Искры на воде (сборник) - Архипов Вячеслав

Егор был во дворе, когда к нему пришёл Антип Кузнецов.

— 

Здорово, Егор Петрович.

— 

Здравствуй, Антип. Случилось чего?

— 

Случилось. Бутьянов Иван помер.

— 

Как помер? — растерялся Егор.

— 

С вечера попросил баню протопить. Сходил. После бани сказал, что нехорошо ему, лёг полежать и не проснулся.

— 

Горе какое. Сироты остались.

— 

Два сына. Старшему восемнадцать лет, малому четырнадцать.

— 

Вот и первый покойник в деревне.

— 

Я чего пришёл-то? Где будем хоронить? Пока не надо было, разговору не было. Хорошее место в березняке, что за огородами. Как думаешь?

— 

Нет, здесь совсем близко. Я присмотрел место, поедем, покажу. Место хорошее, сухое. Гроб делают?

— 

Да, Кузьма уже, наверное, закончил.

— 

Кто копать будет могилу?

— 

Есть копщики, хватит людей. Зажгут костёр на ночь, а с утра и копать будут. Не должно ещё промёрзнуть сильно, морозов больших не было.

Егор провёз Антипа до назначенного места. Редкий сосновый бор был чистым и светлым, снег здесь был неглубокий.

— 

Вот в этом бору, я думаю, будет в самый раз.

— 

Хорошее место, — согласился Антип, — как-то не додумались сами.

— 

Не надо было, вот и не думали.

— 

Ты же подумал.

— 

Дело случая. При мне кого-то хоронили в Догадаевке. Там кладбище высоко на горе, вот и подумал тогда про это место. Присматривал, ездил специально.

— 

А в Догадаевке почему на горе?

— 

Боятся, что в большое половодье может низины топить, вот и выбрали место повыше. Деревня на берегу.

Антип выбрал место почище. Вытоптал снег.

— 

Пусть первому и место будет лучшее, — сказал он. — Все здесь будем. Тут места всем хватит.

— 

Дай-то бог, чтобы уже здесь. Не пришлось бы ещё искать новой доли.

— 

Согласен. Вот только без причастия придётся хоронить.

— 

Батюшку на отпевание привезите.

— П

ривезём. Хоронить будем послезавтра. Завтра могилу выкопают, на другой день и похороним, приходи.

— 

Куда я денусь? Надо ещё и деньгами помочь.

— 

Неужто не сможем деревней похоронить?

— 

А после похорон? Вот то-то и оно. Слава богу, скот есть, проживут. Сыны уже большие.

Горе, что гром среди ясного неба. Кто вздрогнет, кто обернётся, кто перекрестится, но все заметят и услышат. Никто в деревне не остался в стороне, помогали, чем могли.

Вся деревня провожала Ивана до кладбища. Перед этим лошадями притоптали дорогу, и теперь идти было не очень тяжело. Всем хотелось посмотреть место, отведённое под кладбище. Когда поставили свежевыструганный крест, сразу обозначилось кладбище. До этого всё было как бы не всерьёз, а теперь, при виде креста, сразу прекратились шепотки и разговоры. Растерянные и понурые люди долго не отрывали глаз от креста. Каждый подумал о своём.

Поминать заходили по очереди, все сразу не уместились за столами.

Егор с Настей после поминок пошли домой. Завтра утром они уезжали в Тайшет. Настя считала часы до встречи — соскучилась по сыну, настряпала ему всяких вкусностей.

Ранним утром отправились в путь. Дорога через лес до Перевоза шла большей частью по густому ельнику. Там было темно и жутковато, лес был настолько непроходимый, что дальше первого ряда деревьев ничего не было видно. Сразу от деревни дорога какое-то время шла вверх, потом через небольшие распадки пошла вниз. Из ельника дорога выныривала прямо в деревню Перевоз. Летом здесь был паром, зимой же проезжали по льду. Тимофей Ожёгов, державший перевоз, был ещё в силе. Сам тягал паром, помогал загонять подводы. Тимофей силой был одарён с рождения. Однажды на паром в конце дня заехали три здоровых мужика. Мужики как мужики. Посреди реки вытащили ножи и предложили отдать выручку. Два лиходея, которых Тимофей успел схватить за руки, и не поняли, как оказались в воде, третий спрыгнул сам, не дожидаясь приглашения. Тимофей распряг коня и столкнул его в воду. Поднатужившись, и телегу перекинул через невысокие перила. Всё это делал молча.

Увидев Егора, Тимофей махнул рукой:

— 

Как поживаешь? Опять в Тайшет поехал?

— 

Здорово, Тимофей! Дела всё, надо ехать.

— 

Поосторожней, Егор, волки о двух ногах развелись. На той неделе обчистили мужика из Шелехова.

— 

Спасибо, что предупредил. Буду наготове.

— 

Езжай по реке, хоть дальше, но спокойней.

— 

Спасибо, Тимофей.

Егор не испугался, но ружья положил под руку, так надёжней. Одно дал Насте. Стреляла она ловко, смолоду была научена. Уже после обеда, проезжая мимо леса, Егор заметил людей, выходивших из леса наперерез обозу. Только у одного было ружьё, другие держали в руках топоры.

— 

Стреляй сразу, не разговаривай, — сказал он Насте. — Они знают, зачем идут. Настя спокойно сидела на возу и смотрела на разбойных людей. Уверенные в себе, они медленно шли по снегу. Обозу некуда было деваться: дорога узкая, не развернёшься, но Егор и не думал разворачиваться.

Тот, у кого было ружьё, помахал им над головой, обращая внимание на оружие. В тот момент с обоза раздался выстрел. У ног бандита взметнулся снег.

— 

Забрось ружьё подальше в снег, а то я не промажу, — приказал Егор.

Когда у ног грабителя взорвался второй фонтан снега, бандит забросил ружьё в снег.

— 

И не думайте шевелиться, уговаривать не буду, — сказал Егор.

Обоз уже прошёл, а разбойники стояли, смотрели вслед уходившей

добыче, потом развернулись и нехотя подались в лес.

— 

Хорошо стреляешь, на охоту надо взять, — усмехнулся Егор.

— 

С испугу, — спокойно ответила Настя.

— 

Тебя лучше не пугать, — расхохотался он.

— 

И не пугай, — улыбнулась Настя.

К вечеру добрались до Тайшета.

Фёдор тоже соскучился по родителям, он не отходил от них, пока не легли спать. Настя всплакнула и сказала, что больше не поедет без сына никуда. О налёте не вспоминали. Егор даже не рассказал об этом Ручкнну.

Ручкин при встрече сообщил:

— 

Весной будет большой поток переселенцев. Надо строить дома.

18

Весна пришла ранняя. В апреле пригрело солнышко, а уже в начале мая подули тёплые ветры, прошли дожди, и снег исчез. Днём стояло тепло, и ночью до морозов не доходило. Земля прогрелась быстро, пахать стали рано: боялись упустить влагу.

Лаврен Кузьмин заканчивал пахать свой участок, пашня подходила к самому лесу. Кроме трёх саженей государственных, Лаврен ещё припахал изрядно. Никто не покушался на эту землю, а землица родила хорошо и находилась рядом с домом. Хлеба хватало, овса тоже не просили, картошку садили рядом с домом, потому как это самое тяжёлое дело и самое позднее. Начал пахать с утра, помогали сыновья Илья и Нестор. Сыновья были погодками, сейчас уже почти мужики, пора женить обоих. Пахали попеременке: один из сыновей ходил за плугом, другой вёл коней в поводу. К вечеру, когда работы оставалось совсем немного, кони вдруг зафырчали и отказались идти. Лаврен разозлился было, но, внимательно посмотрев в сторону леса, увидел медведя, сидевшего на валёжине и спокойно смотревшего на работников.

—

Илья, принеси-ка ружьё, пулей заряди — вон медведь сидит.

Илья пошёл за ружьём, вернулся быстро, но медведь, почуяв опасность, при приближении Ильи скрылся в лесу.

— 

Смотри, смелый какой, — восхитился Нестор.

— 

Может, голодный, только из берлоги вылез?

— 

Какой бы ни был, но это медведь.

— 

А небольшой, — сказал Илья, — пестун, скорее всего.

— 

И у пестуна силы хватит голову свернуть. Чего он сидел? Не боялся совсем.

— 

Уйдёт, больше не появится.