Тот самый (СИ) - Зимин Дмитрий

— Перестройка метаболизма, — донёсся, как эхо, голос Алекса. — Всё происходит слишком быстро.

Я упал на колени. В глазах потемнело, зубы сжались непроизвольным челюстным спазмом. Уткнувшись в землю лбом, я все свои силы тратил на то, чтобы не стонать.

— Дыши, — на затылок легла прохладная рука, и мне сразу полегчало. Голос, кажется, принадлежал Гиллелю. — Дыши…

Воздух вырывался короткими толчками, но с каждым толчком боль уходила. Она впитывалась в землю, как вода, делая меня опустошенным и лёгким, словно прошлогодний палый лист.

Наконец я смог подняться.

— Спасибо, — прохрипел я. Сторож молча кивнул.

Боль не ушла совсем, не исчезла. Она сконцентрировалась в одном месте — словно за кожу на животе уцепился рыболовный крючок. К нему была привязана леска, за которую дёргал кто-то невидимый… И я точно знал: боль утихнет лишь тогда, когда я доберусь до противоположного её конца.

— Кажется, я знаю, куда надо идти, — сказал я, обращаясь к Алексу.

— Адрес, — Котов навис надо мной, как карающий меч Немезиды.

— Да не знаю я адреса, — я отпихнул его, казалось бы, легонько, но майор отшатнулся на пару шагов. — Знаю только направление.

— Едем, — решил Алекс.

— Стойте, — Гиллель говорил негромко, но все застыли в причудливых позах. Алекс — полуобернувшись к Хаму, Котов — на полувзмахе ноги, отец Прохор — смешно споткнувшись, словно ударился о воздух. — Вы собираетесь лезть в логово Мастера вот так? — добавил он столь же тихо. — Без доспехов, без… оружия?

— С нами крёстная сила, — убеждённо сказал чудо-отрок. — Господь поможет.

— А как же: на Бога надейся, а сам не плошай? — парировал сторож.

— Гиллель прав, — Алекс выхватил револьвер, прокрутил его на пальце и одним плавным движением вновь загнал в кобуру. — Арсенала, что лежит в Хаме, недостаточно. Нужно серьёзное оружие. И команда экзорцистов.

Котов нетерпеливо зарычал. Достал телефон, остервенело затыкал по кнопкам…

— Что ты делаешь? — удивился шеф.

— Вызываю тяжелую артиллерию, — буркнул майор, продолжая набирать какой-то уж очень длинный номер. — Спецназ, танки и пулемёты.

— Это всё не поможет, — тихо сказал отец Прохор. — Только людей зря погубишь.

— Нужны профессионалы, — кивнул Алекс. — Человек десять-двенадцать. С огнемётами, мечами и железными нервами. Те, кто не начнёт палить, увидав первого тератоса…

— До темноты мы столько собрать не успеем, — тихо сказал отец Прохор. — Давыдов уехал в Тюмень, к брату на крестины. Сёстры Полански — в Риге.

— А циркачи? — спросил Алекс.

— На гастролях, — вздохнул святой отец. — Я сам им путевой лист выписывал… Остаются мои богомолки — только они оружием не пользуются. Ну и… мы.

— Стало быть, за неимением горничной, будем иметь дворника, — решительно сказал шеф. — Только домой надо смотаться — арсенал пополнить.

— А если нас не хватит? — спросил Гиллель. — Если Лавей окажется сильнее, и обратит… нас всех? Представляете последствия для города? И… всей страны?

Отец Прохор фыркнул. Потом не утерпел и заржал в голос.

— Обратит? — он икал и стонал, брызгая слюной. — Тебя, старый пророк? Не смеши мои тапочки…

— И на старуху бывает проруха, — пожал плечами Гиллель. Но было видно, что реакция святого отца ему где-то даже приятна.

— На тебя — не бывает, — отмахнулся чудо-отрок и тут же стал серьёзен. — Ладно, посмеялись, и хватит, — он вытер глаза манжетой кенгурушки. — Даю тебе разрешение и полное своё согласие: если меня обратят — убьёшь собственноручно.

На это, совершенно неожиданно, фыркнул сторож. Я впервые видел, как тот смеялся: усы и борода разошлись, открывая белые яркие зубы, щеки налились румянцем, и вся его фигура из неземной, далёкой, вдруг сделалась очень близкой и живой.

— Ты таки допускаешь, шо я могу причинить тебе смерть? — с непередаваемым прононсом вопросил он отрока. — Ну я извиня-я-яюсь…

— Хватит чубуками мерится, святые отцы, — оборвал их Алекс. — Все уже поняли: оба вы крутые, как варёные яйца. Монеты гнёте пальцами, а рельсы… Впрочем, не будем об этом. Время дорого.

— Мне тоже надо заглянуть домой, — своим обычным голосом произнёс сторож.

— И мне — богомолок подсобрать, — кивнул отец Прохор. — Да и попрощаться не помешает.

— Так что встречаемся… — шеф посмотрел на солнце. Мутный к вечеру кружок его болтался у горизонта. — Эх, всё равно до темна не успеем… Так что встречаемся через час.

— Где? — меланхолично спросил Котов. Похоже, он смирился с существующим положением и перестал бить копытом.

Алекс посмотрел на меня.

— Это где-то рядом, или нужно будет перебираться через мост?

Я пожал плечами.

— Ладно, значит, через час у моста, — решил шеф. Он сделал пару шагов к Хаму, но остановился. — Да, вот ещё: завещания там, отпущение грехов, то, сё… Ну в общем, вы и сами знаете. Тёзка, пошли.

И больше не оборачиваясь, зашагал к джипу, резко отмахивая тростью.

— Как самочувствие? — спросил Алекс.

Мы были вдвоём. Гиллеля предложил подвезти Котов — ему было по пути, а отец Прохор вызвонил свой верный Эскалэйд.

— Сойдёт.

Когда мы двинулись в направлении, противоположном тяге крючка, живот заболел сильнее. Так и хотелось задрать рубаху и отцепить мерзкую железяку. В крайнем случае — оторвать с мясом… Я даже заглянул один раз, отвернувшись, чтобы шеф не увидел. Разумеется, никакого крючка не нашел.

— Потерпи, — Алекс смотрел на дорогу. Баранка в его руках ходила ходуном — ехать пришлось по бездорожью, виляя между влажными кочками. — Скоро всё закончится.

— Я ведь оттуда не вернусь? — я не хотел спрашивать. Честно не хотел. Оно само вырвалось.

— Есть такой прогноз, — не стал кормить ложными утешениями шеф.

Я рассмеялся.

— Правильно, одобрил Алекс. — Амор фати — вещь неплохая. Если пользоваться с умом.

— Да я не об этом, — я вытер слёзы — платок, подаренный отцом Прохором, вновь окрасился розовым. — Я больше об иронии судьбы. Только всё начало налаживаться…

— Ты о Мириам? — значит, от шефа не ускользнули мои амурные поползновения.

— И о ней тоже, — я всё равно смутился. — Но больше всего о… Вас. О девчонках. Даже о… о Котове. Вы мне нравитесь.

— Но-но, — Алекс притворно отодвинулся подальше. — Вы мне это прекратите. Я ваших амурных вкусов не разделяю.

Шутка была так себе. Но она, как ни странно, помогла.

— Мириам сказала, что любит меня, — слова опять вырвались против воли. Да что со мной такое?

Алекс понимающе усмехнулся.

— Что, не верите?

— Да нет, почему же… — он вежливо пожал плечами. — На то она и женщина.

— Что вы имеете в виду?

Ну почему с Алексом ничего не бывает просто? Даже сейчас, перед самой…

— Она создана для того, чтобы любить, — сказал шеф. — У каббалистов это называется «Шхина». Женская ипостась Бога. Точнее, его материальная половинка, воплощенная в живом человеке.

— Вы говорите иносказательно?

— Вообще-то, вполне предметно, — поморщился Алекс. — Мириам — воплощение Софии, святой блудницы, призванной любить всякого, кто встречается ей на пути… Как это там?.. — «Ибо я первая, и я последняя. Я чтимая и я хулимая» — процитировал он нараспев. — Так что не бери в голову, кадет, — он послал мне ободряющий взгляд. — Ты далеко не единственный в очереди.

Подумав, и что-то для себя решив, он похлопал себя по груди и вновь вернул руку на руль.

— Как, и вы тоже?.. — моему удивлению небыло предела.

Глупо. Как глупо всё выходит…

— Я же мужчина. И естественно, видя красивую женщину, начинаю её любить. Автоматически.

Он замолчал. Мы давно уже выехали на дорогу и вклинились в поток машин. Который именно в эту минуту решил превратиться в пробку. Капитальную такую. Часа на два…