Женщины в русском освободительном движении: от Марии Волконской до Веры Фигнер - Элеонора Александровна Павлюченко

не понимая почти ничего в происходящем. Такой вначале была и Вера Фигнер. После долгих раздумий она решилась поговорить с Софьей Бардиной, с которой встречалась в университете. Софья Илларионовна пригласила ее в женский "ферейн", где собирались только женщины, чтобы научиться "логически говорить". На всех их собраниях сразу же разгорались шумные споры о социальной революции и современной цивилизации, о женском равноправии и многом другом. В каждой дискуссии Фигнер искала ответа на один главный вопрос: что делать? Вместе с подругами она посещала рабочие собрания, заседания секций I Интернационала, читала "Положение рабочего класса в России" Берви-Флеровского, сочинения Прудона, Луи Блана, Бакунина.

Женский "ферейн" через несколько недель распался. На смену ему пришел кружок "фричей", названный так по имени хозяйки дома, в котором жили некоторые студентки. В кружке было человек 12 женщин во главе с Бардиной, среди них Варя Александрова, Ольга и Вера Любатович, три сестры Субботины, Лидия и Вера Фигнер, Бетя Каминская... Их главная задача - изучение социалистических идей, политэкономии, истории народных движений и революций на Западе.

С момента приезда в Цюрих прошел всего год, но для В. Н. Фигнер целью стала не только учеба. Раньше она думала о том, чтобы облегчать страдания народа, лечить симптомы болезни, а надо было устранять причины страданий! Однако такая перестройка мышления Веры Николаевны отнюдь не означала негативного отношения к науке, знаниям, учебе, распространившегося среди революционной молодежи, которая считала, что, если знания не могут переменить мир, они - обуза. Для революционера, поэтому нужны только честность и самоотверженность в борьбе за народное дело. Для Фигнер такая логика была неприемлемой. Медицинские знания, считала она, могут пригодиться для большого дела, а значит, они нужны. Поэтому она усерднее прежнего посещала лекции по анатомии, зоологии, физиологии, практические занятия. Но одновременно вместе с "фричами", по своим идеям и темпераменту склонявшимися больше к анархистским бакунинским призывам, она ходила на журфиксы к Лаврову, прислушивалась к его словам о мирной пропаганде среди крестьян, помогала набирать в типографии первый номер журнала "Вперед!". Летом 1873 г. Фигнер решила посвятить себя революции и стала членом тайного общества. Тогда перед ней возникла необходимость порвать со всем, что мешает служению революции, в первую очередь с мужем...

Между тем на далекой родине, в самодержавной России, в 1873 г. была учреждена особая комиссия для обсуждения путей пресечения отъезда русских женщин в Цюрихский университет. В ее докладе, представленном Александру II, Цюрих характеризовался как центр заграничной революционной пропаганды. Вовлеченные в политику девушки,- говорилось в документе,- попадают под влияние коноводов пропаганды и становятся в их руках послушными орудиями.

Иные по два, по три раза в год ездят из Цюриха в Россию и обратно, приводят письма, поручения, прокламации и принимают живое участие в революционной пропаганде"54. Царь утвердил вывод комиссии: потребовать немедленного возвращения на родину цюрихских студенток.

В мае 1873 г. в "Правительственном вестнике" было опубликовано соответствующее сообщение, в котором сверх обвинения в "живом участии в преступной пропаганде" русские студентки объявлялись женщинами "вольных нравов", поскольку "увлекаются коммунистическими теориями свободной любви и под покровом фиктивного брака доводят забвение основных начал нравственности и женского целомудрия до крайних пределов". "Недостойное" поведение русских женщин, говорилось в сообщении, якобы "возбудило против них негодование местных жителей, и даже квартирные хозяйки неохотно принимают их к себе". Чтобы положить конец "растлению молодого поколения" "коноводами... эмиграции", русским студенткам предлагалось покинуть Цюрихский университет. Общепризнанный факт увлечения русских студенток "социалистическими и нигилистическими идеями"55 был ловко приправлен облыжными обвинениями в моральном растлении, что производило особенно сильное впечатление на российского обывателя.

Почти все подруги Веры Фигнер отправились в Россию, она же не захотела бросать учебу и поехала в Бернский университет. Но в Берне обстановка и общий дух были совсем иными - многие из русских студенток придерживались правила: "Пусть революция остается в шкапах, в Цюрихе, из которого мы из-за нее изгнаны". Вера Фигнер оказалась почти в одиночестве.

Шел 1874 год. Друзья Веры Фигнер действовали в России. Они составили ядро "Всероссийской социально-революционной организации", но начались аресты, и понадобились новые силы. Друзья вызывали Фигнер на родину. Она колебалась: до получения диплома осталось всего полгода. Надежды матери, самолюбие, ожидания знакомых - все поставлено на карту, но единомышленники в тюрьме, надо продолжать их дело, знаний же, чтобы идти в народ, хватит. И в декабре 1875 г. Вера Николаевна выехала из Швейцарии домой, в Россию. Почти через десять лет, уже после ареста, в 1883 г., она написала в своем первом следственном показании: я... не окончила курса в университете по вызову революционной организации, членом которой сделалась за границей в 1873 г."56.

Что же касается медицинских знаний, то они ей пригодились: в 1877 г. В. Н. Фигнер сдала экзамены, получила звание фельдшерицы и акушерки, а затем отправилась "в народ"-в Самарскую губернию, с. Студенцы, где три месяца лечила крестьян и пыталась, хотя и безуспешно, вести пропаганду, пока ее не спугнула полиция. Второй эксперимент (в Саратовской губернии, в с. Вязьмине) был более успешным и продолжался целый год. К тому времени Фигнер на собственном опыте убедилась в невозможности мирной пропаганды при полном отсутствии политических свобод и уверовала в "физическую силу: кинжал, револьвер и динамит"...

А в то же самое время другие русские женщины, не потерявшие веры в просвещение, продолжали бороться за доступ к высшему образованию. Они были изгнаны из российских университетов, им крайне затруднили получение дипломов за границей. Однако усилия энтузиасток не были потрачены даром: правительство вынуждено было не только пресекать их просьбы и начинания, но и думать об открытии в стране высших учебных заведений для женщин

Глава шестая

"ОНИ ЗАВОЕВАЛИ СВОИ ПРАВА"

Женщина имеет право и должна учиться

2 января 1868 г. Е. И. Конради, известная журналистка и активный борец за женское равноправие, от имени кружка женщин обратилась с письмом к первому съезду русских естествоиспытателей, собравшемуся в Петербурге. Констатируя "полную неподготовленность женщин к великой обязанности, возлагаемой на них самой природой и самым складом общественного быта" - воспитанию детей, Конради поставила вопрос о необходимости систематического женского образования1. Дело происходило в большом актовом зале университета при переполненной аудитории. Голос профессора А. С. Фаминцына, зачитавшего письмо, был покрыт громом рукоплесканий.

Обращение женщин за поддержкой к естествоиспытателям не было случайностью. Естественные науки переживали пору расцвета, делали свои открытия Д. И. Менделеев, И. М. Сеченов, И. И. Мечников. Именно