Один коп, одна рука, один сын - Аманда Линд

— Зака, — напомнила Фрэнси.

— Ну да, у Зака. Я хочу сказать, ты это хорошо умеешь. Пугать людей. Почему бы не сделать это сейчас?

— А ты бы смогла припугнуть вон тех людей тем, что перережешь им глотки, если они не закажут еще одно блюдо?

Фрэнси кивнула в сторону пожилой пары, обедавшей за дальним столиком.

— Это не одно и то же, — возразила Кристина.

— А я думаю, это именно так, — сказала Фрэнси. — Клиентов не запугивают. Со временем это аукнется продавцу. Клиентов нужно умасливать. Если я им пригрожу или, чего доброго, начну убивать, то лучше уж сразу податься в профессиональные киллеры.

— Понятно. Тебе не удалось найти тех, кто продает товар Зака?

— Парочку удалось, но они как муравьи. Раздавил одного, тут же набегает куча других.

— Это те детишки?

— И дети, и другие. Черт его знает, как ему удалось выстроить всю эту систему.

— Наверно, он долго рекрутировал людей.

— Думаешь, он все это давно спланировал?

— Возможно.

— Но почему же тогда он нападает только на меня?

— Вероятно, потому, что стремится получить то, что есть у тебя. Конечно, сейчас кризис, но ты как-то держалась на плаву все эти годы.

Это правда. Удивляться нечему. Даже странно, что ей так долго удавалось избегать крупных конфликтов с конкурентами.

— У тебя… — сказала она и показала на свои губы.

— Что? — не поняла Кристина.

— Подожди, я только…

Наклонившись вперед, Фрэнси стерла салфеткой молочно-кофейную пенку с верхней губы сестры. Кристина покраснела, но назад не отпрянула. Наступило неловкое молчание.

Обе искали друг друга. Искали впотьмах.

— Увидимся в воскресенье, — попрощалась Фрэнси и ушла.

Кристина сидела в офисном кресле у себя в кабинете, прижав колени к груди и обхватив их руками.

Сестра. Все-таки у нее есть сестра. Недостижимая, кроме редких мгновений, одно из которых только что промелькнуло. Кристина почувствовала, как внутри неожиданно разлилось тепло, прогнавшее зависть. Тепло любви к старшей сестре и желание ее обнять.

Они никогда не были особенно близки, даже в детстве, но и на разных планетах, как сейчас, тоже не жили.

Вообще-то Кристина присматривала за сестрой, причем совершенно добровольно. Ходила украдкой следом, чтобы с ней не случилось ничего плохого. Но ничего и не случалось, потому что Фрэнси всегда контролировала ситуацию и еще совсем ребенком могла дать отпор большим парням. Она никогда не знала страха, была боевой и смелой. Всегда стремилась соревноваться и побеждать. Во всяком случае, рассчитывала на победу. И еще всегда казалось, что она вынашивает какой-то план, очень хитрый план, который в свое время сделает ее безраздельной владычицей всего и вся. Это и была ее цель. Завоевать все, что возможно. Что она будет делать с «этим всем, чем возможно», как казалось, особой роли не играло. Она просто стремилась получить все.

Однажды подростками, сидя за обеденным столом и обсуждая разные вопросы, Кристина услышала от Фрэнси слова, которые, с точки зрения младшей сестры, выражали сущность старшей:

— Умеренность противоречит человеческой природе.

Фрэнси только фыркала, наталкиваясь в различных философских и религиозных книгах на размышления на тему важности всяких золотых правил, золотых середин, средних путей и прочего в таком роде. Она руководствовалась собственной жизненной философией, личным кодексом поведения. Его она твердо считала истинным и правильным в отличие от всего придуманного «стариками философами». Правда, одно время, кумиром Фрэнси был Иисус (возможно, и продолжал быть, этого Кристина не знала). Поскольку, по мнению Фрэнси, Он — бунтовщик, который далеко не всегда следовал пути своего Отца и уж точно не подчинялся столпам общества.

Кристина отперла верхний ящик письменного стола и нашла чек из супермаркета, на обратной стороне которого был нацарапан номер мобильного телефона. Посмотрев на него секунду, она скомкала бумажку, чтобы выкинуть, но передумала и положила его обратно в ящик. На всякий пожарный.

Как приятно пахнут хлоркой руки, кожа на пальцах сморщилась, волосы все еще влажные, а мышцы расслабились, после того как она проплыла немалую дистанцию.

Повидавшись с Кристиной, Фрэнси заскочила в бассейн «Стюребадет», чтобы подарить себе полдня отдыха. Это было незапланированное мероприятие, и она купила купальник на месте, довольно старомодный, к тому же на размер больше, но выбор там был небольшой. Она уже его выбросила.

Теперь она сидела на террасе кафе, в махровом банном халате и тапочках. Внизу в бассейне плавали две дамочки в слишком обтягивающих купальниках. Они вели себя так, будто на головах у них шикарные шляпы, на которые не должно попасть ни капли воды, и вытягивали шеи так, что вены набухли. К тому же не отплывали на большое расстояние друг от друга, хотя места было предостаточно.

Фрэнси перемешала свежевыжатый апельсиновый сок, чтобы мякоть всплыла, и выпила весь стакан за несколько глотков. Затем с тарелки мгновенно исчез морковный кекс, ведь ей нужно было поправиться на несколько килограммов. Проблема люкс. Она уже позабыла свой бриджет-джонсовский период поедания таблеток для похудения, постоянной скандинавской ходьбы с палками и бесконечных диет. Стресс, проблемы в семье, кормление грудью, серьезный враг — и проблема лишнего веса ушла в небытие.

Вытянувшись в кресле, похожем на шезлонг, и положив ноги на табуретку, она подумала, что следовало бы почаще сюда приходить. Одной. Конечно, дома она часто сидела одна у себя в кабинете, но в доме почти всегда был кто-то еще — Бэлль с Йенсом либо сидели дома, либо должны были вот-вот прийти с прогулки.

А ей требовалось настоящее одиночество до тех пор, пока она сама не захочет его прервать. Превыше всего Фрэнси ставила свободу, самое ценное, что есть у человека. Она не верила в болтовню о том, что любовь может разрушить как видимые, так и невидимые преграды, сделать человека свободным. Нет, свобода — во-первых, любовь — во-вторых!

После часа маникюра и педикюра и четверти часа в солярии Фрэнси вышла на улицу свежая, как майская роза.

Идя к машине, она ловила на себе взгляды мужчин всех возрастов. Она выпрямила спину, развернула плечи и наслаждалась этими взглядами и приятным напряжением, витавшим в воздухе. Не связанная более с Пером, свободная делать то, что хочет, с кем хочет, лишь бы по обоюдному согласию.

Мужчин она любила. И допускала, что они могут стать смыслом жизни, хотя никому из них она не позволила бы распоряжаться ее судьбой.

Как жить без этой вечной, ни на минуту не прекращающейся игры между мужчиной и женщиной? Или мужчины с мужчиной и женщины с женщиной, хотя сама Фрэнси никогда не испытывала влечения к своему полу Это игра, в которую играют взрослые, потому что других игр у них не осталось. Игра, без которой не прожить, иначе люди просто погибнут под грузом серьезности и ответственности.

Фрэнси стала думать о Заке. Вот бы впиться зубами ему в нижнюю губу, потом жестко его оттрахать, сидя сверху, но не дать ему кончить. Так, чтобы этого гада разорвало от вожделения. А потом проделать это еще раз, пока не попросит пощады.

Села в машину, приехала домой, заглянула к детям, примерила платье для крестин, просмотрела почту, не стала отвечать на звонок родителей, увидев их номер на определителе, потом стала мучиться совестью и опять заводиться, хотя прекрасно расслабилась в бассейне, поэтому полчаса побегала на дорожке, но от этого напряглась еще больше и почувствовала неприятные симптомы надвигающегося приступа паники, поэтому приняла таблетку собрила, захотела спать, проспала целый час, но была разбужена Джимом, который позвонил на мобильный, чтобы узнать, когда допрашивать тех, кого они заперли в казино. Тогда она надела джинсы и футболку, сказала Йенсу, что ей нужно на работу, села в «мерседес» и уехала.

«СДВГ,[12] — подумала она, беспорядочно переключая радиоканалы и глотая пастилки от кашля одну за другой, как конфеты, — надо, чтобы доктор Лундин выяснил, нет ли у меня СДВГ». Фрэнси не с небес это взяла. Достичь телесного или душевного покоя ей удавалось в очень редких случаях. Она не могла стоять в пробках, начинала так злиться, что готова была выскочить из машины и побить других водителей. С трудом контролировала свои порывы. Не могла сосредоточиться, но в то же время часто зацикливалась на ерунде. Настроение скакало как на американских горках. Ну и еще кое-какие мелкие симптомы.

А может, у нее все-таки депрессивно-маниакальный синдром? Или что-то пограничное? Или все вместе? Или она прочитала слишком много книг по психиатрии? И если не следить за собой, то шизофрения не за горами.

Остановившись напротив казино, она быстрым шагом перешла дорогу, повернула во двор и подошла к двери, похожей на вход в прачечную.