле него двигались тени людей. Над лесом всходила луна, и черные тени деревьев робко укладывались на землю за ручьем. Крикнула ночная птица. Поляну с костром окружали таинственные тени, огни и звуки. Смирнов думал, что где-то в этих сказочных лесах пролегают русла древних рек с несметными богатствами. И сколько же препятствий, как в сказке о Кащее Бессмертном, лежит на пути к этому руслу. Геолог пришел к этому богатству через испытания войны, огонь многих сражений. Верность его своему делу порука тому, что он добудет все эти богатства.

В избе, когда он вернулся, на большом столе уже лежали пакетики и пробирки с золотом и карта. Муж и жена стояли рядом. Кажется, они опять поспорили.

— Тебе надо съездить к Татьянке, — говорил геолог. — Девчонка живет одна второй месяц.

— Нет, — решительно ответила Наталья Михайловна. — Как ты не понимаешь, что я и сама хочу ее повидать, но не могу сейчас поехать, не могу. Станет все ясно, тогда и поеду.

Вадим Сергеевич сердито засопел, но ничего не сказал.

— Вот ваша постель, — показала женщина Смирнову.

Журналист разделся и лег. Геолог уселся за стол и что-то писал, сверяясь с картой. Наталья Михайловна стояла у туалетного столика и расчесывала длинные волосы. Она заплела их в косу, уложила в тугой узел и легла в постель. Каржавин все еще сидел за столом. Больше они не сказали друг другу ни одного слова.

Смирнов проснулся от шума в избе. Лунный свет лежал квадратным пятном на полу.

Геолог что-то быстро и неразборчиво говорил.

— Дима, Дима, — растерянно и испуганно говорила Наталья Михайловна. — Очнись!

Геолог засмеялся отрывисто. Послышался плеск воды: Наталья Михайловна мочила в ведре полотенце.

— Вам помочь? — шопотом спросил Смирнов.

— Не надо.

Она опять наклонилась над Каржавиным, прикладывая к голове его полотенце и все уговаривая:

— Дима, Дима! Слышишь меня?

Каржавин внезапно затих, всхлипнув, как ребенок, и тяжело задышал.

— Наташа, Наташа! — позвал он. — Ох, как болит голова. Положи руку, Наташа. Вот так. Теперь лучше. Ох, как все болит.

Она помогла ему подняться. Несколько минут было тихо.

— Тебе надо поехать полечиться, — просительно сказала Наталья Михайловна. — Так, Дима, больше нельзя. Ты себя убиваешь и меня мучаешь. Поедешь?

— Хорошо.

— Завтра же?

— Только не завтра. — Голос его звучал устало. — Ты знаешь, почему я не могу сейчас уехать. Вот разведаем этот участок… Там и работы на несколько дней. Тогда и поеду. А ты к Татьянке. Так?

— Упрямый ты…

Они заговорили шопотом, и под этот разговор мужа и жены Смирнов опять заснул.

Второй раз Смирнов проснулся утром, когда в комнате уже было светло, в открытую дверь виднелся лес с позолоченными вершинами. С улицы доносились голоса.

В комнате за столом сидела Наталья Михайловна. Лицо ее было усталое и грустное. Она услышала, как журналист пошевелился, и перестала писать.

— Уснуть вам не дали, — сказала она. — Испугал он меня ночью. Это у него после контузии. Никак не могу заставить поехать в санаторий, не хочет бросать разведок, боится, что без него все пойдет не так. Слышали вчера наш спор? Даже мне не верит! Сам не едет, а меня к Татьянке гонит.

С улицы послышался голос Каржавина, звавший Наталью Михайловну. Она встала.

— Мы уезжаем. Завтрак ваш на столе. Заезжайте к нам и на обратном пути. Будем вас ждать.

Но Наталья Михайловна не успела выйти. В избу вошел Каржавин, и Смирнов увидел, как изменился геолог за ночь. Лицо его пожелтело, под глазами виднелись отеки. Он посмотрел на Смирнова и спросил:

— Мы вас еще увидим?

— Вероятно.

— Тогда совсем прощаться с вами не буду.

Геолог говорил дружелюбно, словно эта ночь под одной крышей сблизила их.

Вместе они вышли на крыльцо. Над ручьем поднимался туман. Воздух был холодноватый, легкий. Перед большим домом запрягали лошадей. Группа рабочих уже пошла по дороге.

— Рано вы встаете, — сказал Смирнов.

— Работы много.

— Вадим Сергеевич, — решительно сказал Смирнов. — Я — человек вам чужой, права голоса не имею. Почему вам не поехать лечиться? Вы ведь очень больны. За одну ночь вы так изменились!

Геолог усмехнулся.

— Наташа нашла еще одного союзника!.. Я знаю, что надо ехать, и поеду. Но ведь я четыре года тосковал по работе! А сейчас мы устанавливаем русло самой большой реки. Ну как я могу сейчас бросить разведки? Вот закончим наш спор с Наташей, тогда и поеду. Пусть одна с Татьянкой возится и разведку завершает, — шутливо закончил он.