ОНО - Стивен Кинг

— Я говорю что-нибудь во сне? — осторожно спросил Билл. Он не мог припомнить ни одного своего сна. Ни хорошего, ни плохого.

— Иногда, — кивнула в ответ Одра. — Но я никогда не могу понять твои слова. А пару раз ты даже плакал во сне.

Он посмотрел на нее пустым, невыразительным взглядом. Во рту появился дурной привкус, он шел из горла, как привкус растаявшего аспирина. «Теперь ты знаешь, каков страх на вкус, — подумал он. — Давно пора тебе было это узнать, тем более что ты столько написал на эту тему». Он подумал, что привыкнет и к страху и к его привкусу. Если ему отмеряна долгая жизнь.

Неожиданно на него нахлынули воспоминания. Как будто в мозгу стала набухать скрытая черная опухоль, грозя вот-вот прорваться и разбрызгать ядовитые

(сны)

образы из подсознания в умозрительную область, контролируемую рассудком. Если бы это случилось мгновенно, он бы сошел с ума. Билл попытался отбросить воспоминания, и это ему удалось, но тут он услыхал голос. Казалось, кто-то похороненный заживо кричал из-под земли. Это был голос Эдди Каспбрака:

«Ты спас мне жизнь, Билл. Эти большие парни не дают мне проходу. Иногда мне кажется, что они хотят убить меня…»

— Что у тебя с руками? — спросила Одра.

Билл взглянул на свои руки. Кожа у него стала совсем гусиная. И не просто покрылась пупырышками, а крупной белой сыпью, похожей на яйца насекомых. Не говоря ни слова, они оба уставились на гусиную кожу, как будто разглядывали интересный музейный экспонат. Бугорки мало-помалу разгладились.

Супруги помолчали какое-то время, затем Одра сказала:

— Я знаю еще одну вещь. Кто-то сегодня утром звонил тебе из Соединенных Штатов и сказал, что ты должен уехать от меня.

Билл встал со стула, поглядел мельком на бутылки спиртного, пошел на кухню и вернулся оттуда с бокалом апельсинового сока.

— Ты знаешь, что у меня был брат, ты знаешь, что он умер, но ты не знаешь, что его зверски убили.

Одра судорожно вдохнула в себя воздух.

— Убили? Ах, Билл, почему ты никогда мне…

— Не говорил тебе? — засмеялся он, но смех получился странный, похожий на лай. — Не знаю.

— А что с ним случилось?

— Мы жили тогда в Дерри. Случилось наводнение. Оно уже шло на спад, и тут Джордж попросил, чтобы я ему сделал бумажный кораблик. Год тому назад я был в лагере, так что знал, как свертывать из газетного листа кораблик. Джордж признался, что хочет пустить кораблик по водосточной канаве на пересечении Витчем-стрит и Джексон-стрит. Я сделал ему кораблик. Джордж сказал мне спасибо. Это был последний раз, когда я видел его живым. Если бы я не болел тогда гриппом, может быть, я смог бы его спасти.

Билл замолчал, потер правой ладонью левую щеку, словно проверяя, не выросла ли там щетина. Его глаза, казавшиеся большими за линзами очков, были задумчивы… но он не смотрел на Одру.

— Это произошло на Витчем-стрит, неподалеку от перекрестка. Убийца — кто это был, не знаю, — оторвал ему левую руку, все равно как какой-нибудь второклассник отрывает мухе крыло. Медицинская экспертиза показала, что Джордж умер от потрясения, шока или от потери крови. Что до меня, так мне все равно, которая из этих версий ближе к истине.

— Боже мой, Билл!

— Ты, наверное, недоумеваешь, почему я тебе никогда не рассказывал об этом. Честно признаться, я тоже не пойму, почему так вышло. Мы женаты уже одиннадцать лет, и лишь сегодня ты узнала о том, что произошло с Джорджем. Я знаю обо всех членах твоей семьи, даже о твоих дядях и тетях. Я знаю, что твой дедушка умер в своем гараже в Айова-Сити, спьяну поранив себя пилой. Я знаю об этом, потому что муж и жена, несмотря на всю свою занятость, довольно скоро узнают друг о друге буквально все. Даже если им надоедает слушать друг друга, они все равно узнают какие-то сведения друг о друге. Ты считаешь, что я не прав?

— Нет, — слабым голосом отозвалась Одра. — Ты все правильно говоришь, Билл.

— И мы ведь всегда могли говорить друг с другом, разве не так? Я хочу сказать, что нам никогда не бывало скучно друг с другом, так что мы отлично обходились без осмоса?

— Да, — подтвердила Одра, — во всяком случае, до сегодняшнего дня я всегда так считала.

— Вот видишь. Ты знаешь все, что происходило со мной за эти одиннадцать лет нашей совместной жизни. Обо всех моих договорах, замыслах, о малейшей простуде, обо всех моих друзьях, о каждом человеке, который пытался мне навредить и вредил. Ты знаешь, что я спал со Сьюзи Браун. Ты знаешь, что я иногда становлюсь плаксив и слишком громко завожу пластинки.

— Особенно «Грейтфул Дед», — сказала она, и Билл рассмеялся. На сей раз она ответила на его улыбку.

— Ты, наконец, знаешь обо мне самое важное — мои стремления, надежды и упования.

— Да, знаю как будто. Но какое… — Она замолчала, покачала головой и на мгновение задумалась. — …но какое отношение имеет этот звонок к твоему брату, Билл?

— Позволь, я сам, как могу, как умею, доберусь до этого. Не напирай на меня, не форсируй события, а то ты свяжешь меня по рукам и ногам. Столько придется рассказывать! И все это так странно и в то же время ужасно… Я попытаюсь исподволь к этому подступиться. Понимаешь… мне никогда даже в голову не приходило рассказать тебе о Джордже.

Одра посмотрела на него, нахмурилась и едва заметно покачала головой.

— Не понимаю, почему.

— Я что хочу сказать тебе, Одра. Все эти двадцать с лишним лет я даже не вспоминал о Джордже.

— Но ты рассказывал, что у тебя был брат по имени…

— Я просто сообщил тебе факт, вот и все. Его имя было для меня лишь пустым звуком. Оно не оставило никакого следа в моем сознании.

— Но, думаю, оно, вероятно, наложило отпечаток на твои сны, — очень тихо проговорила Одра.

— Ты имеешь в виду мои стоны? Слезы во сне?

Она кивнула в ответ.

— Полагаю, ты, возможно, права, — сказал Билл. — Вообще-то, ты абсолютно права. Но сны, которые тотчас забываются, в счет не идут, ведь верно?

— То есть ты хочешь сказать, что ты вообще не вспоминал о нем ни разу?

— Вот именно.

Она недоверчиво покачала головой.

— И даже не вспоминал о том, какая ужасная его постигла смерть?

— Я вспомнил об этом только сегодня, Одра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});