От любви (СИ) - Брамс Асти

Запыхавшаяся Патимат уже оказалась рядом и затараторила:

— Это я догадалась! Мариям же здесь лежала? Мы зашли, спросили, не поступала ли такая девушка и нам вот… подсказали куда идти.

Опустив взгляд и поджав губы, я постно ответил:

— Ясно.

— Что сказал врач? — спросил Чингиз в нетерпении.

Задержавшись с ответом на пару мгновений, я сосредоточил взгляд на тете. Ее глаза метнулись в сторону, а руки поправили платок на плечах.

44

— Ожоги первой-второй степени, — сообщил я ровным тоном. — И шок.

— О, Аллах!.. — беспокойно воскликнула Патимат, всплеснув руками.

Муж сестры следом поинтересовался:

— Ее оставят на лечение?

Я отрицательно качнул головой, вновь глянув на Динару, которая буравила глазами пространство.

— Нет. Госпитализация не требуется.

— Мне кажется, будет лучше, если за ней все же понаблюдают какое-то время, — мрачным тоном сказал всем дядя, потерев подбородок.

Внутри меня неожиданно возникло раздражение.

Как будто я нуждался в чьих-то советах!

— Она поедет домой, — непреклонно заявил я. Встретившись взглядом с Чингизом сдержаннее добавил: — Можешь не сомневаться — я дам своей жене необходимое внимание. Глаз с нее не спущу.

Нахмурив густые брови, он медленно кивнул.

— Я бы хотела зайти к ней, — внезапно подала голос Динара.

Даже уже шаг сделала, но я преградил ей дорогу. Практически машинально вышло.

Оторопело уставившись на меня, тетка неуверенно спросила:

— В палату же можно зайти?

От моего молчаливого внимания, она начала заметно нервничать.

— Только близким родственникам, — сообщил я глухо.

В карих глазах пронеслись сомнения, но Динара отступила.

— Ладно… Тогда мы можем подождать.

— Она мне все рассказала, — объявил я неожиданно для всех.

Заметил, как изменилось выражение лица тетки. Как она мгновенно насторожилась. Вместе с тем, насторожился и я, хотя это еще ничего не доказывало.

— В смысле?.. Что рассказала? — вклинился дядя уставшим голосом.

Я продолжал смотреть на Динару, будто не услышал его.

— О том, что произошло на кухне, — терпеливо пояснил. — Теперь я хочу услышать твою версию, тетя.

Все присутствующие тут же устремили на нее взгляд. Возникла напряженная пауза. Первым не выдержал Чингиз:

— Какие еще версии, я не пойму?.. Это ведь случайно вышло! Динара, ты почему молчишь?!

Покосившись на мужа, она наконец собралась.

— Адам, я не знаю, что Мариям тебе сказала… — начала тетка взволнованно, но не без укора. Молчаливая родственница, которая тоже зачем-то притащилась, будто в поддержку встала рядом и положила руку на ее плечо. — Я бы никогда намеренно не причинила вред твоей жене!

— Конечно же, нет! — возмущенно поддержал Чингиз. — О чем вообще разговор?!

Он казалось, искренне недоумевал, глядя то на меня, то на свою жену.

— Да, мы поссорились, — призналась Динара все же, отводя взгляд. А меня будто шилом ткнуло в живот. — Но… тебя ведь там не было! Ты не слышал, что она говорила! От гнева у меня прямо пеленой глаза накрыло…

А я ведь даже начал сомневаться, стоило ли разыгрывать этот блеф. Но он все же вытащил правду наружу.

— Динара?.. Ты что мелешь? — сурово выдал Чингиз, приближаясь к жене. — Это что… ты проклятую кастрюлю сбросила?!

— Я не хотела!.. — тут же возразила она, испуганно взглянув на мужа. Ее единственная поддержка-родственница уже отступила, прикрыв рот рукой. — Я даже не видела, за что схватилась! Это было… состояние аффекта!..

Прикрыв глаза, я отрывисто покачал головой, ощущая, как напрягся каждый мускул в моем теле. А Динара все не умолкала:

— Я не хотела причинить ей вред, клянусь! Адам… Послушай, я правда не знала, что там… Сама вот обожглась… посмотри!

Она выбросила вперед дрожащую ладонь, где остался красный след, но ее тут же дернуло назад.

— Замолчи! — рявкнул Чингиз, схватив жену за плечи. Сосредоточив на ней испепеляющий взгляд, он негромко, но угрожающе спросил: — Ты кем меня выставила?

Патимат ринулась к отцу и взмолилась:

— Папа, пожалуйста!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тяжело дыша, он даже не посмотрел на дочь, но хватку ослабил и отступил от Динары.

— Это же… недоразумение, — проговорила она растерянно.

Резко отвернувшись, Чингиз закрыл глаза ладонью. Муж Патимат отошел укачивать Ирисхана, а сама она с тяжестью смотрела на мать, которая приложила руку к груди.

— Но я прошу простить меня за это, — добавила она, поворачиваясь ко мне. — Я… готова прямо сейчас объясниться с твоей женой!

Тетка запнулась, столкнувшись с моим взглядом.

— Ты больше близко к ней не подойдешь, — хрипло и предостерегающе сказал я.

Ее лицо вытянулось, рот безмолвно приоткрылся. Дядя тоже сурово уставился на меня, но не находя, что возразить.

— Адам…

— Спасибо за приглашение на праздник! — перебил я сухо и бесцеремонно, обратившись ко всем. — Я навсегда его запомню. А теперь… хочу, чтобы вы все ушли.

Мое лицо начало гореть, будто прямо к нему поднесли пламя. Это стало пощечиной для них, но я вовсе не гордился собой. Меня надломила эта ситуация.

— Не руби с горяча, Адам, — выдал дядя примирительным тоном. — Я твою обиду понимаю, но давай мы отложим на потом решения и разговоры. Когда остынем, когда поуляжется.

Посмотрев на сестру, которая обняла свои плечи и закусила дрожащую губу, я отрицательно покачал головой.

— Не обманывай себя, — сказал я устало, метнув взгляд на Чингиза. — К чему эти разговоры? Ни сейчас, ни потом мое решение не изменится. Мариям — моя жена. Нравится вам это или нет — я выбрал ее. А значит, буду действовать в ее интересах. Буду уберегать от любой опасности, даже… Даже если мне придется отвернуться от всей семьи.

Мои слова поразили его. Поразили всех присутствующих. Дядя долго сомневался, перед тем как обрывисто сказал:

— Это ошибка, сынок. Мы не враги тебе.

Нервно сглотнув, я согласно кивнул.

— Я знаю. Но боюсь…

— Нет! Не говори больше ничего, остановись, — резко возразил Чингиз, подтолкнув плачущую Патимат уходить. Одним взглядом велев жене, отрешенно стоявшей у стены, сделать то же самое, он подошел ко мне. — Скажешь мне все потом. Сейчас — не надо. Я тебе не поверю, а ты пожалеть можешь о словах.

Втянув ртом воздух, он неловко опустил глаза, не решаясь протянуть руку для прощания. Некоторое время просто стоял и молчал. У меня тоже не находилось слов. Да и ноги как будто к полу приросли, чтобы взять и гордо уйти.

— Мне жаль, что все так… — в итоге обронил дядя.

Прочистив горло, в последний раз встретился с моим взглядом и, развернувшись, зашагал по коридору.

— Мне тоже, — сказал я, когда он уже скрылся вместе с другими за поворотом.

45

Мариям

Реальность слиплась. Смешалась с болью, шоком, звуками голосов, укачиванием и вспышками в голове. Я не помню когда мы уехали из больницы. Когда я оказалась в доме, потом в спальне, как переоделась в белую сорочку и уснула. Из жизни просто выпали эти часы. Мне даже ничего не снилось… Но очнулась я с той же тупой не проходящей болью в груди и паникой, от которой можно было сойти с ума.

Пробуждение оказалось тяжелым, но разум больше не позволял мне вернуться в темноту. Мозг заработал громким, мощным мотором, беспощадно подключая к жизни все функции организма. Заставляя анализировать, определять, чувствовать.

С трудом разлепляя веки, я вцепилась в одеяло пальцами, ослабленными то ли от глубокого сна, то ли от дряни, которую мне вколол тот врач. Вокруг все плыло, шаталось. Тусклый свет, заходящий в спальню через плотные темные шторы, подсказывал, что сейчас раннее утро. Или же вечер. Но вряд ли я так долго проспала.

Аллах, даже дышать было тяжело…

Дав себе немного времени проснуться, я все же повернула голову и сосредоточила немигающий взгляд на мужском профиле. Сердце гулко забилось в груди. Он лежал совсем рядом, лицом ко мне, так что я могла видеть каждую черточку. Могла сколько угодно вдыхать запах: след одеколона, шампуня и его личный мужской запах, который пьянил обоняние. Я могла прикоснуться к нему прямо сейчас, погладить черные жесткие волосы, потрогать приоткрытые губы, ощутить твердость широкой груди, вздымающейся от мерного дыхания, которую одеяло укрывало лишь наполовину.