Вторая родина - Жюль Верн

В одиннадцать часов путники решили сделать привал и немного передохнуть после утомительного перехода, а главное поесть, так как голод давал о себе знать все сильнее.

Дичь по-прежнему попадалась часто. Жаку удалось подстрелить молодую антилопу, лучшие куски мяса пошли на завтрак, а остальное сложили про запас в ягдташи — на обед и на ужин.

Скоро путешественники оценили эту свою предусмотрительность. Во второй половине дня дичь на их пути почти полностью пропала — ни пернатых, ни четвероногих. Какими бы искусными охотниками ни были наши исследователи, но если птицы нет на расстоянии ружейного выстрела, то ее не может быть и в ягдташе.

Следующую остановку сделали под кроной огромной приморской сосны. Развели из сухих ветвей костер, чтобы зажарить остатки подстреленной Жаком антилопы. Жак взялся следить за огнем, а Эрнст и Уолстон решили немного обследовать местность вокруг;

— Если эти леса тянутся до самого хребта, то весьма вероятно, — заметил Эрнст, — что ими покрыты и нижние склоны, и мы узнаем это уже сегодня после привала.

— Но тогда придется продираться сквозь густую лесную чащу. Если же попробовать ее обойти, то путь намного удлинится, а то и вовсе можно очутиться на восточном побережье…

— До которого отсюда, — продолжил Эрнст, — приблизительно лье десять, если только мои расчеты верны. Я имею в виду тот берег, у устья реки Монтроз, куда мы приплыли на шаланде. Да… не более десяти лье.

— Если это так, Эрнст, то нечего и думать взбираться на горы по восточным склонам. Что же касается западных…

— Эта сторона нам совершенно неизвестна. По крайней мере, когда мы смотрели на горную цепь из Зеленой долины, то казалось, что на западе она не имеет границ…

— Итак, — заключил Уолстон, — поскольку у нас нет выбора, рискнем пробраться через лес, пока не дойдем до его конца. И потратим на это, если понадобится, день, два, даже три, пока не достигнем цели.

Оба брата согласились с решением Уолстона любой ценой достичь вершины. По этому поводу разногласий у них не возникло. Затем трое исследователей с аппетитом пообедали поджаренными на углях кусками антилопы, съели несколько оставшихся пирожков да дюжину плодов с растущих рядом гуайяв, бананов и коричных деревьев. Потратив на это не более часа, Уолстон и братья нагрузили себя ружьями и ягдташами и углубились в лесную глушь.

Однако их опасения оказались напрасными. Стройные, высокие пихты с гладкими стволами, твердая, покрытая редким сухим мхом почва и почти полное отсутствие кустарников благоприятствовали продвижению путников. Конечно, здесь нет утрамбованных дорог или хотя бы тропинок, протоптанных зверями. Но зато нет и густых лиственных деревьев, переплетенных лианами и другими вьющимися растениями-паразитами, обычными в тропических лесах. Наоборот, между деревьями виднелись большие просветы, и путники, не встречая никаких препятствий, быстро продвигались вперед. Если дорогу им не преградит, например, бурный поток, то жаловаться на трудность пути, кажется, не придется. Наоборот, они могут лишь радоваться, что шагают под прикрытием зеленых крон деревьев, непроницаемых для вертикальных жгучих солнечных лучей, и вдыхают чудесный аромат хвойных деревьев!

Дичь попадалась здесь крайне редко, и все-таки Жаку, Уолстону и далее Эрнсту то и дело приходилось взводить курок. Но они выпускали заряды не против опасных хищников, которые попадались им за пределами Земли обетованной. Нет! Здесь опять появилось это многочисленное и малоприятное отродье — обезьяны!

— Вот негодяйки! — пришел в негодование Жак. — Похоже, покинув леса Лесного бугра и Сахарной Головы, все они собрались здесь…

Не успел он закончить фразу, как получил несколько прицельных ударов крупными шишками, брошенными мощной рукой, на что тут же ответил двумя ружейными выстрелами.

Путешественники отстреливались в течение часа, опасаясь истощить свои боевые запасы полностью. Около двадцати четвероруких, смертельно раненных, валялись уже на земле или свисали с деревьев: не успевших убежать, догоняла и приканчивала Буланка.

— Если бы эти мошенницы в качестве снарядов пользовались кокосовыми орехами, было бы не так уж плохо, — заметил Жак.

— Нет, черт возьми! — в сердцах воскликнул Уолстон. — Я все же предпочитаю шишки. По крайней мере, не так больно.

— Да, но шишку не съешь, а кокосом, по крайней мере, напьешься, — возразил Жак.

— И все же, — сказал Эрнст, — это замечательно, что обезьяны переселились вглубь острова, покинув наши фермы. Вспомните, скольких трудов стоило нам защищать поля от их варварских набегов. Какие только ловушки мы не расставляли, какие западни!.. Пусть они пасутся в своем хвойном бору и оставят нас в покое — вот и все, что от них требуется…

— И притом самым вежливым образом, — заключил Жак, подкрепляя свои слова последним зарядом дроби.

Сражение с обезьянами закончилось полной победой исследователей, теперь они могли продолжить свой путь, заботясь только о том, чтобы не сбиться с правильного пути, и в этом им помогал компас.

Над головами у них был все тот же густой непроницаемый зеленый полог, без малейшего просвета, так что определить, в каком месте небосвода находилось солнце, не представлялось возможным. Уолстон мог только лишний раз порадоваться, что настоял на путешествии пешком. Ни буйволы, ни онагр не смогли бы пробраться через отдельные участки, где деревья сошлись очень тесно, почти соприкасаясь друг с другом. Исследователям в таком случае пришлось бы просто повернуть обратно.

К семи часам вечера пешеходы достигли наконец южной границы леса. Деревья расступились, и перед ними предстали горы, позолоченные последними лучами заходящего солнца. Оттуда низвергались вниз многочисленные ручьи, некоторые из них, по всей вероятности, дают начало реке Монтроз, направляющейся по покатому скату к востоку.

Начинать восхождение на вершину немедленно было бы слишком рискованно. Неизвестно, сколько времени это займет, быть может, придется захватить и ночное время. И несмотря на нетерпеливое желание Уолстона и его молодых спутников поскорее достичь цели, они все же решили отложить столь ответственный поход на завтра. А пока занялись поисками удобного для ночлега места и скоро нашли пещеру, где и решили заночевать. Эрнст взял на себя подготовку ужина, а Уолстон и Жак отправились собирать сухую траву, чтобы устлать ею холодный каменный пол грота. Наскоро поужинав тетеревами, подстреленными по дороге, смертельно уставшие путники уснули крепким сном.

Тем не менее меры предосторожности они все же приняли, потому что в сумерках раздавался звериный вой, а к нему присоединилось в скором времени характерное рычание, и это говорило о близком соседстве хищников. У входа в пещеру развели огонь, его надо было поддерживать всю ночь сухими ветками — а Уолстон и Жак притащили из леса целую охапку. Пришлось дежурить у костра, сменяясь через каждые три часа. И лишь забрезжил рассвет, все трое уже поднялись. Жак не мог удержаться, чтобы не провозгласить звонким голосом: