Проклятие для крылатого - Ирина Сергеевна Алексеева

бы знать, что за каша заварилась вокруг меня, и по какой причине.

Алекс сел прямо на пол, прислонившись спиной к стене. В темноте я прекрасно его видела, и оттого еще сильнее хотелось закрыть глаза.

– Гильдии Хаоса необходим был повод, чтобы развязать войну с Шантарой, – так и не дождавшись моего ответа, сказал Алекс. – Тенелов обратился ко мне, припомнив старый долг. Я не имел права отказаться, и мы составили план, как быстро и надежно лишить Шантару возможных союзников. Я убил телохранителя Кхарра Арр-Шаграта, справедливо ожидая, что он жестоко отомстит. И он нас не разочаровал, потребовав ответной крови. Осталось только найти воина, убийство которого пробудит всеобщую ненависть к оркам.

– И таким воином оказалась я, – с трудом сдерживая накатившую злость, сказала я.

– Именно. Я знал, что ты не сможешь отказаться, – темный лорд даже не посмотрел на меня, продолжая сосредоточенно изучать сцепленные на коленях руки. – Никто в клане не знал, что ты пошла добровольно, по моей просьбе. Весь Шаенон всколыхнулся от известия, что орки жестоко убили хрупкую эльфийку, гулявшую в окрестностях замка, и испепелили её тело. Гильдия Хаоса тут же объявила войну Шантаре, прикрываясь кровной местью и требованиями справедливого суда. Кхарр же теперь везде изгой, его никто не поддержит. Еще немного, и от Шантары останутся одни лишь воспоминания.

Я молчала. Значит, я всего лишь пешка. И Алекс тоже. Кукловодом в этой игре выступил Тенелов. Моя догадка о масштабной провокации оказалась верна.

– И, казалось бы, все сложилось как нельзя удачно, – тихим голосом продолжил эльф. – Шантара в опале, Гильдия довольна, мои долги уплачены. А теперь представь мое удивление, когда в Шаеноне я вдруг встретил светлую и узнал, что ты не только жива, но еще и принята в клан. И все бы ничего, но об этом узнал Тенелов.

Алекс поднялся и подошел к решетке. Он казался уставшим и растерянным.

Да уж, представляю.

Теперь понятно, что Латиэль формально не при чем, за исключением того, что она как-то подозрительно случайно оказалась в Шаеноне и нашла там Алекса. Но на это её толкнула ненависть ко мне, вызванная ревностью.

О, Богиня, я что, оправдываю эту белобрысую курицу?

– Зачем Гильдии Хаоса война с Шантарой?

Шантара, конечно, большой и сильный клан, который в случае войны легко привлечет на свою сторону множество союзников, но настоящих врагов после заключения мирного договора у орков не так много.

– У Тенелова с Кхарром давняя и личная вражда. Тенелов давно искал способ ослабить Шантару и объявить войну, чтобы не только уничтожить врага, но и выйти при этом сухим из воды. Ему важно основательно подпортить репутацию орка.

Я кивнула, не до конца понимая мотивы Тенелова. Личная месть, кровная вражда, это было всегда. Но почему бы просто не вызвать на дуэль? Зачем уничтожать весь клан, да еще и опозорив перед этим? Либо я чего-то не понимаю в этой жизни, либо Тенелов тот еще мерзавец.

Немного помолчав, я все-таки задала вопрос, мучивший меня больше всего.

– Ваша светлость, а почему я?

Эльф прислонился лбом к решетке.

– Когда я думал, чья смерть вызовет больше возмущения, сразу вспомнил о тебе. Ты маленькая, хрупкая, красивая, верная. И, как видишь, мой расчет оказался верным. Кхарра многие возненавидели с такой силой, на которую я даже не надеялся.

Я обвисла на цепях, наплевав на боль. Представляю, что почувствовали мои сородичи, увидев меня живой. Сначала облегчение и радость, потом презрение и ненависть, ведь со стороны все выглядело так, как будто я переметнулась в другой клан, инсценировав свою смерть.

Алекс молчал, с жалостью глядя на меня.

– Я до последнего момента не знал, что ты жива. Потом появилась Латиэль, намекнула, что видела тебя в Драконьей Крепости. Я испугался, думал, орки взяли тебя в плен, что они издеваются над тобой, мучают, пытают. Начал тормошить Тенелова, чтобы он тебя вытащил. Он же нашел эльфийку и подробно расспросил её обо всем. Тогда мы и узнали, что ты принята в клан и готовишься к Испытанию.

Ну, тут мне стыдиться нечего. Мне предложили жизнь, и я ухватилась за неё обеими руками, хотела начать все с начала и навсегда забыть о Лексиане. Возможно, будь все действительно так, как представил Алекс, у меня могло бы получиться.

Я хотела сказать, что орки ни за что не стали бы пытать своих пленных. Они не в пример благороднее темных, у них свои понятия о чести, но что толку говорить об этом тому, у кого и совести-то нет?

Я внимательно рассматривала эльфа, пытаясь понять, что чувствовал он, узнав, что я жива. Обрадовался ли, или разочаровался? Мне это важно? Да, важно. Он мой герцог, хоть и бывший, и мне не безразлично его отношение.

Алекс глубоко вздохнул, собираясь сказать что-то еще. Я вздрогнула, потому что тоска в его взгляде ранила больнее любого оружия. Не выдержав, я отвернулась.

– Я не могу сказать им правду, – осторожно начал он.

Дальше мог бы не продолжать, и так все понятно.

– Когда? – не поворачивая головы, спросила я.

– На рассвете. Тенелов хотел забрать тебя, но я ему не позволил. Он зверь, а я сделаю это быстро.

Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Своими руками? – мой голос показался мне чужим и далеким.

– Своими руками, – кивнул эльф, даже не пытаясь скрыть боль.

Я успокоилась. Если Алекс хочет забрать мою жизнь, он её получит. В этом отношении ничего не изменилось.

По приблизительным подсчетам у меня осталось всего несколько часов. Я бы не отказалась немного поспать, но цепи не позволяли. Тогда я, наплевав уже и на гордость, и на достоинство, опустилась на колени. Так немного легче.

– Уходите, – не глядя на герцога, сказала я.

– Рейн, – он хотел сказать что-то еще, но вместо этого молча смотрел на меня. Ненавижу мелодрамы. Ненавижу прощания. Ненавижу плакать. В глубине души я знала, что будь я действительно дорога ему, со мной бы ничего подобного не случилось. И вся эта его боль, его раскаяние – это показное, ненастоящее. Мне этого не надо. Пусть разыгрывает спектакль перед своей эльфийкой. Может, она ему и поверит. А я нет.

Так ничего больше не сказав, Алекс ушел. Я слушала, как затихают вдалеке его шаги, потом закрыла глаза и опустила голову на грудь.