Эффект недостигнутой цели - Татьяна Коган

Теперь Сомов боялся, что любой нокаут закончится смертью противника. Этот страх сводил с ума, мешал адекватно соображать. Что-то сломалось внутри его. Какая-то маленькая деталь в доселе безупречно работавшем механизме перестала функционировать, что повлекло за собой разрушительные последствия. Непобедимый Апокалипсис стал заложником собственной силы.

– Да что с тобой такое? – недоумевал тренер. – У тебя скоро бой за чемпионский пояс, ты в курсе?

Апокалипсис был в курсе. Но с каждым днем, возвращаясь домой после разочаровывающей тренировки, он с нарастающим отчаянием понимал, что не успеет войти в форму.

Он смотрел на свои руки, такие послушные раньше и такие неподвижные теперь, и осознавал, что больше никогда не поднимет их вверх, празднуя победу. Не будет больше ни приятного волнения перед боем, ни гонга, ни криков толпы. Он мог обманывать себя сколько угодно, но рассудок уже сделал неутешительные выводы. Страх, поселившийся внутри, не позволит ему бить в полную силу. А значит, боксерскую карьеру можно считать оконченной. Его маленькая вселенная, полная блестящих перспектив, рухнула в одночасье. Никто пока этого не понял. Но пройдут считаные дни, и катастрофу уже не утаишь.

А в дополнение к этой проблеме примешивался и другой страх – перед тюрьмой. Двое насильников отделались тяжелыми травмами, и как только их состояние стабилизируется, они постараются составить фоторобот «защитника». Конечно, их самих привлекут за попытку изнасилования, но это не отменит совершенного Апокалипсисом убийства. Движимый благородной целью, он, как ни крути, лишил человека жизни и в глазах закона является преступником. А значит, обязан понести наказание.

Апокалипсис представлял себя в тесной камере, год за годом, без возможности тренироваться, и начинал задыхаться от паники. Он совершил ошибку! Самую страшную ошибку в своей жизни. Он ведь знал, чего стоит его удар, и должен был контролировать силу. Должен был держать себя в руках! Если бы отмотать время назад, получить шанс переиграть все по-новому, он бы не позволил себе сорваться…

Несколько дней спустя он угрюмо плелся на тренировку, надеясь преодолеть возникший внутри блок, и увидел на стенде «Их разыскивает милиция» собственное изображение. Фоторобот был выполнен не без изъянов, но все-таки довольно точно. Те, кто знал Сомова лично, непременно заметили бы сходство.

Уже сейчас фанаты бокса узнают Апокалипсиса в лицо, это чудо, что никто пока не провел параллели с разыскиваемым убийцей. А если он все-таки решит полететь в Штаты и бороться за чемпионский титул… Его ведь могут повязать прямо в аэропорту…

В тот вечер он так и не дошел до спортзала. Всю ночь просидел дома, не смыкая глаз и прикидывая дальнейшие варианты. Утром собрал вещи, сел на поезд и навсегда покинул столицу, никому ничего не объяснив.

Он был слишком подавлен. Другой на его месте рассмотрел бы возможность уйти в тень, переквалифицировавшись в тренера, и потихоньку воспитывать чемпионов, но Сомов не терпел полумер. Да и как бы он находился в зале, тренируя учеников, когда его собственная боксерская карьера так бездарно провалилась? Нет уж. Если обрывать нити, то все и полностью. С профессиональным боксом покончено.

Позже, устроившись в школу и открыв секцию для всех желающих, Сомов не нарушал данное себе обещание. Он не готовил великих спортсменов, он просто помогал мальчишкам стать сильнее. И находил в этом утешение.

За все эти годы он так и не вышел на ринг. Страх, однажды поселившийся внутри, укоренился в сознании, стал его неотъемлемой частью. Иногда на отдых в город приезжали достойные боксеры и, услышав о легендарном Апокалипсисе, приходили в зал. Несколько раз Сомов почти соглашался на спарринг, но в последний момент отказывался. Ладони потели, ноги тяжелели, и почти забытое, близкое к панике чувство накрывало его с головой. А что, если он не рассчитает удар? Что, если снова убьет?

То, что случилось в зале, разрывало шаблоны и казалось невероятным. Бажин разозлил его, как никому прежде не удавалось. Но дело не в том, что Сомова спровоцировали, ему, слава богу, уже достаточно лет, чтобы научиться держать себя в руках. Дело в том, что Сомову захотелось выйти на ринг и проверить чужака на прочность. Он отчетливо помнил тот момент, там, в подсобке, когда мозг прошила отчаянная мысль, а сердце мгновенно ее подхватило. И не было ни прежнего ужаса, ни мучительных сомнений. Сомов просто надел перчатки и вышел на ринг.

И будто бы не существовало всех этих долгих лет и целой прожитой жизни. Он словно вернулся туда, где все закончилось, и начал сначала. Апокалипсис, полный сил и энергии, в прекрасном настроении и отличной физической форме, перелез через канаты, чтобы разгромить противника. Как же давно он не испытывал этого острого удовольствия – управлять отзывчивым телом и не бояться.

Это был восторг. Пьянящий, эйфорический. Снова ощущать, что способен контролировать силу удара, и не опасаться последствий. Намереваясь послать Бажина в нокаут, Сомов немного замедлился в самом конце, делая удар не столь убийственно тяжелым. Но и этого хватило, чтобы противник провалился в беспамятство.

Апокалипсис почти физически ощущал, как слазит старая, задубевшая кожа, а вибрирующая энергия заполняет его до краев. После целой вечности самоограничения он снова задышал полной грудью и почувствовал себя по-настоящему свободным.

– Борис Иваныч, можете объяснить, как лучше обыграть вчерашнюю комбинацию, если противник работает в атакующем ключе? – Прицеп рискнул окликнуть погруженного в размышления тренера.

– Пошли на ринг, – охотно отозвался Сомов и потянулся за висевшими на тренажере перчатками, чем вызвал у Василия секундное замешательство.

– Чего уши развесил? – подтолкнул его тренер. – На ринг, говорю!

Стоявший у шведской стенки Меджик подмигнул Саше:

– Смотри-ка, Иваныч разошелся. Новичок на него, что ли, повлиял?

– Этот новичок влияет на каждого, с кем знакомится, и мне это жутко не нравится. – Саша потрясла одной ногой, потом второй, расслабляя мышцы после приседаний с весом.

– Да брось! Нормальный же парень. – Артем повис на перекладине, подтянулся два раза на одной руке и спрыгнул. – Тебе-то он чем не угодил?

Саша пожала плечами, уходя от ответа. Не могла же она сказать, что ее антипатия завязана на многих вещах и не все из них объективны.

– К Гарику вчера заскакивал, его выписывают завтра, – произнес Меджик, вращая кистями.

– Круто.

– Но тренироваться ему еще нельзя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});