Осколки недоброго века - Плетнёв Александр Владимирович

Не мешали. Приказа не было. Клюнет ли «рыбка»?

Шаг назад… шаг вперёд… два шага налево и…

Да, именно так – «шаг назад… шаг вперёд…» – можно было охарактеризовать томительное курсирование трёх опорных броненосцев отряда Рожественского в точке тактического ожидания. На том самом «стыке морей».

Третьи сутки.

Миноносцам эскорта уже не однажды поочерёдно пришлось отлучаться к Квельпарту, чтобы принять дополнительно несколько десятков тонн угля.

Командующий реже стал бывать на мостике, чаще принимая доклады у себя в салоне, будто не желая показываться на глаза большинству офицеров. А те и не горели нарваться на выволочку.

Планы, такие красивые на бумаге, расплывались, теряли чёткие очертания, точно их чернильную суть размывало волнами, разносило ветром по поверхности морей, разбивая прибоем о молы и волнорезы Сасебо… о встречные планы. Японский линейный флот продолжал бездействовать.

Ситуация подходила к оперативному кризису – реализовать замысел в один или два этапа уже однозначно не получалось!

Всё более проявлялся всем известный дурной характер Зиновия: «Отчего тянут? Выжидает супостат, пакость готовит?»

Нервно вышагивал, топча ковёр адмиральского салона: «Или всё же беспомощная пассивность? Что ни говори, но со взгляда исторического анализа, ни Того, ни Камимура особых военных дарований не проявили, но чем чёрт не шутит?»

Остановился, уставился на завал карт, рапортичек, вперемешку с чайной сервировкой. Грохнул кулаком – стол звякнул ложечками в розетках:

– Больше я не позволю себе попасть в плен обстоятельств!

Перевёл сверлящий взгляд на застывшего, терпеливо выжидающего Коломейцева и, точно выцеживая, прерываясь паузами, распорядился:

– Предпринять во изменение изначального плана… приказ – приблизиться ещё на двадцать миль направлением на норд-ост.

– Ваше высокопревосходительство, – попытался возразить «флажок», – риск быть обнаруженным растёт.

Командующий укротил кавторанга одной вздёрнутой бровью.

Опозоренные флаги

Он их попросту переоценивал. Не просто догадываясь, а по результатам недавнего сражения зная, что три броненосных крейсера японского флота проходят ремонт, русский адмирал не учитывал, что и остальным кораблям Камимуры требовалась профилактика.

Дело было во времени. И не только…

«Якумо» и «Ниссин» из состояния, близкого к «нокдауну», спешно подготовленные к бою, необходимо было перевести из базы Куре для соединения с основными силами. Вопрос «каким маршрутом и в каком месте назначить рандеву» требовал новых данных, анализа и раздумий.

И Хэйхатиро Того думал… – опустошённый адмирал, одетый в кимоно, так и не покинувший своей каюты на борту поверженного «Микасы». Не смешивая и не путая морские справочники Джейн с философскими трактатами, забросив на «дальнюю полку» все безумные абстракции и теории морских баталий, он выбирал простые, но безопасные решения.

Сомнения приходили со стороны, извне, пытаясь войти в него, как болезнь промозглых вечеров осени, блуждая по телу, покрывая лоб лёгкой испариной подозрительности.

Вся восточная сущность Того взывала к собственной интуиции, вслушивалась в своё внутреннее «Я», но сегодня и вчера, и позавчера боги или отмалчивались, или говорили на другом, непонятном языке. Приходилось следовать только логике, а уж тут все мелкие и незначительные детали выстраивались в ровную версию.

Все выводы разведки подтверждали – броненосцы врага рассредоточены близ Ляодуна. И не было никаких сведений, позволяющих сделать обратные выводы.

– Кроме что, возможно, «Суворова», флагмана адмирала Рожественского, гайдзина, – вслух проговорил Хэйхатиро. И что-то треснуло в его голосе, что-то мелькнуло в узких щёлочках глаз недобрым блеском чёрных зрачков.

Так или иначе, преисполненный хмурой злобы к более удачливому врагу, даже не чувствуя сторонний подвох, Того тянул до последнего.

– Боги отвернулись от меня. Эскадру поведёт Камимура Хиконодзё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

После своего фиаско в Жёлтом море и у Квельпарта пристыженный старый самурай, готовый расстелить красную ритуальную циновку, лишь остановленный личным выговором микадо, не мог винить Камимуру за мелкие неудачи, не мог требовать от него многого. Но именно многого требовать был вынужден, помня о наспех проведённом ремонте изношенных машин крейсеров, о недовооружённости его кораблей…

* * *

Покончив с церемониальным блюдом… (Слово «покончить» для ритуала восточной трапезы звучит почти кощунственно, но атмосфера царила именно такая – «к делу!».)

Итак, покончив с церемониальным блюдом, два адмирала перешли к делу.

– Императорская штаб-квартира… – едва разжимая губы, начал Того, замерев в паузе.

– Мой господин… – Камимура вопросительно поклонился.

– Армия через Токио давит на флот. Буду откровенным: с появлением противника близ метрополии я сразу знал, что нас будут подталкивать в спину. И начал предпринимать очевидные меры. Сегодня я получил телеграмму – личное послание от микадо. На карту поставлена наша честь.

– Мой господин…

– «Якумо» и «Ниссин» уже покинули Куре, следуя Внутренним морем к проливу Симоносеки. Там на рейде вы объединитесь в эскадру – в шесть вымпелов броненосных крейсеров. Бронепалубники вице-адмирала Уриу уже в море.

– «Фудзи»…

– Только задержит вас… на манёвре, в преследовании врага.

– Опереться на Цусиму, используя в том числе вспомогательные суда подмандатных территорий?

– Вчера пришло донесение от коменданта порта Такесики – на входе в залив подорвался «Ицукусима». Тралением обнаружились ещё мины.

– Ещё одна головная боль.

Оба замолчали.

Оба уже всё заранее успели обдумать, каждый в отдельности, но так одинаково.

Одинаково оценивая позиции.

Того был благодарен этому молчаливому взаимопониманию.

Очевидности лежали на виду: разворачиваясь эскадрой от Симоносеки, терялось одно небольшое преимущество – у русских был путь отхода в сторону Порт-Артура. Именно поэтому крейсера спешно и усиленно приводили до состояния полных, максимальных ходовых качеств, чтобы они могли дать на те, так необходимые, пару узлов больше, нежели противник!

Альтернативный вариант воссоединения кораблей в эскадру в промежуточной точке в Корейском проливе был чреват – заведомо сильный враг мог перехватить «Якумо» и «Ниссин», использовав шанс разбить отряды по отдельности. Даже с приданными бронепалубниками. Пушки есть пушки, но лёгкие крейсера флота Ниппон (в большинстве трёхтысячетонники с небольшим) на крутой волне слишком неустойчивая платформа для артиллерии. Учитывая, что русские крейсера бронепалубного класса водоизмещением тянут выше шести тысяч.

– «Паллада», – сам себе напомнил адмирал, не заметив, что вслух, – у Иессена три броненосных и «Паллада».

Камимура понимающе кивнул.

Того вторично испытал благодарность.

* * *

С наступлением октября вечерние сумерки в Сасебо всё чаще сопровождались туманами.

Они приходили текучей украдкой поступью, покрывая стоящие у причалов корабли, будто белым саваном, будто уже готовя их в последний путь.

Путь перед крейсерами Камимуры на выходе из гавани торили тральщики.

На тысячи вёрст к западу

Появление крейсеров Иессена в Корейском проливе, в виду японских берегов, нашло немедленный отклик в мировой прессе. Мнения «экспертов» сходились на том, что захват архипелага Цусима для пресечения линии «Симоносеки – Фузан» неминуем. И снова упорно раздувались слухи о скорой высадке русского десанта непосредственно на островах японской метрополии. Спорщики на страницах газет тут же это опровергали, «авторитетно» заявляя, что Россия не располагает для такой серьёзной войсковой операции необходимым контингентом войск.

Контрответом откуда-то всплыло, что якобы цинский Китай намеревается снарядить армию (взять реванш за экспансию Японии в 1894 году против Поднебесной). Даже, дескать, объявились лидеры движения ихэтуаней (так называемые «боксёры»), готовые присоединиться к этой войне с самураями. Драться против общего противника готовы были даже вчерашние враги.