Мистик-ривер - Деннис Лихэйн

– Джимми, – сказал Дейв, – что-нибудь из этого могли бы взять на себя мы.

Но Джимми продолжал, словно Дейва рядом и не было:

– ...и ни в одном из этих дел я не могу упустить ни единой мелочи, ведь, упусти я что, и это будет для нее как вторая смерть, и люди потом, лет через десять, будут помнить про Кейти лишь то, как все было не так на ее похоронах, а я не могу допустить, чтобы помнили про нее это, понимаешь? Потому что Кейти, старина, с шести лет уж точно, была девочкой очень-очень аккуратной, чистенькой, всегда очень заботилась об одежде, чтобы хорошо выглядеть. Вот потому-то и приятно и даже здорово просто посидеть на крылечке, оглядеться и постараться вспомнить про Кейти что-нибудь такое, чтобы немного поплакать. Ведь знаешь, Дейв, меня начинает порядком бесить, что я никак не могу расплакаться, поплакать по ней, моей родной дочке. Ни одной чертовой слезы не пролил еще!..

– Джим...

– Да?

– Но ты ведь сейчас плачешь!

– Ей-богу?

– Да ты до лица дотронься!

Джимми коснулся рукой щеки, по которой катились слезы. Отдернув руку, он секунду смотрел на мокрые пальцы.

– Черт, – сказал он.

– Хочешь, чтоб я ушел?

– Нет, Дейв, нет. Посиди еще немного, если тебе ничего.

– Мне ничего, Джим, ничего...

17

Один короткий взгляд

За час до назначенной встречи у Мартина Фрила Шон и Уайти заехали домой к Уайти, чтобы тот сменил рубашку, закапанную в обед.

Уайти жил с сыном Терренсом в многоквартирном доме из белого кирпича у самой южной границы города. Квартира была устлана бежевым ковровым покрытием, стены в ней были кремовыми, и пахло в ней мертвенным запахом гостиницы или больницы. Когда они вошли, телевизор был включен, хотя дома никого не было, тихо играла музыка, а на ковре возле черной махины музыкального центра валялись разрозненные части игры «Сега». Напротив телевизора и музыкального центра стояла продавленная кушетка, а судя по оберткам из «Макдональдса» в мусорной корзине, которые тут же заприметил Шон, морозильник здесь был в основном набит готовыми обедами.

– Где Терри? – спросил Шон.

– На хоккее, наверное, – сказал Уайти. – Или на бейсболе... Сейчас сезон. Но больше он увлекается хоккеем. Пропадает на чемпионате.

Шон однажды видел Терри. В четырнадцать тот был здоровенным детиной, настоящим великаном, и Шон представил себе его года через два, представил, в какой ужас будет повергать противника его появление на льду, его мощные, на бешеной скорости броски.

Терри был оставлен на попечение отцу, потому что мать и не думала оспаривать у него это право. Она бросила мужа и сына несколько лет назад ради адвоката, специалиста по гражданскому праву, обвиненного позднее в растрате и, как это слышал Шон, дисквалифицированного. С адвокатом этим она осталась, сохранив хорошие отношения и с Уайти. Во всяком случае, говорил он о ней так, что забывали о его разводе.

Сейчас, войдя в гостиную вместе с Шоном, Уайти тем не менее о нем напомнил. Расстегивая рубашку и поглядывая на разбросанные на полу части «Сеги», он заметил:

– Сьюзен говорит, что мы с Терри устроили здесь настоящую берлогу. Она закатывает глазки, но знаешь, по-моему, это она просто из ревности. Пива или еще чего-нибудь?

Шону вспомнились слова Фрила о том, что Уайти пьет, и он представил себе, каким взглядом тот встретит Уайти, если от него будет разить, как из пивной бочки. А кроме того, зная Уайти, можно было заподозрить и то, что он испытывает его, Шона, – ведь все сейчас смотрят на него с пристрастием.

– Принеси-ка воды, – сказал он, – или кока-колы.

– Вот хороший мальчик, – сказал Уайти. Он улыбался с таким видом, будто действительно испытывал Шона, но что-то неуловимое во взгляде говорило о том, что на самом деле ему хочется выпить. Облизнувшись, Уайти сказал: – Я принесу две банки кока-колы.

Вернувшись из кухни с двумя банками, одну он вручил Шону. Потом направился в ванную, маленькую, рядом с гостиной, и Шон услышал, как он стягивает рубашку и плещется под краном.

– Все это дело становится каким-то неопределенным! – крикнул Уайти из ванной. – У тебя тоже такое чувство?

– Есть немножко, – признался Шон.

– Алиби Феллоу и О'Доннела выглядят вполне солидно.

– Это не означает, что они не могли кого-то нанять, – заметил Шон.

– Согласен. Ты думаешь именно так?

– Да нет. Слишком грязная работа.

– Однако совсем исключить эту версию нельзя.

– Нельзя.

– Надо нам еще раз получше допросить этого паренька Харриса, хотя бы потому, что алиби у него нет. Но вообще-то, старина, не подходит ему такое дело. Слабоват он для этого.

– Но мотив все же усмотреть можно, – сказал Шон. – Например, зреющая ревность к О'Доннелу или что-нибудь в этом роде.

Уайти вышел из ванной, вытирая полотенцем лицо; на белом животе его через всю диафрагму слева направо змеился красный шрам, стягивающий кожу.

– Ну, так что этот парень? – Он опять направился в спальню.

Шон вышел за ним в переднюю.

– Преступником он мне тоже не очень видится, но надо в этом удостовериться точно.

– К тому же есть еще папаша и эти ее полоумные дядюшки, но наши уже переговорили с соседями, и не думаю, что путь наш ведет сюда.

Прислонившись к стене, Шон отпил кока-колы.

– Учитывая полную неопределенность всего этого дерьмового дела, сержант, думаю...

– Да, поделись со мной всеми предположениями. – Уайти появился в коридорчике в накинутой на плечи свежей рубашке. – Старушка эта, Прайор, – сказал он, застегивая пуговицы, – говорила, что не слышала крика.

– Но выстрел слышала.

– Мы решили, что это был выстрел. Но может быть, ты и прав. А вот крика она не слышала.

– Возможно, девчонке Маркус было не до криков: она стукнула злоумышленника дверцей и поспешила поскорее убраться.

– Ну, будь по-твоему. А когда она его увидела? Когда он шел к машине?

Отойдя от Шона, Уайти завернул в кухню.

Отделившись от стены, Шон последовал за ним.

– А это значит, что она, возможно, знала преступника. Потому и сказала ему: «Привет».

– Ага. – Уайти кивнул. – Иначе зачем ей было останавливать машину?

– Нет, – сказал Шон.

– Нет? – Опершись на кухонный стол, Уайти уставился на Шона.

– Нет, – повторил Шон. – Машина стукнулась обо что-то и попала в кювет.

– Однако нет следов торможения.

Шон кивнул:

– Машина ехала со скоростью миль пятнадцать в час, но что-то бросило ее в кювет.

– Что?

– А черт ее знает! Кто руководит расследованием? Ты?

Уайти улыбнулся и одним глотком прикончил свою банку. Он открыл холодильник, чтобы достать еще одну.

– Что может заставить водителя свернуть в кювет, не нажав на тормоза?

– Что-нибудь на дороге, – предположил Шон.

Уайти поднял банку колы в знак согласия.

– Но на дороге мы ничего не нашли.

– Это было уже утром.

– Значит, что-нибудь вроде кирпича?

– Тебе не кажется, что кирпич для этого слишком мал? И поздно ночью...

– Цементная плита.

– Пусть так.

– Во всяком случае, что-то на дороге было, – сказал Уайти.

– Что-то было, – согласился Шон.

– Она резко сворачивает, попадает в кювет, нога соскакивает с тормоза, и мотор вырубается.

– И вот тут и появляется злоумышленник.

– Которого она знает. И что, он просто подходит и набрасывается на нее?

– Она ударяет его дверцей и затем...

– Тебя когда-нибудь ударяли автомобильной дверцей? – Подняв воротник, Уайти накинул на него галстук и стал завязывать узел.

– Бог миловал.

– Это легкий толчок. Если ты стоишь вплотную, а миниатюрная женщина ударяет тебя дверцей от какой-то вшивой «тойоты», такой удар ничего, кроме досады, у тебя вызвать не может. Карен Хьюз показала, что преступник находился в шести дюймах, когда выстрелил в первый раз. В шести дюймах.

Шон понял его.

– Ладно. Но может быть, она упала назад и ногой пнула дверцу? И дверца его ударила.

– Дверцу надо было открыть. Закрытую дверцу она могла пинать сколько угодно, и ничего бы не произошло. Она должна была вручную открыть ее и толкнуть рукой. Так что убийца либо отступил назад и получил удар, когда не ожидал его, либо...

– Либо очень мало весил.

Уайти оправил воротничок.

– И тогда опять всплывает вопрос о следах.

– Эти чертовы следы... – проговорил Шон.

– Да! – рявкнул Уайти. – Именно чертовы! – Он застегнул верхнюю пуговицу и подтянул узел повыше. – Представь, Шон, преступник преследует женщину по парку. Она бежит что есть мочи. Он вот-вот настигнет ее, эта разъяренная обезьяна. Он мчится по парку. И ты хочешь сказать, что нога его ни разу не впечаталась в землю?

– Всю ночь шел дождь.

– Но ее-то следы мы нашли, целых три. Загадка природы!

Опершись о стоявший сзади буфет и откинув голову, Шон старался представить себе всю картину: Кейти Маркус балансирует, сбегая вниз по темному склону возле кинотеатра, кусты царапают ее, волосы мокры от дождя и пота, по рукам и груди струится кровь. И вот темный, без лица силуэт преступника появляется на кромке. Он всего в нескольких шагах, бежит, подгоняемый жаждой убийства. Шону он виделся крупным, рослым, этот выродок. И по-своему хитрым: догадался подложить что-то на дорогу и заполучить Кейти Маркус, отправив в кювет ее машину. И ему хватило хитрости выбрать Сидней-стрит, где его вряд ли кто-нибудь мог увидеть и услышать. То, что его услыхала старушка Прайор, – факт удивительный, этого преступник представить себе никак не мог, потому что даже для Шона оказалось неожиданным открытие, что в этом выгоревшем квартале еще кто-то живет. Все остальное хитрый преступник предусмотрел.