Сквозь ад - Джек Хиггинс

Иган взял небольшой рюкзачок и положил в него «браунинг», потом отвернул ковер у стены за кроватью, вынул подвижную доску, под которой обнаружился целый набор оружия. Он взял несколько запасных обойм для «браунинга» и «вальтер» в кобуре, которая крепилась под коленом. Все сложил в рюкзачок, прихватив еще банку «мэйс»,[16] и спустился вниз, в бар.

— Я выпью скотч, Ида, — сказал он и подошел к окну посмотреть на «форд», стоявший на другой стороне улицы.

Пара хулиганистых на вид парней лет восемнадцати сидели рядом за столом, пили пиво и играли в домино.

— Как дела, Шон? — спросил один из них.

— Неважно. За мной весь вечер таскается парень в красном «форде-эскорт», что на той стороне дороги. — Иган достал десятифунтовую банкноту и опустил ее на стол. — Проколите ему шины, только, чтобы он этого не заметил, и выпейте за мой счет.

— С удовольствием.

Они пулей вылетели из бара, у одного в руке был уже раскрытый нож, и мгновенно растаяли в темноте. Ида принесла ему скотч. Он проглотил его.

— Я уезжаю, Ида, на день или два.

— Снова? Куда теперь?

— За море, — ответил он.

Она схватила его за руку.

— Только не в Белфаст опять, Шон. Ты же обещал. — У нее в лице появился страх.

Он поцеловал ее в щеку. Как раз подъехало такси.

— Скоро вернусь.

Он выбежал из дома и сел в такси. Когда такси отъехало, «форд-эскорт» сделал попытку следовать за ним, но резко остановился. Довольный, Иган удобно устроился на сиденье.

Иган попросил таксиста высадить его в конце улицы и по дороге к дому прошел мимо телефонного мастера, копавшегося в люке, заметив также «седан», припаркованный в переулке сбоку от дома на въезде на улицу за домом. Когда он вошел в дом, Сара и Кроутер ждали его в кухне. Кроутер в вязаной шапочке, куртке с капюшоном и сапогах, служивших ему в прошлые разы, Сару он снабдил зеленой армейской курткой.

— От одного я избавился, — сообщил Иган. — Но остался еще рабочий, так что попробуем сзади.

— Там тоже есть один, — сказал Кроутер. — Я проверял. Он сидит в маленьком седане «пежо».

— Я выйду первым и с ним разберусь, — сказал Иган. — Потом пройдем задворками на Камден-роуд, поймаем такси и доедем до «Виктории». После этого мы в твоих руках.

Он открыл дверь кухни, пересек двор и вышел на улицу позади дома, стараясь держаться вблизи стены. Он чувствовал запах сигаретного дыма и знал, что человек в машине сидит с открытым окном. Иган вынул из рюкзака банку «мэйс» и пошел вперед.

— Извините, — сказал он. Человек испуганно взглянул вверх, и Иган пустил ему в лицо струю из банки. Человек застонал, поднял руки к глазам и осел на сиденье. Иган тихонько свистнул, и из темноты появились Сара и Кроутер. — Порядок, пошли отсюда, — сказал им Иган, и они торопливо удалились.

14

На задворках станции «Виктория» можно было заблудиться. Здесь было полно поездов, медленно надвигавшихся из темноты в беспорядочно разбросанные освещенные участки и снова исчезавших. Они забрались сюда сквозь дыру в защитной ограде из рабицы, и Алан Кроутер вел их за собой по территории совершенно уверенно, пока они не добрались до укрытия, старой, отслужившей свой срок, будки обходчика рядом с основными путями. Кроутер сверился с часами.

— Сейчас будет здесь. Когда придет, просто следуйте за мной. Не отставайте, потому что он стоит всего три минуты.

— Как насчет романтики паровозного дыма? — поинтересовался Иган.

— Осталась в прошлом, старик, — Кроутер вздохнул. — Прогресс, понимаешь. Хочу заметить, что это дитя развивает приличную скорость. Вы не успеете опомниться, как уже будете на месте. Что нам не нужно — это платформа с машинами. У них есть тенденция привлекать внимание дорожной полиции, как я уже говорил. Они пытаются ловить мальчишек, которые воруют автомобильные приемники.

— А нельзя нам поехать внутри грузового вагона? — поинтересовалась Сара.

— Боюсь, не выйдет. Они опломбированы. Максимум на что мы можем надеяться, это хоппер с плоской крышей, и молиться, чтобы не было дождя. — Кроутер усмехнулся. — Я-то, в сущности, не возражаю и против дождя. Люблю дождь.

В этот момент из темноты выполз поезд и начал останавливаться. В нем было несколько грузовых вагонов, потом целая вереница платформ для перевозки автомашин, но на них были не легковые машины, а грузовые фургоны.

— Дьявольщина! — выругался Кроутер. — Но могло быть хуже. Это не особо завидная цель. Радио в них нет. Нечем поживиться. — Он довольно заворчал, когда появился хвост поезда. — Вот это уже лучше. — Появилось с полдюжины платформ, груженых металлическими бочками и катушками кабеля. — Спрячемся среди них, и все будет прекрасно. Пошли. — Он забрался в последний вагон, повернулся и протянул Саре руку, Иган ее подсадил, потом влез сам. В этот момент состав дернулся и медленно тронулся. — Супер, — сказал Кроутер. — Теперь поищем местечко поудобней. — Он удовлетворенно вздохнул. — Вы убедитесь, только так и нужно путешествовать.

На каком-то этапе своей военной карьеры Фергюсон служил в Палестине. Это было в тот период, который закончился созданием государства Израиль. Оттуда он вынес устойчивую привязанность к еврейской кухне, поэтому его самым любимым рестораном во всем Лондоне был «У Блюма» на Уайтчепел-Хай-стрит. Когда вошел Вильерс, он сидел за своим обычным угловым столиком с бутылкой кошерного вина и увлеченно поглощал из невероятно большой миски перловый суп «хеймише».

Фергюсон выпрямился и глотнул вина.

— Начинай с самого худшего, Тони.

— Они исчезли. Из дома Кроутера они никому не звонили, так что прослушивание ничего не дало. Иган обвел вокруг пальца одного из моих парней, оставив его в машине с четырьмя спущенными шинами.

— Мне это нравится. — Фергюсон снова занялся супом. — Знаешь, это просто великолепно. Не только перловка, но еще фасоль, морковь, горошек, картофель. Настоящая еда. Что-нибудь еще?

— У меня был человек на задах дома Алана. Молодой Картер. Он пустил ему в лицо струю «мэйс».

— Кошмар, — сказал Фергюсон. — Какой, все-таки, негодник наш юноша Шон, правда?

Вильерс сел на стул напротив.

— Так что вы об этом думаете?

— То же, что и раньше думал. Иган найдет альтернативный маршрут. Возможно, с помощью Кроутера.

— Но что же это может быть? — изумился Вильерс.

Официант забрал у Фергюсона миску. Бригадир сказал:

— На самом деле это не имеет значения. Значение имеет только пункт назначения, а он нам известен.

— И что мы будем делать? — спросил Вильерс очень напористо. — Меня беспокоит Сара. Она не может справиться одна.

— Она и не одна, Тони. У нее есть Иган. Кроме того, какой бы альтернативный маршрут они ни выбрали, он потребует времени. Они не смогут туда добраться раньше, чем к завтрашнему утру. — Фергюсон взял кусок ржаного хлеба. — Прежде чем лечь спать, позвони в Уолшем. Пусть держат наготове «лир-джет» для короткого полета в Ольстер завтра утром. Это займет всего час. Если мы вылетим в восемь, в девять мы будем в Олдергрове. Пятнадцать минут вертолетом, и мы на армейской базе в Донагади. Если я правильно помню, Бэликабин всего в десяти милях к югу. — Он улыбнулся. — Мы будем там еще до десяти, Тони. Спасибо современным чудесам высоких технологий.

— И что там? — резко спросил Вильерс.

— Посмотрим, что будет сначала, так? И теперь довольно об этом. Тебе нужно поесть. Горячая соленая говядина здесь — это просто легенда, а картофель «латке» совершенно потрясающий. — Он поцеловал пальцы. — Вспоминаю старые дни в Иерусалиме.

— С разрывами бомб вдалеке и бандой Стерна засевшей в темноте, чтобы вас пристрелить, — добавил Вильерс.

— Тони, ты не меняешься, циник как всегда. — Он с удовольствием вздохнул, когда перед ним поставили тарелку с горячей соленой говядиной.

Поезд несся сквозь ночь на северо-запад от Бирмингема. Кроутер, сидевший прислонившись спиной к бочке с нефтью, достал из своего рюкзака термос, налил кофе и передал его Саре.

— Вам холодно? — спросил он.

— Нет, прекрасно, — успокоила она его, и действительно так себя чувствовала. Фактически, она уже многие годы не была в таком приподнятом настроении, как теперь, на этом поезде, мчавшемся сквозь ночь. Это давало ей удивительное ощущение необузданной свободы. — Я думаю, что могу понять, что вас так привлекает в этом, — сказала она Кроутеру.

— Я всегда любил поезда. С самого детства. — Он улыбнулся. — Поезда — вещь очень ностальгическая. Всегда кажется, что железнодорожные станции таят бесчисленные возможности. Столько железнодорожных линий ведущих в разные места. — Он замолчал, улыбаясь. — А потом, вдруг, вы уже постарели.

Они миновали ярко освещенную станцию. На платформе толпились люди.