Эпохи холст – багряной кистью - Александр Владимирович Плетнёв

* * *

«Кроссингов» Хэйхатиро Того не боялся! В недавнем бою с Витгефтом он осознанно удостоверился, что «палочка» на больших дистанциях практически малоэффективна. Единственное в данном случае попадание в «Асахи» тому подтверждение.

Если бы…

«Если бы не столь неожиданная плотность накрытий», – Того принимал это лишь к осмыслению, пока помалкивая. Ждать ли от Рождественского чего-то нового и иного?

Ныне, как и досель, русские снаряды не давали много осколков, только однажды окатив фонтаном брызг мостик «Микасы». В этот раз они детонировали при ударе об воду, и, пожалуй, более запоздало, нежели японские, уходя глубже.

К стыду, первым на это обратил внимание британский советник, «козырнув» словечком «гидро-удар».

Суть – подводная детонация под бортом корабля могла вызвать скрытые повреждения корпуса, а потому «трюмным» был дан приказ провести инспекцию внутренних отсеков.

Примерно о том же донёс капитан 1-го ранга Ясиро Рокуро, командир «Асамы».

Подробней – от взрыва десятидюймового снаряда вблизи кормы крейсера образовались проймы в стыках бронеплит, что привело к течам и фильтрации воды в румпельном отделении. Какое-то время (по докладу Ясиро) пришлось даже перейти на управление машинами.

Благодарение богам – справились!

Крейсер, убежав от русских, выписал большую дугу и теперь медленно оттягивался назад, следуя на параллели, возвращаясь к своему месту в кильватере.

– Одно попадание в «Асахи»! – со значением провозгласил начальник штаба капитан 1-го ранга Симамура. Впрочем, не став повторять уже известный результат этого единственного попадания – снаряд проломил два с половиной дюйма броневой палубы в районе полубака, нанеся значительные внутренние повреждения, к счастью, не сильно сказавшиеся на боеспособности корабля.

– Всего одно, – поправился Симамура и неожиданно почти дословно повторил мысль адмирала: – Не наглядно, если бы не столь неожиданно быстрая пристрелка и кучность накрытий.

– Да, – выдавил из себя Хэйхатиро, оставив сей факт без комментариев. В свою очередь признав, что русские безупречно выполнили поворот в «палочку», залпирование и столь же быстрый отворот (снова «все вдруг»), и явно добавили узлов, разрывая и без того скоротечный огневой контакт.

«Этот день будет долгим, томительным… и значимым», – констатация возникла из ничего, на ощущении… на безумстве веры в собственный миф бытия когда-то простого мальчишки, носящегося по улочкам Кагосимы, а ныне совершенно важного и целостного адмирала Объединённого флота империи.

– Такое впечатление, что хвалёный «адмирал Арктики» не ожидал напороться на броненосный костяк японской эскадры, – совершенно ненавязчиво приблизился Пэкинхем, – а едва узрел, позорно пытается бежать.

Хэйхатиро готов был согласиться, всё же сочтя этот короткий боевой эпизод в завязке всего лишь стычкой и немного поумерив собственные докучливые опасения.

Всё становилось на свои логические места – действительно, встретив более сильный отряд, русский адмирал предпочёл выйти из боя. И совершенно не позорно, а вполне благоразумно.

Три точки на линии горизонта, показав корму, держали строй фронта в идеально равных интервалах. Будучи не более чем в семидесяти кабельтовых, они даже не пытались вести стрельбу из кормовых орудий, что в какой-то степени показалось Хэйхатиро немного издевательским, учитывая выгодное проектное расположение артиллерии для ретирадного огня на русских «бородинцах».

Впрочем, и «Микаса» молчал. И адмиралу меньше всего хотелось, чтобы британский подданный сейчас вдруг спросил о причине такой пассивности японской артиллерии.

Нос флагмана флота микадо, разрезая волну, выбрасывал пенные тучи брызг, заливая бак. Вода уходила в шпигаты, задерживаясь пузырящимися лужами на изъеденной недавним сражением палубе. В выступающем барбете носовой башни «красовалась» грубо наклёпанная листовая латка в месте попадания русского снаряда. Обожжённые порохом стволы смотрели прямо и вполне грозно. Оспин от вражеских осколков на них практически не наблюдалось, но проведённая ревизия выявила изъяны у левого орудия, могущие привести к разрыву металла. А вот кормовая башня была выведена из строя полностью, и все попытки что-либо там привести к боеготовности оказались тщетны.

Как бы там ни было, Того по-прежнему собирался отсечь Рожественского от западных румбов, приказав прибавить ход до «самого полного», не утруждаясь пока перестроениями и без того растянувшихся кораблей эскадры. Ввязываясь в этот бой (который по логике должен был превратиться в преследование противника), японский командующий предварительно и в обязательном порядке потребовал доложить о состоянии кораблей своей эскадры: может ли он рассчитывать на заявленный максимальный ход? В приблизительных порядках…

В первую очередь его волновал поймавший самодвижущуюся мину «Сикисима».

Ответ командира корабля обнадёжил: «…заведённые ранее щиты держат, подкрепили и смежные переборки, фильтрация воды умеренная».

Вторым в сомнительном списке был «Фудзи» – самый старый и скорее самый уязвимый из броненосцев линии. Однако наименее повреждённый. Полученное в бою всего одно попадание лишило броненосец двух шестидюймовых орудий, что стояли на открытой палубе. Зато все четыре ствола главного калибра были в действии.

Командир броненосца сообщил, что они сделают всё возможное, чтобы обеспечить кораблю 15-узловый ход.

«Четырнадцать – и то было бы хорошо. На большее, предположу, рассчитывать и не стоит», – подумал тогда японский командующий. И помня о незащищённых оконечностях броненосца, решил поставить его в кильватер «Сикисиме», тем самым надеясь уменьшить на него вражескую огневую нагрузку.

– Слабый в носу «Фудзи» будет в тени строя! – пояснил он своё решение начальнику штаба. – Мы изобьём врага, приняв ответный удар на первые три корабля линии. А когда ситуация подойдёт к критической точке, меньше всех потерпевший броненосец подключит свою, пусть и медленную артиллерию главного калибра[31].

Крейсера довершат выполнение задачи. К этому моменту «Микаса» уже поднял отметку до «четырнадцати», и дрожащая стрелка неуверенно ползла дальше. Мателоты удовлетворительно не отставали.

Пэкинхем всё-таки спросил:

– Почему мы не стреляем?

Хэйхатиро отметил про себя это «мы» и, придав лицу самое приязненное выражение, ответил:

– Не хочу их раньше времени спугнуть. А потом… русские броненосцы, если и наберут паспортные ходовые показатели, долго не продержатся на максимуме. Нам же следует их нагнать. До уверенной дистанции… сэр.

* * *

На отходе Рожественский велел «снаряды попусту не кидать»!

И только «Ослябя» смачно разрядил кормовые орудия главного калибра – результат бездарно затерялся где-то за «Микасой» перелётом.

Задробили.

Капитан 1-го ранга Бухвостов, командир «Александра», глядя на молчание флагмана, так же подтвердил «дробь» уже изготовившимся комендорам.

– Вот етиш ты, – только чесали макушки «башенные», набрасывая на плечи бушлаты, – а баяли продыху не будет. А оно воно как – ущипнули разик супостата и тикать… мать!..

– Погоди, ещё настреляемся.

– Вашбродь, а покамест передых наметился, можа мы перекурим по одному да до ветру сходим?

На мостике «Суворова» шли доклады о расходе снарядов и, пожалуй, излишне возбужденные комментарии по минувшей стычке.

– Сколько добились попаданий, как думаете, Пётр Владимирович? – Бросал довольные взгляды вахтенный мичман.

– Одно