Денарий кесаря - Санин Евгений

            - Ты с ума сошел! Да с тобой после этого, знаешь, что могут сделать? Ты что – хочешь, чтобы я передачи в тюрьму носила? Или чтобы тебе кололи галоперидол ежедневно?

            - Теперь не те времена! – возразил Василий Иванович. – В этом году в нашей стране отмечается 1000-летие Крещения Руси! И, между прочим, государство не препятствует этому!

            - Какой же ты у меня наивный!.. – с сожалением посмотрела на него Настя.

            … И потекли дни.

            Василий Иванович, сначала лежа, а потом, уговорив Настю, на второй день уже сидя, гнал и гнал вперед свою повесть.

            Иногда он чувствовал, что источник его творчества иссякал, не было ни единой мысли, не хотелось ни о чем думать. Отчаяние охватывало его. И тогда на выручку приходила Настя.

            Слыша, что машинка молчит 15… 20 минут, она под каким-нибудь предлогом заходила к Василию Ивановичу и словно невзначай спрашивала:

            - Ну и где сейчас путешествует наш Никодим?

            - В Эфесе… В Милете… В Пергаме… На Родосе… - хмуро, потому что не знал, о чем писать дальше, отвечал Василий Иванович.

            - А что он там делает?

            - Да ничего особенного!

            - И все же?..

            - Ну, например, на Родосе он мог встретить раба лжекупца и узнать, что тот никакой не раб, а его тесть, только выдававший себя за раба, чтобы зять не сбежал со всем кладом!

            Василий Иванович сначала нехотя, а потом, все более увлекаясь, начинал отвечать на вопрос. Каждый раз это заканчивалось тем, что он снова знал содержание очередной главы.

            А потом все опять начиналось сначала.

            - Как там наш Никодим? – тут как тут появлялась Настя. – Что у него новенького?

            - Сам не знаю пока…

            - В каком он хоть городе?

            - В Вавилоне.

            - Как интересно! И чем же он там занимается?

            - Да так… В олимпийских богах, как ты уже знаешь, он разуверился окончательно. Египетские и восточные божества тоже не дали ему ничего. Так он, представляешь, в поисках Истины, захотел освоить халдейскую магию. Или, говоря на современном языке, решил стать экстрасенсом. Но к счастью, вовремя понял, то есть, должен понять сейчас, что халдеи пытаются войти во дворец Бога не через парадную, а через черный вход, калеча и убивая свою душу. Погоди-погоди, сейчас я все это опишу!..

            Василий Иванович закладывал новый листок бумаги. Настя на цыпочках выходила из комнаты.

            Машинка оживала, пока путешествие Никодима снова не заходило в тупик.

            Лишь один раз Василий Иванович отвлекся по другой причине. Заглянув в Евангелие, чтобы проверить одну цитату, он невольно зачитался и попросил вошедшую, как всегда, Настю немножечко подождать. Это «немножечко» протянулось до позднего вечера…

            Отложив Евангелие, Василий Иванович прочитал вечернее правило и снова вернулся к нему…

            Он читал:

            «В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей.

            Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой.

            Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен.

            Многие из народа, услышав сии слова, говорили: Он точно пророк.

            Другие говорили: это Христос. А иные говорили: разве из Галилеи Христос придет?

            Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид?»

            Дойдя до этого места, Василий Иванович только развел руками и невольно воскликнул:

            - Так ведь Он же и есть из Вифлеема!

            Воскликнул и с изумлением прислушался к самому себе...

            Еще раз перечитал это место в Евангелии……

            Посмотрел на лежавшие на столе монеты, которые всегда помогали ему поверить в реальность событий, происходивших много веков назад… На денарий Тиберия, на пруты прокуратора Иудеи Понтия Пилата, на две лепты если не самой бедной вдовы, так такие же, как те… на все эти монеты, которые держали в руках люди, знавшие и видевшие эту вдову,  Пилата, апостолов, Самого Христа…

            И вдруг понял, что из противника Евангелия он превратился в его горячего сторонника и защитника!

            Да и как не превратиться? Слишком много свидетельств и совпадений, чтобы можно было говорить о случайности. А само Евангелие – разве это не основное доказательство? Прав, прав Володька: о существовании и факте Воскресения Христа гораздо больше надежных свидетельств, чем о многих известных людях истории, в существовании которых никто не сомневается.

            Просто здесь действительно слишком велика цена ответа на главный вопрос человеческой жизни.

            Из-за этого многое раньше подвергалось сомнению, многое не сходилось… И вот, наконец, всё сошлось!

            И главное, сердце не препятствовало этому!!!

            - Настя! – обрадованно закричал он.

            - Что случилось? – испуганно вбежала к нему жена. А он вдруг подхватил ее и закружил по комнате.

            - Ты что – закончил повесть? – с недоумением посмотрела на него Настя.

            - Нет, - прокричал Василий Иванович. - Но зато нашел в Евангелии то, что, казалось, уже потерял навсегда – веру! Ты представляешь, все то, что написано в нем – правда!!!

            Он смотрел на жену, ожидая, что она разделит его радость и как всегда поддержит его.

            Однако Настя с прохладцей отнеслась к этому признанию. Более того, она с упреком посмотрела на мужа и сказала:

            - А я-то было обрадовалась… Не понимаю, нам с тобой надо спешить, а ты только зря теряешь время!

            - Зря? Да как ты не понимаешь! – с сожалением посмотрел на нее Василий Иванович и, закладывая в машинку новые листы, уверенно заявил: - Да я ведь теперь точно, слышишь – можешь даже не сомневаться в этом – точно успею!

Глава третья

  Денарий кесаря

1

- Ох, ребята! А что если все это, действительно, так?..

            «Так быстро поверил?! – изумился Стас, но, поразмыслив, согласился: А, собственно, что в этом удивительного? Ведь какой человек был! Он и солгал-то раз в жизни, и добрым был, и уважали его как, и вообще жил ради людей: Насти, учеников… Таких, как сказала ему старушка, Бог любит и сокращает путь к Себе. Пусть он и творил все это добро не ради Христа, но как только пришел к вере, сразу наверняка стал делать так, как спасительно. Я же ведь знаю, каким он стал после…»

            Вспомнив свои встречи и разговоры с отцом Тихоном, Стас вздохнул и с завистью подумал:

            -«Да, ему хорошо, а мне каково? Я ведь наоборот, только раз в жизни правду сказал, когда здесь, в этой комнате, три года назад, ответил отцу честно, что занимаюсь поиском смысла жизни. А добрых дел столько сделал, что пальцев на одной руке хватит. И то останется… Одно у меня преимущество: отцу Тихону было 35, когда он начал читать утреннее и вечернее правила и ходить в храм. А мне только 15…»

            Стас отложил тетрадь и принялся метаться по комнате.

            - А я ведь тоже хочу уверовать, как и он, но… как… как поверить – чтоб до конца, до самого донышка? Я вон даже до конца не уверен в том, что все прочитанное мной – правда. Ведь что творится и говорится вокруг? Ванька в алтаре прислуживает, куда уж кажется, ближе к Богу – а вон, что творит! Ленка в церковном хоре поет и всех осуждает. И отец Тихон, возможно, все это писал с художественным вымыслом. А в жизни все было иначе. Может, и этих монет не было вовсе, а он только готовил материал для будущей повести и использовал их для остроты сюжета? Он же монах, а монаху положено – писать только о вере и Боге!

            Нет, что ни говори там Василий Иванович, а лично у него тут пока явно что-то не сходилось…

            Не в силах больше в одиночестве решать свой неразрешимый собственным умом вопрос Стас торопливо оделся и помчался к друзьям, которые, к счастью, оказались дома.

            - Вань! – с порога сразу спросил он. - А вдруг, действительно, эта правда – правда?

            - Что? – не понял Ваня.

            - Ну… про Бога и про святых, и что после жизни – рай или ад?

            - Конечно, правда!

            - Нет, я не о том! И не так… – не зная, как правильней выразить мысль, чего с ним практически не бывало, замялся Стас. – Вот я, например, никак не могу поверить в это до конца. А ты – так, чтоб до самого донышка?

            - Не знаю… верю, наверное!

            - А почему же тогда ты не живешь по этой вере? Вот я, например, не корчу из себя святошу. Что представляю из себя – то и есть. Подлец, так подлец. А вот ты – на словах одно, а на деле другое!