Георг — Синяя Птица - Анна Юрген

А если возникала песнь, то это запевала мать. Без матери вообще ничего не получалось: только она могла упросить вождя Маленького Медведя рассказать что-нибудь интересное.

— Еще никто не слышал историю про двух братьев медвежат? — весело говорила она и сама смеялась своей шутке.

Эту историю все охотно слушали каждую осень, потому что Маленький Медведь был действительно отличным рассказчиком.

— Однажды пошли два брата в лес на охоту. Разошлись в разные стороны. Приближалась гроза. Оба поспешили к домику, где варили сахар, — к соковарне. Домик стоял на опушке кленовой рощи, и в нем можно было укрыться. Бегом бросились они к домику, но с разных сторон. Старший оказался первым и удобно устроился в темной хижине. Но вскоре он услышал снаружи чьи-то тяжелые неуклюжие шаги и увидел, как что-то темное, непонятное пролезло через дверь. «Наверное, медведь», — подумал он с ужасом и от страха забрался в угол. Младший услышал в ломике сопение и возню и увидел какое-то странное чудовище, забравшееся в угол. «Наверное медведь», — пронеслось у него в голове; колени задрожали, и от страха он бросился в противоположный угол. Теперь старший услышал сопение и возню и чуть не умер от ужаса. «О, это настоящий медведь, и, наверное, гризли», — пугал он самого себя. Воображение разыгрывалось, и он считал себя уже на том свете. Младший брат между тем ожидал нападения ужасного чудовища, но так как оно продолжало сидеть в своем углу, он подумал: «А может быть, я ошибся? — и хотел уже спросить: „Ты кто, человек или медведь?“ — Но от страха перехватило дыхание и раздалось только какое-то хрипение и рычание.

Старший услышал рычание, испугался, и его легины стали мокрыми. У него не попадал зуб на зуб. И хотя снаружи лились потоки дождя, он полез к двери, рассчитывая спастись бегством. А младший подумал, что чудовище приближается, чтобы его съесть, и у него легины тоже стали мокрыми. Но когда старший брат добрался до двери, сверкнула молния, и младший брат увидел старшего. «Э, да это ты!» — закричал он. Старший не поверил своим ушам. «Что? Так ты не медведь?» — воскликнул он. Оба обрадовались, что не съели друг друга, но вот легины пришлось сушить целых три дня. А звать их стали с тех пор: «Два брата медведя».

Вождь закончил свой рассказ под общий хохот. У мужчин даже трубки чуть не вывалились изо рта; не могли удержаться от хохота и женщины, а Синяя Птица смеялся до тех пор, пока не свалилась с колен корзинка и не рассыпались во все стороны зерна. Это вызвало новый взрыв смеха. И смех, поднявшись от стен дома, понесся над буком и пропал в темноте, сливаясь с криками улетающих на юг гусей.

Радость этих вечеров-муравейников можно было сравнить только с радостями охоты, которую затевал отец каждый раз, когда индейское лето начинало прясть пряжу осени.

Последние годы на охоту брали и юношей, сначала Дикого Козленка, а потом и Синюю Птицу. Этой осенью они должны были пойти вместе. Вождь хотел отправиться на юго-запад до Бизоньего угла и заодно навестить на Луговом берегу родственников — Хмурый День и Круглое Облако.

Когда о предстоящей охоте прослышал Косой Лис, то он пристал к вождю с просьбой взять его с собой, чтобы еще раз посетить родные места. Малый Медведь согласился и не пожалел об этом, потому что Косой Лис был удобным спутником в далеких походах, — он вел вьючных лошадей, заботился о костре и прилежно помогал очищать шкурки.

Глава 22

Синяя Птица радовался неторопливому движению к местам охоты, он радовался каждому дню с его неповторимыми прелестями. Это было такое же путешествие, как семь лет назад с Малией и отцом.

Тонкие нити паутинок носились в прозрачном воздухе; стая диких голубей порой закрывала небо, и в вечерние разговоры врывались, подобные горну, крики вапити.

Маленький Медведь вместо длинного, но удобного обходного пути вдоль побережья Эри, предложил путь по прямой тропе, по которой ходили торговцы и которая вела в верховья реки Оленьи Глаза. Там лежал поселок Тускаравас. Оттуда, не особенно спеша, можно было за два дня дойти до Лугового берега.

Местность вокруг Тускараваса была окружена лесом. Река Оленьи Глаза текла здесь среди больших топких, болотистых лугов, местами заросших тростником, в котором ондатры строили свои круглые домики.

— Странно! Какая здесь тишина! — удивился Синяя Птица.

Обычно уже издалека был слышен шум поселка индейцев: лай собак, бой барабанов, постукивание маисовых ступок, удары топора, крики детей. Однако в Тускаравасе царила тишина. Не видно было ни единой струйки дыма. Поселок точно вымер.

Синяя Птица вопрошающе посмотрел на отца. Он заметил, что Малый Медведь, Дикий Козленок и Косой Лис давно уже напряженно всматриваются в то, что он увидел только сейчас. Они щурили глаза, а Косой Лис даже пошевеливал ушами, чтобы уловить хотя бы самый слабый звук.

Синяя Птица хотел заговорить, но Малый Медведь знаком показал, что лучше помолчать. Оставив юношей у лошадей в лесу, вождь стал пробираться через кустарник к притихшему поселку. Юноши видели, как он исчез между хижинами, потом появился снова, быстро поднял руку над головой, что означало:» Поспешите за мной!» Лошади пошли рысью, а юноши бежали рядом.

— Жилища покинуты. Я не знаю почему. Люди бежали сломя голову. Они все побросали. Нам нельзя здесь оставаться. Быстрее через поселок к опушке леса! Там мы разобьем лагерь и сможем наблюдать за всем, что здесь произойдет.

Синяя Птица вздохнул свободно только тогда, когда они снова оказались в лесу. От покинутого поселка веяло чем-то зловещим, говорящим о нависшей угрозе и опасности. Под прикрытием деревьев отец завел лошадей в заросли кустарника и надел на них короткие путы, чтобы кони не могли далеко уйти.

— Можно ли развести огонь?

— Нет, сегодня мы поедим холодного. У нас еще есть жареное мясо. Нужно спрятаться в кустах так, чтобы из поселка никто не мог нас заметить.

И уже через несколько секунд опушка леса снова казалась вымершей. Даже самый острый глаз не мог бы найти среди трав и кустарников темные, притаившиеся лица. Они совсем исчезли в причудливой игре теней и листвы. С трудом удалось вождю заставить возбужденных юношей поесть.

— Довольно одного наблюдателя. Мы заметим, если что-нибудь произойдет.

Но ничего не происходило. Длинные ряды домов темнели, как будто усыпленные стрекотней кузнечиков. Постепенно улеглось возбуждение Синей Птицы; он слишком устал и улегся на траву. Некоторое время юноша еще следил за каким-то жучком, одетым в золотой панцирь и, казалось, бесцельно ползающим по стебелькам, но различал он его все хуже и хуже. Веки юноши отяжелели и наконец закрылись совсем. В его ушах еще звенела нежная музыка чудесных дней поздней осени: жужжание шмелей, комаров и мошкары.