Госпожа болотной равнины - Ольга Шах

батюшку навестить. А вышло, что мы это… «службу оставили, небрежительно отнеслись к своим обязанностям» - повторила Видна чьи-то слова. – Потому как неспросясь, выходит, ушли мы!

Я отошла от повозки, поскольку работники стали грузить в неё корзины с продуктами. Наши, свеже - купленные. Кристо находился рядом, контролируя со всей ответственностью процессы погрузки. «Всё чудесатее и чудесатее» - подумалось мне, и было от чего: я примерно понимала, что Сады находятся ориентировочно в трёх днях езды, но количество продуктов говорило о том, что наши гости не собираются заезжать на постоялые дворы для отдыха и принятия пищи. Поскольку они всё везут с собой. Как вам такое?! И спросить ведь не у кого! Я оглянулась вокруг, во дворе стояли Марко со Стефаном, с сосредоточенным видом отдающие распоряжения. И решила не рисковать.

«Ну, о чём ты вообще думаешь?» - слабо возмутилась шиза, когда я заметила своего первого в этом мире информатора, который с довольным видом выходил из «владений своих». Мирко и не подозревал о том сюрпризе, что приготовила ему судьба в моём лице, поскольку с абсолютно беззаботным видом стоял возле конюшни.

Мальчишка заметил меня, широким шагом направляющуюся в его сторону, слишком поздно. Он было метнулся в сторону тетушкиной оранжереи, да где там: был изловлен самым жестоким способом, а именно путём подставления мной «подножки». Безотказный способ, скажу я вам!

- Я ить, это, госпожа Анна, я почистил в конюшне, честь по чести! Лошади довольные все, как одна! – зачастил паренёк. Признаюсь честно, я сомневалась в том, что смогла бы верно идентифицировать в любом случае психо-эмоциональное состояние лошадей, но приняла верное решение – просто не заморачиваться по этому поводу. Поэтому просто кивнула на горячее уверение Мирко на тему лошадиного благополучия.

- Ты лучше скажи мне, соколик, знаешь ли ты, где находится поместье господ Горден?

- Сады-то? Как не знать! – осторожно ответил Мирослав.

- Проходит ли где дорожный тракт возле деревень, возможно, есть какие-то «дома для путешественников»? - не уверена, насколько возможно для употребления слово «постоялый двор»…

- Для путешественников? Слыхал, в столице такие есть – заговорщически произнёс Мирко. Потому как на телеге, али каком другом… транспорте, значит… нельзя ночевать, вот! А у нас то что? Нету законов таких! А у господ, гостей-то ваших – так и вовсе благодать – и карета есть, и телега имеется! Продухтов – тьма! В корзины наши мы погрузили как есть ловко – таперича приготовить осталось и всё! Зачем же им, куда в деревни заезжать? Так токмо посыльные государевы делают – отказать им невмочно, так и редкость это у нас!

Обсказав всё это самым подробным образом, мальчишка смылся в неизвестном направлении, чтоб ещё под какую работу не «запрягли», а то у нас это - запросто! Он, как и ранее, нисколько не был удивлён моими вопросами. На удивление ценный кадр! Я тоже решила покинуть места общих сборов и пойти туда, где встреча с людьми маловероятна в этот момент – я имею в виду библиотеку. Мне было необходимо систематизировать полученную новую информацию о мире.

Итак, по информации, полученной мной из ненадёжных источников, вдали от большого тракта не имеется того, что я могла бы распознать как «постоялый двор», «таверна», или чего доброго, «гостиница»! Какой мне в том интерес, спросите вы? Пока не знаю, но он точно есть!

Я удобно расположилась в своём любимом кресле возле камина и принялась напряжённо думать. В чём это проявлялось? В основном в том, что я брала чистый лист бумаги и чертила на нём ручкой-самопиской только мне понятные письмена и знаки.

Иногда, во время особо интенсивного «думания» я запихивала ручку себе в рот. Возможно, это и способствовало более быстрому протеканию мозговой деятельности, но также и крайне отрицательно влияло на мою внешность. Привычка эта была у меня с детства: ох и натерпелась я из-за этого от Соньки! Дразниться она умела - всем на зависть, и мои запачканные чернилами губы были постоянным объектом её шуток. Вот и сейчас я, по- старой памяти, запихала ручку себе в рот.

Я с удивлением поняла, что уже наступил вечер, поскольку в библиотеке стемнело. Но вставать с кресла, и зажигать свечи настроения не было никакого! Более того, я сняла обувь и с ногами залезла в кресло, с усердием запуская руки с волосы – ещё одна моя старая привычка, с которой не было смысла бороться. В животе у меня заурчало – он таким нехитрым способом дал мне понять, что как в том мультфильме: «когда завтрак давно закончился, а обед и не думал начинаться…». Только лишь с той разницей, что в моём случае закончился и ужин тоже!

Покопавшись немного в карманах модного платья, обнаружила в них небольшой кусочек сухой лепёшки – я его прихватила сегодня на кухне для того, чтобы угостить Чернушку, да рассердилась на неё за привычную лень и манкирование своими обязанностями. Что тут скажешь? Сухарик в любом случае будет использован по назначению. Я, правду сказать, не предполагала, что он окажется таким сухим и безвкусным. Я задумчиво грызла его с разных сторон, рассчитывая, что он будет вкуснее или хотя бы мягче. Но не судьба! Я умудрилась оцарапать горло и теперь натужно кашляла, пытаясь избавиться от удушливого першения в горле. Осторожно постучала себя по тому месту, где должна была находиться грудь. Не скажу, что очень помогло, но першение немного уменьшилось.

Теперь по поводу каменоломни – что у нас есть в сухом остатке? То, что она, вроде бы, имеется. Расстояние от Гнилушек до каменоломни – неизвестно, имя владельца – неизвестно также, равно, как и стоимость работ по его добыче, сортировке, доставке, укладке… перечислять можно бесконечно, а я ведь простой педагог! Ну, ни в какой степени я не экономист и не финансист! Моя причёска подверглась новой атаке, на этот раз с формированием колтунов и сосанных кончиков. Я решила немного передохнуть и закрыла глаза. Отсутствие света меня абсолютно не тяготило.

Неожиданно за закрытыми дверями послышались голоса, дверь открылась, и к голосам добавился и тусклый свет свечи. Кто-то вошёл в библиотеку, стараясь меня не потревожить. Наверняка, меня уже потеряли, я мысленно выругалась и хотела сказать Рине, что скоро приду на ужин, пусть и буду есть в одиночестве, но не успела и рот открыть, поскольку услышала томный голосок нашей