ОНО - Стивен Кинг

Испуганная, но свободная, Бев бросала свой смех в поднебесье, навстречу звездному свету. Страх был остр, точно боль, и сладок, как синие облака в октябре. Когда наверху зажегся свет, она подхватила чемодан и, вскочив с ограды, со смехом растворилась в ночной тьме.

6

БИЛЛ ДЕНБРО БЕРЕТ ОТГУЛ

— Уехать? — переспросила Одра. Она с удивлением посмотрела на мужа, затем, озадаченная и немного испуганная, поджала под себя голые ноги. Пол был холодный. Надо добавить, что и во всем коттедже было холодно. На юге Англии была необычно промозглая весна; не раз во время регулярных утренних и вечерних прогулок Билл Денбро переносился в мыслях в Мейн… и, к удивлению своему, вспоминал Дерри.

Предполагалось, что в коттедже будет центральное отопление, во всяком случае, так было написано в объявлении. Действительно, в опрятном подвале была печь, установленная на месте закромов, где когда-то хранился уголь, но Одра уже убедилась, что центральное отопление в Англии задумано совсем по-другому, нежели в Соединенных Штатах. По-видимому, англичане полагали, что если вы, встав поутру, не мочитесь ледяной водой, значит, с центральным отоплением все в порядке. Было утро, всего без четверти восемь. Пять минут назад Билл закончил телефонный разговор.

— Билл, тебе нельзя ехать. Ты же знаешь.

— Я должен, — ответил он. В дальнем конце комнаты стоял шкаф. Билл подошел к нему, взял с верхней полки бутылку шотландского виски и налил себе стакан. Часть виски пролилось через край. — … твою мать, — пробормотал он.

— Кто это звонил? Что тебя напугало, Билл?

— Ничто меня не напугало.

— Так ли? Разве у тебя все время так дрожат руки? Ты что, перед завтраком всегда пропускаешь стаканчик?

Билл вернулся к своему стулу, сел и попытался улыбнуться, но улыбка не получилась, и он оставил всякие попытки делать вид, будто ничего не случилось.

По телевизору диктор Би-би-си заканчивал утреннюю сводку новостей, которые в этот день не изобиловали приятными неожиданностями, перед тем как приступить к обзору вчерашних футбольных игр. Когда за месяц до предполагаемого начала съемок Билл и Одра приехали в небольшой пригородный поселок Флит, их обоих поразило великолепное качество и техническая оснащенность британского телевидения. На экране хорошего цветного телевизора типа «Пай» было такое изображение, что невольно казалось, стоит протянуть руку и можно достать с экрана желанный предмет. «Линий, что ли, больше?» — сказал тогда Билл. «Не знаю, в чем дело, но это просто потрясающе», — восхитилась Одра. Это потом они обнаружили, что их телепрограммы в основном составлены из американских шоу-программ и спортивных передач, посвященных бесконечным национальным, сугубо британским видам спорта.

— Последнее время я часто вспоминаю дом, — сказал Билл и отпил виски.

— Дом? — переспросила Одра. Она была так искренне озадачена его словами, что Билл даже рассмеялся.

— Бедная Одра! Почти одиннадцать лет замужем за человеком и ни черта его не знаешь. Ну что скажешь, знаешь? — Он снова рассмеялся и осушил стакан. Его смех понравился ей не больше, чем необычное и далеко не приятное зрелище: в такой ранний час распивает виски, смеется как-то не по-настоящему, казалось, он прикрывает этим смехом крик боли. — Интересно, — продолжал Билл, — как поступают другие супружеские пары, когда выясняется, что они ничего друг о друге не знают.

— Билл, ты знаешь, что я люблю тебя. Одиннадцать лет — срок достаточный, чтобы узнать человека.

— Я знаю, — улыбнулся он. Улыбка у него была милой, усталой и испуганной.

— Пожалуйста, прошу тебя, скажи, что случилось. — Она посмотрела на него своими серыми глазами, исполненными любви и нежности. Она сидела на жестком казенном стуле, скрестив ноги под подолом длинной ночной рубашки — женщина, которую он любил, взял себе в жены. Билл до сих пор сохранил к ней любовь. Он попытался прочесть ее взгляд, понять, что она о нем знает. Он попытался представить это в виде ее рассказа, ему удалось, но он знал, что такой рассказ не принесет ему коммерческой прибыли.

Жил да был бедный паренек из штата Мейн. Он поступает в университет, получает стипендию. Всю свою жизнь он хотел стать писателем. Он поступает на курсы для пишущей братии и оказывается без руля, без ветрил в незнакомом, пугающем море литературы. Один из его однокашников мечтает стать вторым Апдайком, другой метит в Фолкнеры, но пишет роман о суровой жизни бедноты белыми стихами. Одна девица восхищается Джойс Кэрол Оутс, но полагает, что коль скоро Оутс воспитывалась в обществе, где существовала дискриминация женщин, она «радиоактивна в буквальном смысле слова». Оутс не в состоянии быть чистой и добродетельной. Она живет в обществе, где нет больше дискриминации женщин, и следовательно, будет писать лучше, чем Оутс. Еще с Биллом учился студент толстяк-коротыш, который не мог или не желал говорить членораздельно и внятно. Этот парень написал пьесу с девятью действующими лицами, каждый из них произносит по одному слову. Мало-помалу читатели понимают, что если сложить вместе эти слова, то получится предложение: «Война есть инструмент торговцев смертью — женоненавистников». Преподаватель литературного семинара поставил молодому автору оценку «отлично». Этот преподаватель выпустил в свет четыре поэтических сборника и свою диссертацию магистра — все в «Юниверсити Пресс». Он курит марихуану и носит на шее медальон пацифиста. Пьесу жирного косноязычного драматурга ставит одна любительская театральная труппа во время забастовки протеста против войны, после чего в мае 1970 года университет закрывается. Преподаватель играл в этой пьесе роль одного из персонажей.

Между тем Билл Денбро написал загадочную историю, три научно-фантастических рассказа и несколько рассказов ужасов, в которых чувствуется влияние Эдгара По, X. П. Лавкрафта и Ричарда Мэтсона. После Билл скажет, что эти рассказы ассоциируются у него с похоронной каретой XIX века, выкрашенной в ярко-красный цвет и оснащенной компрессором поддува.

Один из этих рассказов снискал у преподавателя семинара оценку «хорошо».

«Гораздо лучше, — пишет преподаватель на титульном листе. — В «Ответном ударе» хорошо показан порочный круг, когда насилие порождает насилие. Особенно мне понравился «космический корабль с игольчатым носом» — своего рода символ «социо-сексуального наступления». И хотя подтекст у всех рассказов довольно путаный, тем не менее работа весьма интересная».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});