Не жизнь, а роман! (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

А пока жизнь продолжалась, и гости, почив память Матильды, обсуждали желания короля устроить крестовый поход, гадали, удастся ли собрать достаточное войско, откуда Людовик возьмёт на всё деньги, и приглядывались друг к другу, пытаясь угадать, как складывается финансовое положение соседей. Ведь дети - вот они, все здесь, и надо бы уже договариваться о союзах.

Семья Бланшфор помалкивала о том, куда отправился Бертран. Всех устроил бы богатый родственник, но торговое дело, возглавляемое рыцарем - это стыдно. Катя путалась и не понимала. Все пытаются сбыть свою продукцию как можно выгодней, и за столом немало разговоров об этом, а то, что Берт повёз всё подальше, вдруг стало неправильным!

Алейна и Гвеневера не давали другим дамам особо наседать на Катерину, прикрывая её от расспросов о приданом и куда отправился её муж, но это была защита рода. И всё же Катя была признательна им за поддержку, правда, не понимала, зачем потом невестки фыркали на неё и спесиво задирали носы.

Перед отъездом она душевно попрощалась со всеми, искренне сказав обеим родственницам, что они всегда могут рассчитывать на неё.

На обратном пути после небольшой остановки Леон пересел к дамам в карету.

- А я, пожалуй, разомну свои кости, - неожиданно удивила Луция и села верхом на Катину лошадь.

После продолжительной паузы, Катерина поняла, что пасынку хотелось выговориться, и Люси сразу же уловила его настроение.

- Как вы думаете, бабушке хорошо там?

- Конечно, Леон. Я думаю, что она прожила непростую жизнь, и за неё есть кому просить, молиться. Осталось немало людей, которые её вспоминают добром, а это очень важно.

- Думаете, что она не была достаточно праведна, чтобы самой заслужить дорогу в рай?

- Я не знаю, Леон. Ты ведь уже столкнулся со взрослой жизнью, и должен понимать, что невозможно всегда совершать только высокодуховные поступки. Не потому, что мы злы, а часто даже не понимаем, что неправы.

- Но бабушка всегда была справедливой.

- Я её плохо знала, но на всякий случай помолюсь за неё. Вдруг кто -то посчитал себя обделённым ею, - Леон неожиданно опустился на пол и положил голову на колени Катерины. Она закусила губу, остро вспоминая своего старшего сына, что любил делать так же, и погладила юношу по голове.

- Мадам, вы вспоминаете об отце?

- Конечно, - растерялась она, не ожидая этого вопроса, - за что бы я ни бралась, всё время думаю, что результат порадует Берта.

- А когда не занимаетесь делами? Думаете о нём?

- Я стараюсь занять себя, чтобы свободного времени оставалось как можно меньше, потому что начинаю грустить и беспокоиться. Мы же с вами разбирали его маршрут и обсуждали, какие сложности могут встретиться на его пути.

- Всё время думаю о том, что он может не вернуться.

- Леон, ваше патрулирование тоже опасно и даже проживание в замке во время стройки может привести к несчастному случаю.

- Хотите сказать, что можно рисковать, так как всё равно смерть придёт только тогда, когда Бог решит?

- Я думаю, что мы, как муравьишки, все связаны друг с другом. Все наши хорошие и плохие дела имеют последствия и каким-то образом влияют на нашу судьбу. Бог нам дал свободу воли, а мы самой своею жизнью прорисовываем свой путь. Вас давеча могли убить стрелой или покалечить, но всё обошлось. Какое-то доброе слово или дело защитило вас.

- Хм, но стрела и вовсе могла не лететь в меня, раз я такой хороший!

- Ну, видимо, всё же вы не идеальный, раз пришлось пережить угрозу жизни. Да и с какого перепуга вы полезли в реку в полном обмундировании?

Леон нахмурился:

- Будто бес попутал.

- Всё так сложно, - вздохнула Катя, - что я, к примеру, стараюсь не особо задумываться об этом, да и некогда.

- А я вот всё время обо всём думаю. Отец Жюль говорит, что мы всегда должны помнить о гневе Господнем.

Какое-то время они ещё ехали вдвоём, а потом Леон сел рядом, с любопытством подгребая под себя подушки и будто бы пробуя удобство на вкус. Он уютно устроился и вскоре заснул.

По возвращению Кати в замок все обитатели с интересом смотрели на Луцию и гадали, надолго ли она приехала. Леон в тот же день велел прийти Еве в отцовский кабинет, который больше походил на оружейную, и при мачехе сообщил ей, что она едет в замок Бланшфор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Я даю разрешение на твоё проживание там, - безразлично информировал он, игнорируя её жалобные взгляды. - Завтра же ты уедешь. Пригласи сюда Манон.

Ева расплакалась и пыталась цепляться за Леона, что лишь сердило его. После общения с дочерями других сеньором он перешёл как бы на новый уровень восприятия девичьей красы. Девочки не все были так же хороши, как Ева, но они умели общаться. Они смеялись, но не хохотали, желали его общества, но не навязывались, а если сердились, то со всем старанием пытались принять холодный вид и находили спокойные слова, чтобы пояснить своё раздражение.

Если бы Леон поговорил об этом с Катрин, то она только снисходительно улыбнулась бы и предупредила его, чтобы он особо не обольщался, но пока воспитание девочек произвело на него благоприятное впечатление.

Ева же со своей искренностью проигрывала по всем статьям. Она не умела придержать, скрыть заискивание перед ним, изощрялась, чтобы угодить или бурно радовалась его ласке, перед женщинами замка она вела себя заносчиво, и даже более старший возраст её не останавливал, наёмников побаивалась, но очень старалась показать, что она выше их по положению, а на мачеху пыталась наговорить плохого, и ни в чём не знала удержу. Глупость Евы с каждым днём проявлялась резче, и Леона это уже не забавляло, что уж говорить о воинах, которые с плотоядным интересом посматривали на самоуверенную дурочку.

Манон пришла через несколько минут и с тревогой заглядывала в глаза хозяйки и сеньора Леона. В этот раз начала говорить Катерина:

- Манон, вы помните наш уговор?

- Да, сеньора.

- Ева объявила о своей беременности, и она едет в родовой замок Бланшфоров. Управляющая изменилась в лице и чуть не задохнулась, но быстро взяла себя в руки.

- Старый сеньор возьмёт младенца на воспитание? - с надеждой спросила она.

- С какой стати? - фыркнул Леон.

- Я очень разочарована вами, Манон, - продолжила Катя, - вы так подвели меня! Вы не один год доказывали свою преданность Бертрану - и всё бросили к ногам неразумной девочки.

- Она как ангел, - пролепетала управляющая, - разве ей можно в чём-то отказать?

Катя с глубочайшим сочувствием смотрела на женщину и по её лицу видела, что та верит в то, что говорит. В крестьянской семье родилась золотоволосая очаровательная девочка, и никого похожего на неё, не было во всей деревне. Кто-то сравнил дитя с ангелочком - и пошло-поехало.

- Манон, вы возвращаетесь в родной вам замок. Мадам Алейна согласилась принять вас.

У меня нет сейчас денег, чтобы поблагодарить вас за работу, но осенью я пришлю вам награду. Завтра для вас будет готова карета, так что собирайтесь.

Женщина сгорбилась и кивнула.

- И, Манон, я хочу подчеркнуть, что карета будет для вас, а для вашей племянницы готовят телегу. Вы можете её пригласить к себе, но вы понимаете разницу вашего положения?

Она кивнула, поклонилась и, чуть пошатываясь, вышла.

А рано утром, Катерина вышла проводить Манон. Ева, гордо вздёрнув носик, усаживалась в карету, а её тётя молчала и словно бы боялась поднять глаза. Напоследок она с тоской оглянулась на замок и, увидев вышедшую сеньору, замерла. Потом Манон неуверенно сделала несколько шагов к ней. Катя подумала, что сейчас услышит проклятия, на которые местные всегда были щедры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Сеньора, я не буду просить о милости, но хочу, чтобы вы знали, что я была счастлива работать под вашим началом. Это были лучшие месяцы моей жизни.

Катя сглотнула, но не сдвинулась с места, хотя хотелось разрыдаться и послать все договоры к чертям. Она кивнула, показав, что услышала и пожелала доброго пути, уговаривая себя, что Манон не по доброте душевной тут расшаркивалась, а боялась, что сеньора забудет прислать осенью денег, хотя верным могло быть и то, и другое.