Гнев - Виктория Лэйтон

присядь на минутку, — Ленни подводит меня к маленькому табурету, где я могу разгрузить колени.

В глазах Ленни притяжение сжимает мою грудь. — Он не один, — отвечает он, в его голосе чувствуется скрытое беспокойство. — Доктор сейчас с ним.

Доктор.

Я поняла, что ему больно, когда услышала этот ужасный удар. — Могу я его увидеть?

— Я могу отвезти тебя к папе, он будет рад тебя видеть. Он узнает, можно ли у Алекса принимать посетителей.

Оглядев Ленни, я с удивлением увидела двух мужчин, одетых как охранники: один держал на поводке собаку, а счастливое животное жует теннисный мяч.

— Эти парни — Макс и Девен Чэмберс, а этот безумный псих — Кэт. Это она тебя нашла, — просвещает меня Ленни.

— Спасибо, Кэт, — хвалю я собаку, но мне нужно сообщить Зейну, что я в безопасности, и узнать, как поживает Алекс.

— Давай, пойдем на кухню. Маркус и папа ждут, — Ленни слегка касается моего плеча, подталкивая меня вперед.

Ленни ведет меня по коридору на кухню. Я на удивление близка к центру дома, где аромат свежего кофе приносит мне долгожданное облегчение.

Меня не встречают обычные веселые взгляды двух мужчин, стоящих возле кувшина с кофеиновым наслаждением.

Зейн улыбается, когда видит меня, прыгающего вперед, чтобы схватить меня в свои объятия, но я не вижу того облегчения, которое искала.

— Алекс? — бормочу я, кладя голову на грудь Зейна.

Челюсть Маркуса сжимается при упоминании имени сына.

— Он…? — мой вопрос затихает, не в силах выразить охвативший меня страх.

Зейн вздыхает, его теплое дыхание на моей голове напоминает мне, как мне холодно.

— Скажи мне, — настаиваю я, мой голос едва громче шепота, но несет в себе всю силу моей решимости. — Пожалуйста.

— Я рад тебя видеть, — Зейн уклоняется от вопроса. — Я так волновалась за тебя. Я уверен, что с Алексом все будет в порядке, но сейчас его осматривает врач.

— Беспокоимся, потому что мы думали, что тебя утащили. Не то чтобы ты оставила моего мальчика на произвол судьбы, а сама спряталась в уюте и тепле, — рявкает Маркус, отворачиваясь от меня.

— Маркус! — Зейн ругается.

— Ничего страшного. Я чувствую себя ужасно из-за того, что не могла ему помочь, — я вздыхаю, зная, что заслуживаю гнева, кипящего в обеспокоенном отце.

— Спасибо, что все в порядке, — Зейн целует меня в макушку.

Маркус резко встает, на этот раз ножки стула громко скрипят. — Ты должна была быть там, — кусает он, его слова резкие, разрезают напряженный воздух. — Ты обещала присматривать за ним.

Обвинение наносит мне тяжесть физического удара, и я шатаюсь под его тяжестью. — Я…

— Ты нужна была Алексу, — продолжает Маркус, повышая голос. — Где ты была, когда он…

— Маркус, пожалуйста, — вмешивается Зейн, протягивая руку, как будто пытаясь физически сдержать нарастающее раздражение в душе Маркуса. — Это не поможет.

— Тогда расскажи мне, как он! — слова вырвались из меня, мольба об отчаянии. — Пожалуйста.

Глаза Зейна опускаются на пол, тяжелое дыхание вырывается из него, когда он, кажется, собирает силы. — Он еще не проснулся, — говорит он тихо, его голос едва громче шепота. — Алекс… он без сознания.

— Без сознания, — эхую я. — Мне очень жаль, что я оставила его. Я думала, что он последует за мной, и не смогла вернуться, как только оказалась внутри. Я испробовала все, чтобы вернуться к нему.

Я так долго сдерживала свои рыдания, отодвигая их на задворки своего сознания за барьером решимости; теперь невозможно скрыть то горе, которое я чувствую.

Зейн притягивает меня ближе. Положив голову ему на грудь, я слышу прерывистое дыхание, пока он сам сдерживает слезы.

— Они еще мало что знают, — признает он. — Но врачи делают все, что могут.

— Все, что могут, — повторяю. Это звучит очень критично.

Мой разум перемещается в темное место, где бедный мальчик находится без сознания из-за отсутствия крови или из-за того, что ему проломили череп. Зейн действительно не дал мне много информации, чтобы продолжать здесь. Но мрачные мысли в моей голове хотят за это крови Десмонда.

— Это был Десмонд. Я его не видела, но узнала его голос.

Я заслуживаю платы за то, что произошло, и знаю, что потеря Зейна будет моим наказанием. Они еще не просили меня уйти, и я знаю, что сегодня они этого не сделают. Но это произойдет со временем. Это будет первый раз в моей неустроенной жизни, когда мне не захочется уезжать. Я хочу Зейна и его семью больше всего на свете, но поняла это слишком поздно.

Глава сорок первая

Зейн

Мое сердце колотится, когда я крепко держу Жасмин в своих объятиях, слезы текут по моему лицу при мысли о том, что я потерял бы ее. Но она не ушла, она жива и невредима, спрятавшись от опасности. В отличие от Алекса, которому пришлось постоять за себя. Я чувствую, как исходит гнев от Маркуса, но я также понимаю его разочарование. Интересно, чья идея была Жасмин спрятать в желобе.

— Маркус, Жасмин не знала, что желоба были средством спасения и что в них поместится что-то большее, чем белье или маленький ребенок. Она расскажет нам, чья это была идея, когда будет готова, — умоляю я его.

— Это был Алекс, — рыдает Жасмин, все еще оплакивая мальчика наверху.

— Я не могу поверить, что он сделал это, — ворчит Маркус.

— Да, — кивает Жасмин, решив защитить мальчика. — Я умоляла его пойти со мной и спрятаться, даже если для этого пришлось сесть мне на голову.

— Что? Это никому бы не помогло, — усмехается Маркус.

— Я бы сделала все, чтобы защитить его, — настаивает Жасмин сквозь слезы. — Но я не смогла подняться обратно, когда оказалась в желобе. И когда я попыталась позвать его, он меня не услышал.

— Это потому, что парашют рассчитан на тишину, — грустно подтверждаю я.

— Алекс спряталась под кроватью, — продолжает Жасмин со смесью гордости и печали в голосе. — Десмонд дразнил его, что это