Узница. 11 лет в холодном аду - Урмила Чаудхари

Причины, как и в торговле камалари, заключаются в бедности людей. Сутенеры используют доверчивость сельского населения абсолютно бессовестно. Они обещают им лучшую жизнь, прибыль для семьи, образование для детей. Методы все те же, однако сейчас, когда торговля камалари постепенно идет на убыль, уголовные банды ищут новые возможности для торговли.

Благотворительные организации устроили на пограничном переходе к Индии в Непалгандже специальную станцию. Мы побывали там с несколькими девочками из «Форума». Там каждый день стоят две сотрудницы и дежурят по восемь часов, тщательно проверяя людей, похожих на подозрительных сутенеров и их жертв.

— Мы спрашиваем подозрительных девочек об их цели, о причине поездки и проверяем документы, — рассказала нам одна из сотрудниц социальной службы. — Но торговцы людьми становятся все наглее и хитрее. Часто у них с собой находится так называемый жених в качестве маскировки, и они предъявляют полный комплект документов, то есть поддельные свидетельства о браке и рождении.

— Чаще всего попадается только мелкая рыба — абсолютно запуганные девочки, которые не имеют ни малейшего понятия, куда их везут. Заправилы остаются на заднем плане и вообще тут не всплывают. И тем не менее благодаря тому что мы здесь стоим, мы, по крайней мере, осложняем им торговлю, — добавила ее коллега.

Теперь, как рассказали нам обе женщины, торговцы все чаще и чаще надевают на девочек паранджу. Она называется бурка. Ведь в Непалгандже находится одна из самых больших мусульманских общин Непала. А если женщины носят мусульманскую одежду, которая закрывает все их тело, их невозможно проконтролировать. Религия, как и во всех странах, является очень щекотливой темой в Непале. Однако такие слабые места сразу же используют торговцы людьми. Они либо проводят своих жертв через ближайший неохраняемый пункт перехода через границу, либо через любое место на так называемой зеленой границе с Индией протяженностью более тысячи пятисот километров.

ЛАВАДЖУНИ— НОВОЕ СЧАСТЬЕ

Сейчас везде в Данге как грибы растут магазины под названием «Лаваджуни», что означает «новое счастье, новая жизнь, новое начало». На каждом третьем доме можно прочитать «Лаваджуни»: на фасаде чайных магазинов, салонов красоты, киосках, мангалах, мини-супермаркетах, швейных ателье или гостиницах. Многие из них принадлежат бывшим камалари, и все они надеются на «новую жизнь», а я радуюсь за каждую из них.

Эти мелкие предпринимательницы, которые сами строят свое собственное будущее и делают шаги к самостоятельной жизни, изменят облик Тераи. Ведь исследования показывают, что женщины вкладывают каждую заработанную рупию в семью и в детей. Однако для мужчин это является далеко не само собой разумеющимся. Некоторые отцы семейств предпочитают проигрывать свои деньги или же напиваться на свою зарплату, в то время как их жены должны сами заботиться, как им накормить детей.

Однажды вечером в Манпуре я тоже приняла решение оставить свое прошлое позади. Как проклятие, оно преследовало меня на каждом шагу. Поэтому я, недолго думая, взяла свои дневники и сложила в рюкзак вместе с тетрадками по математике и непальскому языку. До сих пор я прятала дневники, которые вела, когда была служанкой- камалари у Зиты и у Жестокой Мадам, в единственном шкафу, который был у нас в семье. В этом шкафу мы храним самые ценные вещи. Моими ценными вещами там были два фотоальбома, подаренные мне Зитой, мои дневники и украшения народности тхару, доставшиеся мне по наследству.

Каждый раз, когда мне попадали в руки эти растрепанные тетради и я перелистывала их, меня охватывала глубокая печаль по всем этим потерянным годам. Страницу за страницей я наполняла своей болью, своими заботами, своим гневом, своей тоской по родине и своими воспоминаниями. Но теперь на этом можно было поставить точку: я не хочу больше быть печальной, с этого момента я хочу смотреть только вперед.

В тот же вечер в «Нарти» я принесла свои тетради к камину, чтобы сжечь их. Кстати, тут даже хостел называется так: «Лаваджуни — новое счастье». Над входом на синей вывеске с нарисованным белым голубем, написано: Lawajuni Girls Hostel[33].

Одну за другой я бросала тетради в огонь. Языки пламени разгорались, прыгали по картонной обложке и за секунды вгрызались в дешевую тонкую бумагу. Тетради горели ярко, и дым попадал мне в глаза. Я пододвинула остатки тетрадей в середину, потому что мне не хотелось, чтобы от этой печальной главы что-то осталось.

— Ты что тут делаешь? — спросила меня Аруна, одна из младших девочек.

Она подошла сюда из любопытства, чтобы взглянуть, что тут дымит.

— Я хочу оставить прошлое позади и больше не вспоминать обо всем плохом, что было раньше, — сказала я ей. — Я хочу, чтобы оно превратилось в пепел и дым, поднялось к небу и никогда больше не печалило меня и не заставляло плакать.

— Я тоже не хочу, чтобы ты плакала, — утешила меня Аруна и обняла рукой за талию. Какое-то время мы так и стояли и смотрели на огонь.

Это было словно внутреннее очищение. Глубокий покой и удовлетворение наполняли меня, когда я смотрела на огонь.

ПЕРЕД СУДОМ

Вся моя энергия и все мои силы теперь нужны были мне для школы. Я хочу и должна теперь сосредоточиться на учебе. Если все будет хорошо, то я хочу через пару лет поступить в колледж, а затем и в высшее учебное заведение. Для того чтобы стать журналисткой или адвокатом и бороться за права самых бедных людей. Тогда я сама могла бы добиться через суд, чтобы Жестокая Мадам выплатила мне мою заработную плату, которую задолжала за тридцать месяцев, что я работала у нее. Я буду бороться за свои деньги, и это мое твердое решение. Я регулярно звоню Зите и прошу ее воздействовать на свою тетку.

Когда Жестокая Мадам услышала, что я должна буду выступить в телевизионном интервью в Катманду, она сказала Зите, как это было уже один раз после моего визита к президенту страны, позвонить мне. Зита еще раз передала мне, что я ни в коем случае не должна упоминать настоящего имени Жестокой Мадам, если не хочу неприятностей. Зита сообщила:

— Тетка сказала, если ты не выдашь ее имени, она тебе за это перешлет деньги.

Но этого так и не случилось. Тогда я сдержала свое слово и не назвала имени Жестокой Мадам, хотя журналисты упорно спрашивали меня — кто же эта депутат парламента.

Однако Жестокая Мадам снова не выполнила свою часть соглашения. И до сих пор я жду денег.

В последний раз, когда я звонила Зите, я узнала шокирующую новость: Мохан, сын Зиты, умер неделю назад. Я была потрясена. Ему только что исполнилось семнадцать лет. Его якобы нашли мертвым перед телевизором — для Зиты это был ужасный удар судьбы, и я тоже была в ужасе. Между тем, до меня дошли слухи, что в смерти Мохана якобы виноваты наркотики… И конечно, тогда я не могла спрашивать о своих деньгах. После этого я некоторое время не решалась звонить Зите, потому что не знала точно, как мне общаться с ней после трагической смерти Мохана.

Лишь через три месяца я заставила себя снова позвонить ей.

Жестокая Мадам вскоре после этого велела передать мне, что я должна обратиться по поводу денег к ее брату в Гхорахи. Он якобы выплатит их мне. Однако с тех пор ее брат настаивает на том, что его жена больна и что денег у него больше нет. Поэтому он не может выдать мне мою зарплату. От этого можно с ума сойти…

Я все-таки дам им самый последний шанс. Я хочу позвонить ее брату в Гхорахи, чтобы поставить ему ультиматум: или он выплатит мне мои деньги, или же я пойду в суд. Это я скажу им четко и ясно.

До сих пор меня удерживало то, что суды в Непале перегружены. Это может длиться целую вечность, пока дойдет до процесса, и еще столько же, пока будет вынесен приговор. Однако, если нужно, я пойду по этому пути. Это мое твердое решение.

Я знаю, что судебный процесс может получиться затяжным. Никогда еще ни одна камалари не выдвигала в судебном порядке обвинения против лендлорда или помещицы по поводу невыплаты денег. В такой стране, как Непал, для которой характерно наличие иерархий и кастовой системы, это табу. Однако если Жестокая Мадам и дальше будет упорствовать и считать, что она так легко отделается, потому что я слишком слаба или глупа, чтобы получить то, что мне причитается, тогда я нарушу это табу. От имени всех обманутых камалари, которым не заплатили за работу.

Эпилог — дело далекого будущего

С тех пор как сожгла свои старые тетради, я больше никогда не вела дневник. Но я хочу снова начать это, потому что в настоящее время в моей жизни происходит очень многое.

Год 2066, или 2009 по западному календарю, был для меня очень счастливым. Дело в том, что однажды к нам в хостел «Нарти» приехала немецкая журналистка. Ее зовут Натали Швайгер, и она, хотя живет очень далеко от меня, узнала о моей истории. В день, когда она побывала у нас в гостях, мы разговаривали очень долго. Я рассказала ей о своей деревне, о семье и о тех годах, которые провела, работая камалари. Она внимательно выслушала меня, а затем спросила, могу ли я себе такое представить — изложить мою историю в книге.