Битва империй. Англия против России - Порохов

Ленин осенью 1921 года накануне четырехлетней годовщины октябрьской революции в первую очередь в заслугу себе и своим соратникам по партии ставил то, что «мы довели буржуазно-демократическую революцию до конца, как никто… За какие-нибудь десять недель, начиная от 25 октября (7 ноября) 1917 г. до разгона учредилки (5 января 1918), мы сделали в этой области (очистка социальных отношений страны от средневековья — С. П.) в тысячу раз больше, чем за восемь месяцев своей власти сделали буржуазные демократы и либералы (кадеты) и мелкобуржуазные демократы (меньшевики и эсеры). Эти трусы, болтуны, самовлюбленные нарциссы и гамлетики махали картонным мечом — и даже монархии не уничтожили! Мы выкинули вон всю монархическую нечисть, как никто, как никогда. Мы не оставили камня на камне, кирпича на кирпиче в вековом здании сословности (самые передовые страны, вроде Англии, Франции, Германии, до сих пор не отделались от следов сословности!). Наиболее глубокие корни сословности: остатки феодализма и крепостничества в земледелии, вырваны нами до конца… Мелкобуржуазные демократы восемь месяцев «соглашались» с помещиками, хранящими традиции крепостничества, а мы в несколько недель и этих помещиков и все их традиции смели с лица земли русской до конца… Мы с религией боролись и боремся по-настоящему. Мы дали всем нерусским национальностям их собственные республики или автономные области. У нас нет в России такой низости, гнусности и подлости, как бесправие или неполноправие женщины, этого возмутительного пережитка крепостничества и средневековья».

В этой статье-отчете о проделанной за тридцать с лишним лет работе, естественно, присутствует риторика, относящаяся к освободительной роли пролетариев в социалистической революции, есть и фразы, связанные с марксизмом. Но в 1887 году молодой Ульянов, помышлявший вслед за братом о «преображении» России, ни о каком Марксе, ни о каких учениях, связанных с ведущей ролью пролетариата еще и не слышал. В то время доктрина, которой нужно было руководствоваться будущему Ленину, ему еще не была ясна. Однако цель, к которой надлежало стремиться, была понятна, и цель эта в конечном итоге была достигнута.

Понятно было юноше, пропитанному чувством мести за казненного брата, что привести на плаху существующий в стране общественный строй группой террористов невозможно. У брата не получилось, как не получилось у многих других ниспровергателей. Для осуществления идеи уничтожения самодержавия требовалось найти обширную социальную группу, способную выступить в качестве разрушителя государственной машины. Требовались люди, готовые возглавить эту социальную группу, требовалась идея, привлекательная для слома монархической России. Ленин, как и его старший брат, начинал с увлечения народническими идеями. Но опыт показал, что народ, прежде всего крестьянин, в бунте и революции неразворотлив. Сотнями нитей привязанный к земле, семье, общине, дому, церкви, он не идет в революционном движении до конца. Если же производит социальные возмущения, то и тогда идет под царистскими лозунгами, как было это при Степане Разине, при Емельяне Пугачеве. И тут на удачу Ильича в России появились книжки Маркса и даже образовались кружки, изучающие его теорию. За марксизм, как за орудие мести за брата и как за возможность уничтожить монархическую Русь, молодой Ульянов и ухватился. Для него было абсолютно безразлично, что вся теория Маркса о революции, строится на ее возможной победе в нескольких наиболее развитых капиталистических странах. Россию же Маркс рассматривал как отсталую рабовладельческую и реакционную империю, своеобразный аналог «белой» Африки, а о русских отзывался исключительно как о низшей расе. Но Ленин впоследствии «модернизировал» марксизм и под его популистскими лозунгами осуществил переворот в крестьянской, причем «одной, отдельно взятой стране». Так что подхватывая лозунги основоположников освободительного движения, Ленин следовал им только в той степени, в какой они нужны были ему для достижения поставленных перед собою в детстве целей.

Итак, идеология движения была найдена, лозунги выкликнуты. А дальше дело пошло-поехало. Создана партия, налажена агитационная работа, поставка из зарубежья пропагандистских материалов, организованы грабежи банков, сформированы боевые дружины. Это слилось с разрушительными действиями еврейских общин, подстрекаемых Англией. Не случайно в среде революционеров доля лиц иудейского вероисповедания была весьма значительна. В конечном итоге способствующее разрушению старой России движение было создано. Однако выполнить миссию и нанести сокрушительный удар по самодержавию Ильичу не пришлось. Это сделали нежданные-негаданные союзники — окружение самого русского царя, вдохновленное и направляемое английскими эмиссарами.

В апреле 1917 года большевики вернулись в Россию. Вернулись, жаждой власти томимые. И по истечении семи месяцев эта партия в союзе с другими левыми партиями взяла полноту власти в свои руки. Встав во главе государства, Ленин вынужден был восстанавливать, с различными идеологическими оговорками и переименованиями, прежнюю машину власти — государство, правоохранительные и карательные органы, армию, прокуратуру, суд. И как бы ни декларировали новые хозяева свою пролетарскую идеологию, все институты власти должны были работать в соответствии с закономерностями, присущими этим аппаратам власти. Возрождаемое государство, несмотря на идеологические ширмы и шоры, обязано было подчиняться идущим из глубины веков импульсам развития.

Поскольку новым хозяевам достались прежние геополитические противники, советской России пришлось принимать и их вызов. Этот вызов как раз и стал той самой интервенцией западных держав. Если бы пришедшие к власти исповедовали не коммунистическую идеологию, разделившую страну по классовому признаку, то вполне возможно удалось бы избежать гражданской войны и гораздо быстрее справиться с интервентами. Удалось бы более эффективно использовать естественных геополитических союзников, удалось бы поднять упавшую Россию к ее величию. Однако у большевиков были обязанности перед Западом, у всякого крыла, оппозиции, движения — перед разными политическими группами. Кто-то обязан был немцам, кого-то финансировали американцы. И кажется только англичане просчитались, на большевиков они в свое время серьезно не рассчитывали. И поэтому противоборство с Советской Россиией было у нее по-прежнему наиболее ожесточенным. Совсем не так, как складывались отношения с США (помогавшей восстанавливать и создавать российскую промышленность), Германией (о сотрудничестве с ней разговор особый).

XXXVI. Внешняя политика НЭПа — поиск союзников

Еще в 1920 году 2-е (разведывательное) бюро военного министерства Польши докладывало своему руководству разведсводку о германо-советских отношениях.

«По имеющимся сведениям, между Германией и Советским правительством в марте 1920 г. был заключен следующий договор:

I. Германия обязуется:

1. Оснастить русскую армию и промышленность, чтобы они могли противостоять англичанам в Азии и Польше.

2. Всемерно поддерживать Россию в ее мирных переговорах с западными державами.

II. Советское правительство обязуется.

1. Предоставить немцам в эксплуатацию шахты, железные дороги, каналы и крупные предприятия.

2. Поддержать Германию в случае конфликта.

Подлинный текст был подписан Лениным, Троцким и Чичериным, с одной стороны, и Носке, Эрцбергером, Бауэром c дpугой».

Копия этого документа была куплена за 18 000 ливров одним английским агентом, прислана в Варшаву и переправлена со специальным курьером в Английское Министерство иностранных дел. Из того же источника следует, что число немецких инструкторов в России достигает 20 000; они приезжают обычным морским путем из Штеттина.

С большой степенью вероятности можно утверждать, что подобное секретное соглашение между Россией и Германией было подписано. Ведь уполномоченный председателя РВС республики Троцкого Виктор Копп в ноябре 1919 года прибыл в Берлин, чтобы решать не только вопросы о возвращении русских военнопленных, но и расширить установленные Радеком связи. 19 апреля 1920 года германский рейх и РСФСР подписали соглашение о возвращении на родину военнопленных и интернированных с обеих сторон. Это соглашение юридически закрепило существование миссий наблюдения. В Москве миссию возглавил Густав Хиглер, а в Берлине — Виктор Копп. Эти миссии занимались укреплением сотрудничества, и прежде всего военного, между Германией и Россией. Впрочем, пришло время России искать союзников на международной арене.

В марте 1921 года в советской России был провозглашен НЭП. Ленин отказался от политики «военного коммунизма», сделал «шаг назад» и по сути «сверху» провел в стране буржуазно-демократическую революцию. «С весны 1921 года мы на место этого (революционного — С. П.) подхода… ставим… совершенно иной, типа реформистского: не ломать старого общественно-экономического уклада, торговли, мелкого хозяйства, мелкого предпринимательства, капитализма, а оживлять торговлю, мелкое предпринимательство, капитализм… получив возможность подвергать их государственному регулированию лишь в меру их оживления». Ильич понял бред марксистского учения и начал отходить от него, однако освобождаться от революционной фразеологии, чтобы не шокировать сподвижников, он не мог. Тогда же вождь советской России требует: «Все, что есть в литературе и опыте западноевропейских стран в защиту трудящихся, взять непременно».