Достигнуть границ (СИ) - "shellina"

Я, когда в первые разы пытался определить их стиль, долго думал, и наконец изрек гениальную мысль, что, получается, это нечто среднее между греческой тогой и традиционным русским сарафаном. Идея прижилась, и часто даже самые смелые модницы стали использовать некоторые элементы тех самых сарафанов, о которых я, вроде бы в шутку упомянул. Но самое интересное заключалось в том, что эти платья произвели фурор при французском дворе, который до этого являлся законодателем мировой моды. Тут уж я постарался, чего уж там скромничать, просто послал Лизке телегу с этим добром, а она пришла от подарков в восторг, ну а так как слово герцогини Орлеанской во многих вопросах считалось едва ли не последней инстанцией, то очень скоро французский двор щеголял в фасонах, изобретенных российской императрицей. Ну а что еще Филиппа с ножницами и старыми платьями делала? Правильно, новый фасон изобретала, который так и назвали Филиппинский.

Дверь приоткрылась, оторвав меня от созерцания платья. Здесь не было слышно криков Филиппы, и это немного успокаивало. Не так чтобы полностью, но немного все же успокаивало.

— Государь, Петр Алексеевич, гонец последнего этапа Алексей Рыжов, — объявил Митька и втолкнул в тесную комнатку высокого офицера, который тут же встал навытяжку, не сводя с меня взгляда. Обычно я с гонцами дел не имею, их выпотрошивает тот же Митька. Но тут непонятная картина, то ли Митьке сейчас сильно некогда, он жену успокаивает, которая сжалась в комочек в коридоре, сильно переживая за свою государыню, то ли он таким образом попытался меня отвлечь от переживаний. Как бы то ни было, но гонец стоял сейчас передо мной и старательно старался не коситься на элементы женского гардероба, разбросанного по всей комнатке.

— И что за новости ты мне привез, Алексей Рожков? — спросил я его, привлекая внимание снова к своей персоне.

— Письмо от графа Головкина, письмо от герцогини Орлеанской и письмо от графини Миллезимо, государь, Петр Алексеевич, — он протянул мне письма, которые были так странно отправлены мне, едва не спросив про то, кто такая графиня Миллезимо и откуда она знает посла, с которым и сумела передать письмо. И лишь когда я взял письма в руки, до меня дошло, ну конечно, это же Катька Долгорукая. Чего это она объявилась так внезапно?

— На словах что-то было? — я бросил взгляд на гонца, но тот покачал головой. — Ступай, тебе нужно отдохнуть, — это я проговорил, распечатывая письмо от Катьки. Все письма уже были проверены на наличие яда и других неприятных сюрпризов и небрежно заклеены снова. И зачем стараются, спрашивается? Думают, что я получаю удовольствие от вскрытия печатей? Развернув лист, я погрузился в чтение. Письмо было коротким, но необычайно важным. А еще Екатерина сильно рисковала, прислав его мне. Что случилось бы, попади оно не в те руки, я не хочу даже представлять себе. Отложив в сторону открытое письмо, я вскрыл Лизкино. Это было попроще, и в общем-то содержало информацию, которую я и так знал, вот только причины этих событий самой Елизавете знать не полагалось, поэтому спасибо ей огромное за то, что она таким вот образом попыталась меня предупредить о смене некоторых декораций. Ну и наконец письмо Головкина. Оно только подтверждало то, что было написано Елизаветой. Некоторое время я сидел неподвижно, гладя на лампадку перед иконой, затем резко встал со стула и подошел к двери. — Кузин и Шереметьев ко мне, галопом! — рявкнул я и, захлопнув за собой дверь, снова сел на стул. Митька с Петькой вошли в комнатку через минуту, и сразу стало тесно. Я придвинул им письмо графини. — Читайте.

Пару минут было тихо, затем Митька отодвинул письмо в сторону.

— Быть того не может, — протянул он.

— Еще как может, вот только от Австрии я такого ну никак не ожидал, — Петька встал и принялся мерять комнатку шагами, опираясь на трость. — Я не пойму, чего они хотят этим добиться? — и он указал на письмо. — Османы никогда не бывают честными со своими союзниками, это противоречит всему, что я о них знаю, — добавил он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это все знают, — я гипнотизировал взглядом письмо в надежде, что оно куда-нибудь исчезнет. Но письмо оставалось лежать на месте, притягивая наши взгляды. — Думаю, что Австрию больше беспокоит усиление Пруссии. И послы в Порту должны будут выпросить у дивана гарантию того, что войска из Европы не уйдут, а ударят по Пруссии, армия которой похоже решила переехать под Стокгольм. Они уже столько месяцев не могут взять столицу, что я бы на месте Леопольда плюнул на это гиблое дело и попытался бы заключить мир.

— Значит, нужно сделать так, чтобы Леопольд плюнул и вернулся в Берлин. Мы корабли у них не отобрали? — задал вполне логичный вопрос Петька.

— Не все, — я задумался. — А что если небольшое восстание шляхты в Варшаве? Поляки славятся тем, что любят такую вот свинью ближним подкладывать.

— Думаешь, государь, это сработает? — недоверчиво спросил Митька.

— Не знаю. Но в любом случае, пруссаки должны будут вернуться.

— Австрия, скорее всего, рассчитывает на помощь Франции. При любом раскладе, французы с радостью придут…

— Не придут, — я пальцами придвинул им второе письмо. — Неделю назад в Париже нелепо погиб кардинал Флери. Представляете, гулял по собственному саду, любовался снежком пушистым, летящим с небес на землю, поскользнулся и упал, а следом упала сорвавшаяся с карниза здоровенная сосулька да прямиков на затылок кардинала. Ужас какой, неправда ли? Митька, мы должны отправить письмо с сожалениями нашему царственному собрату, королю Людовику, которому сейчас точно не до огрызка Польши, ни до Австрии с Пруссией. К тому же трагически погиб очередной премьер-министр, и правительство нашего царственного собрата Георга сейчас занято больше выяснением отношений, чем планированием военной помощи кому бы то ни было, да и в Американских колониях совсем беда. Колонисты решили, что им не нужна Великобритания в качестве метрополии. Похоже, они готовы начать бунт, который очень быстро в самую настоящую войну может перерасти.

— Какой кошмар, — покачал головой Петька. — Это надо же, что в мире творится. Да, пользуясь случаем, хочу сообщить, что буквально три часа назад принял представителей сразу трех посольств. Принял их верительные грамоты, выяснил основную причину посольств и теперь даже не знаю, допускать их до тебя, государь, Петр Алексеевич, или же не стоит?

— И кто там притащился в такое время? — Я что есть сил прислушивался, но не мог услышать ни звука из спальни Филиппы.

— Послы Венеции и Генуи — эти с претензиями по поводу Греции. Хотят, мол, прежнее влияние, ежели нам удастся османов выкинуть вон с островов…

— Хрен им, — тут же ответил я, не дав даже договорить. — Мы такие деньжищи туда закинули, и вот просто так взять и отдать тем, кто доблестно просрал свой шанс? А они больше ничего не хотят? Чтобы я им корону свою венчальную на престол подарил в знак уважения? Я не приму эти посольства, иначе разгорится дипломатический скандал. И Венеция, и Генуя утрутся, кто они такие в сравнении с Российской империей, но осадок все равно останется, и бродить хуже браги будет. Так что ты их, Петя, как-нибудь поделикатнее вышвырни отсюда, — Петька серьезно кивнул. — И кто третий?

— О, третье посольство из Дели. До Великого Могола дошло, что можно не играть в святую невинность, а попросить помощи у почти соседа в связи с начавшимися нападениями персов. Пока еще не слишком разрушительными, но с каждым разом набирающими обороты. Послы с огромным караваном подарков и заверений.

— Ежели сегодня все пройдет как надо, то на послезавтра назначь. Филиппа тоже подаркам пущай порадуется. А помочь можно. Надир-шах так нас некрасиво обмануть хотел, что грех его не наказать за это. Но должно быть условие. Мы помогаем, и даже, я оставлю у Великого Могола пару полков для дальнейшей защиты с одним условием — всех католиков из Индии высвистнут с треском, ежели надо, то полки помогут, и торговля будет вестись исключительно с Российской империей. Ежели нет, то пущай просят покровительство и защиты и Ост-Индийской компании, ежели Дели сохранят, конечно. А подарки я все равно приму. Там должны быть безумные подарки. Про Варшаву не забудь. Да отряди гонца, пущай флот предупредят, что в незамерзающих портах готовят корабли к эвакуации Леопольда с его армией. Мы же не звери, мы завсегда поможем своему верному союзнику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})