Эсташ Черный Монах - Виталий Дмитриевич Гладкий

любимец, с которым они коротали время ночной стражи. Когда Эсташ нечаянно коснулся кота, зверек от неожиданности подскочил на месте и с воплем «Мяу-у!» ринулся прочь.

Эсташ превратился в камень; он даже перестал дышать, потому что солдаты забеспокоились и начали перекликаться и осматриваться. Но везде было тихо и спокойно, теплая летняя ночь окутала замок сладкой негой, и солдаты успокоились.

Один из них присел, чтобы немного подремать, а второй начал ходит туда-сюда, старательно сдерживая зевоту. Эсташ с огорчением покривился. Он не желал зла солдатам, но у него не было иного выхода, как убрать их со стены, притом бесшумно. Дождавшись, пока бодрствующий дозорный приблизится к нему на минимальное расстояние, Эсташ вскочил на ноги, сверкнуло лезвие навахи, и страж погиб, не издав ни единого звука, потому что сенешаль зажал ему рот ладонью.

Осторожно опустив безжизненное тело солдата на каменную крошку, Эсташ двинулся дальше – ко второму стражу. Солдатский сон всегда чуток, и второй солдат в последний момент почувствовал неладное. Он даже успел подняться на ноги и потянул меч из ножен, но в Эсташа словно вселился бес.

Мгновенно преодолев расстояние до солдата, он нанес неотразимый удар своей навахой, и второй страж поспешил вдогонку за своим товарищем осваивать райские кущи. Ведь воины, в отличие от обычных людей, попадают прямиком в рай…

Оказавшись на груде каменных обломков, Эсташ с облегчением вздохнул и припустил к темнеющему вдалеке лесу. Нужно было начинать новую жизнь. Эсташ знал, что она будет полна опасностей – Рено де Даммартен никогда не простит ему побега и гибели двух своих наемников. А значит, его начнут обкладывать, как зверя на облавной охоте.

Но это будет потом, а пока Эсташ бежал по тропе, как молодой олень, с наслаждением вдыхая свежий воздух лесного приволья…

Глава 11. Атаман разбойников

Ночной лес для человека, не привычного к дикой природе, кажется грозным и пугающим. Даже яркая полная луна, которая взгромоздилась в самый центр небесного купола, не может прогнать эти страхи. Скорее, наоборот – в мерцающем голубоватом сиянии начинают рождаться различные бесформенные фигуры, то появляющиеся, то исчезающие с глаз наблюдателя.

Человеку излишне впечатлительному кажется, что это фантасмагорические монстры, лунные призраки, которые неумолимо надвигаются на него, и, конечно же, со злым умыслом; страх постепенно переходит в леденящий душу ужас, и бедняга готов отдать последнее денье, лишь бы очутиться в помещении или за крепостными стенами.

Именно об этом думал невзрачный виллан, которого угораздило забраться в самую глушь бесконечного лесного массива, который тянулся по обоим берегам реки Канш. Здесь Булонское графство граничило с графством Понтье и сеньорией Монтрейль. Низкорослая лошадка крестьянина, такая же взлохмаченная, как и ее хозяин, тоже насторожилась. Она беспокойно прядала ушами, и время от времени тихонько всхрапывала.

Несмотря на свой непрезентабельный вид, виллан при ближайшем рассмотрении оказался неплохо вооруженным. За плечами у него покоился тугой тисовый лук, слева находился колчан со стрелами (похоже, виллан был левша), в руках он держал длинную увесистую дубину, окованную металлическими шипами, с помощью которой пешие воины валили с коней даже рыцарей, а к некоему подобию седла был привязан топор. К этому набору оружия можно было присовокупить и большой нож в кожаных ножнах, привязанных шнурками к левому бедру.

Судя по этой, незначительной с первого взгляда, детали виллан имел понятие, что такое сражение. Без ножа не обходилась ни одна трапеза, но обычно его носили у пояса. А вот в бою нож всегда должен быть под рукой – чтобы выхватить его одним движением.

Несмотря на то, что тело виллана сотрясала нервная дрожь от испуга и слишком большого напряжения, он по-прежнему ехал по едва приметной звериной тропе, которая вела в совершенно дикие дебри. Как раз здесь луна стала его незаменимой помощницей; она высветила тропу, и крестьянин старался не потерять ее, хотя серебристо-серая нить лесной стежки то и дело терялась в высокой траве, особенно на лужайках.

Неожиданно впереди мелькнул огонек. Виллан стегнул лошадку прутом, и она прибавила ходу. Чем ближе продвигался он к источнику свечения, тем спокойнее становился. Наконец стало понятно, что это светится оконце хижины, которая напоминала большой старый гриб, изъеденный червями.

Приземистое строение явно было слеплено на скорую руку из подручных материалов. Над входом был прибит большой крест из двух окоренных чурбаков, что могло значить только одно – в хижине обитает отшельник.

Виллан спешился и робко постучал в дверь, которая на поверку оказалась на удивление прочной. Но на стук никто не откликнулся. Тогда крестьянин, рассердившись, пнул дверь несколько раз ногой.

На этот раз сработало, но не так, как виллан ожидал. Дверь отворилась, но вместо худосочной фигуры лесного анахорета, на пороге встал дюжий молодец, в руках которого находился лук. И стрела была направлена прямо в грудь виллана.

– Что ты здесь забыл? – спросил хозяин хижины недобрым голосом.

– Мне бы переночевать… – робко ответил виллан.

– У меня тут не гостеприимный дом. Иди дальше с Богом, добрый человек.

Все-таки хозяин хижины был отшельником и даже носил монашеское одеяние. Это открытие воодушевило виллана, и он снова начал проситься:

– Куда же я пойду? Темно, в лесу полно хищных зверей… Всего одна ночь! Явите мне милость, святой отец.

– Кгм… – Похоже, отшельник смутился. – И какой нечистый потащил тебя ночью в эти дебри?!

– Надо потому что… Так вышло. А вы, святой отец, случаем, не Черный Монах? – отважился спросить виллан.

Отшельник насторожился, но совладал с собой и ответил:

– Я всего лишь отшельник, добрый человек. Но кто такой этот монах и зачем он тебе нужен?

– Может, я все-таки войду…

Настойчивость виллана происходила от отчаяния. Из хижины пахнуло духом свежеиспеченного хлеба, этот запах напомнил ему о родном доме, и он готов был на коленях просить отшельника дать ему место у своего очага. Всего на одну ночь!

– Тогда и поговорим, – с надеждой продолжал крестьянин, умильно заглядывая в глаза отшельнику. – Да вы не волнуйтесь, святой отец! Я не буду вам в тягость. И потом, у меня в сумке полно харчей и два кувшина доброго вина…

– Два кувшина, говоришь? М-да… Ладно, заходи. Господь наш велел привечать странников. Но не все они приходят с добром… – Он посмотрел на виллана недоверчивым взглядом.

Тот в ответ лишь сумрачно кивнул…

Ближе к полуночи в хижине отшельника воцарилось веселье. Вино было превосходным, и ужин получился не хуже, чем у какого-нибудь сеньора. Виллан достал из своей сумки несколько жареных рыбин, завернутых в капустные листья, вареного каплуна и несколько яблок. Отшельник в