Тонкая темная линия - Тами Хоаг

- Но если Донни не общался с ним до убийства, то сделка между ними не может быть мотивом. А то, что Донни делает сейчас со своей долей, это его личное дело.

Ник схватил Анни за запястье и отвел ее руку в сторону от своего разбитого подбородка.

- Когда дьявол стучится в твою дверь, Туанетта, не поворачивайся к нему спиной только потому, что он опоздал на первый танец.

У Анни перехватило дыхание от его крепкой хватки, от бушевавшего в его глазах темного пламени.

- Я влезла в это дело, чтобы разобраться с убийством Памелы, напомнила она. - Маркот - это твой демон, а не мой. Я даже не знаю, что он сделал, чтобы занять такое место в твоем сердце.

Она ведь только что сказала себе, что не хочет этого знать, и вот, пожалуйста, затаив дыхание ждет объяснений.

- Если мы партнеры... - прошептала она.

Наступила странно осязаемая напряженная тишина, прозрачная, словно вода. В воздухе повисло ожидание, и сразу стало тяжелее дышать, как будто в ванной комнате проскакивали электрические разряды. Нику хотелось бы знать, чувствует ли Анни то же, что и он. Тяжело вздохнув, он начал рассказывать:

- Я добивался справедливости. Маркот обрушил ее мне на голову, как чугунный утюг. Он показал мне систему правосудия с той стороны, где она запутанная и скользкая, как внутренности змеи.

- Ты считаешь, что это Маркот убил ту проститутку?

- Конечно, нет. Кенди Пармантэл убил Аллен Зандер. Маркот просто сделал так, что убийцу не наказали. И заодно разрушил мою карьеру.

- Почему он так поступил?

- Зандер женат на двоюродной сестре Маркота. Он сам по себе никто, пустое место, обычный белый воротничок. Этого парня бесила его работа, он разочаровался в браке и хотел выместить это на ком-нибудь. Четырнадцатилетнюю проститутку, продававшую себя за кусок хлеба, он бросил мертвой на улице, словно отбросы. А Дюваль Маркогвсе это прикрыл.

- Ты уверен в этом? - осторожно поинтересовалась Анни. - Или только предполагаешь?

- Я знаю, но не могу этого доказать. Я пытался, но каждая моя попытка оборачивалась против меня. Теперь я не подкладывал улики и не терял отчеты экспертов.

- Никому не показалось странным такое количество ошибок в одном деле?

- Всем было плевать. Что такое еще одна убитая шлюха? И потом все не выглядело таким уж нарочитым. Просто кое-какая мелочь пропала здесь, чего-то не досчитались там.

- Но ты же не один расследовал это дело? А как же твой напарник?

- У него ребенок болен лейкемией. Как ты думаешь, что его волновало больше - его сын или какая-то мертвая потаскуха? Я оказался один на один с Маркотом, и он сломал меня, будто былинку, а я не смог ничего доказать. Чем больше я поднимал шума, тем большим кретином выглядел.

Фуркейд поморщился, протянул руку и достал из кармана куртки сигареты и зажигалку.

- Дюваль Маркот сделал такое ради какого-то хмыря вроде Зандера. Как ты думаешь, на что он способен ради Вика Ди Монти?

Анни присела на край ванны и опустила глаза. Фуркейд не рассказал ей ничего особенного. Просочившиеся из Нового Орлеана слухи утверждали, что он параноик, сумасшедший, пьяница, грубиян.

- Ты веришь мне, Туанетта? - спросил Ник.

Какое-то мгновение было слышно только жужжание мухи, бившейся о лампу дневного света рядом с аптечкой. Ника уже давно не волновало, верят ли ему. Не фактам и уликам, а лично ему. Он забыл об этой потребности, а тут вдруг странная надежда затеплилась у него в груди. Чужие, пальцы прикоснулись к нему, и это стало вмешательством и соблазном. Эта ситуация совершенно сбивала его с толку.

- Впрочем, это неважно. - Он затушил окурок о край раковины.

- Нет, важно, - не согласилась с ним Анни. - Конечно же, это имеет значение. - Она провела рукой по волосам, откинула их назад, вздохнула: - Ты должен был пройти через ад. Могу себе представить, что это такое. Теперь и я на собственной шкуре испытала, каково это - оказаться не на той стороне.

- И это все по моей вине? - Фуркейд протянул руку, чтобы коснуться ее подбородка. Улыбка у него вышла горькая и печальная. - Да, хорошенькая из нас с тобой парочка, верно?

- Действительно, кто бы мог такое представить?

- Никто. Но, знаешь, это правильно. Ведь мы хотим одного и того же... Нам нужно одно и то же...

Голос Ника упал до шепота, и он вдруг осознал, что они говорят уже совсем о другом и что их тянет друг к другу. Он хотел, он жаждал Анни. И она знала об этом. Ник прочитал это в ее глазах - удивление, предвкушение.

Его пальцы скользнули в ее волосы, он нагнулся к ней и дотронулся губами до ее губ. Их губы слились, Фуркейд ощутил легкий привкус виски и какой-то давно забытый им вкус свежести. Его рука легла на затылок Анни, поцелуй стал глубже, он больше не сдерживался, его язык скользил по ее языку.

Анни застыла на краю ванны, парализованная нахлынувшими на нее чувствами и ощущениями, выпущенными на свободу поцелуем Ника. Ее обдало жаром, ей стало страшно, и она испытала потребность в нем, опасное возбуждение. Она хотела его. Ее язык шевельнулся в ответ, и Ник застонал.

В ней нарастало ощущение собственной власти, страсть захлестнула Анни, и она пришла в ужас. Фуркейд был человеком, полным секретов и демонов. Если бы он захотел чего-то большего, чем секс, значит, ему потребовалась бы ее душа.

Анни отпрянула от Ника, отвернулась и почувствовала, как его губы скользнули по ее щеке.

- Я не могу, Ник, - прошептала она, - ты меня пугаешь.

- Что тебя пугает? Ты считаешь меня сумасшедшим? Или думаешь, что я опасен?

- Я просто не знаю, что думать.

- Нет, знаешь, - пробормотал Ник. - Ты просто боишься это признать, дорогая. Я думаю, что ты боишься самой себя. - Он коснулся ее подбородка. Посмотри на меня. Что такого ты видишь во мне, что тебя пугает? Ты понимаешь, что чувствую я, и не решаешься сама отдаться этим чувствам. Тебе кажется, если ты опустишься так глубоко, то утонешь, потеряешь себя... как я.

По телу Анни пробежала легкая дрожь. Она передернула плечами, прогоняя это ощущение, резко встала, встряхнулась, чтобы разум не покинул ее окончательно.

- Тебе следует лечь в постель... И не со мной, - заметила Анни, вытаскивая затычку из раковины. Ее пальцы дрожали, и она уронила затычку на пол. - Тебе нужен аспирин и холодный душ. Вероятно, тебе не следует слишком много пить на тот случай, если у тебя...

Ник схватил ее за руку. Анни осеклась, умолкла и с подозрением посмотрела на Фуркейда. Она позволила ему перейти черту, и вот он уже позволяет себе прикасаться к ней. Раз прикоснувшись, он сможет привлечь ее к себе в прямом и в переносном смысле. Ей с ним не справиться, она даже не знает, можно ли ему верить. Мысленно она снова оказалась на темной парковке и видела, как Ник с ожесточением избивает Маркуса Ренара.

- Я должна ехать, - сказала Анни. - После вчерашнего одному богу известно, что может меня ждать на этот раз.

- А что случилось вчера вечером? - Фуркейд медленно встал.

Анни очень не хотелось описывать события прошлой ночи. Она коротко, без всяких эмоций, рассказала обо всем Нику, как если бы писала воображаемый рапорт. Фуркейд остановился в дверях ванной комнаты с почти пустым стаканом виски в руке. Казалось, он, словно губка, впитывает каждое ее слово.

- Что говорит лаборатория по поводу внутренностей?

- Пока ничего. Результат будет готов завтра. Питр считает, что это были внутренности свиньи. Вероятно, он не ошибается. Возможно, этот ублюдок Маллен со своими недоумками пытаются меня запугать, но...

- Но что? - Голос Фуркейда звучал требовательно. - Если у тебя есть какие-то сомнения, скажи мне. Не стесняйся, выкладывай.

- Кто-то, как предполагается, Ренар, оставил изувеченный труп животного у порога Памелы в октябре.

- Ты думаешь, что это мог проделать он?

- Не знаю. Какой в этом смысл? Архитектор начал преследовать Памелу только тогда, когда она его отвергла. Женщина его отвергла, Ренар ее наказал. А меня он считает своей героиней. Зачем же ему пугать меня? Но кто бы это ни сотворил, я бы с удовольствием свернула ему шею, - пробормотала Анни. - Меня это напугало. А я ненавижу пугаться. Меня это выводит из себя.

Ник чуть было не улыбнулся. Она так старалась казаться крутой, быть настоящим полицейским. Но он заметил в ее глазах неуверенность.

- Позвони, когда доберешься домой, партнер, - приказал ей Фуркейд.

Анни взглянула на его избитое лицо и почувствовала, как в ее душе шевельнулась жалость. И еще - нежность. Только этого не хватало! Через десять дней ей придется давать против него показания.

- Я должна идти... - Она шевельнула рукой в сторону двери.

Ник кивнул:

- Понимаю.

Уходя из дома Фуркейда, Анни вдруг отчетливо поняла, что в их отношениях что-то изменилось.

Когда Анни подъехала к дому, в магазинчике еще горел свет, хотя он закрылся почти час назад. Вдалеке мягко светились приглушенным светом окна в гостиной в доме Дусе. Тетя Фаншон уже устроилась перед телевизором, чтобы посмотреть вечерние новости.