Не говори ни слова - Сандра Браун

Еще раз оглядев свой безнадежно измятый халат, она предприняла еще одну тщетную попытку привести себя в порядок и поправить растрепавшиеся, всклокоченные волосы. На большее ей не хватило времени – Дрейк уже вводил ее родителей в комнату.

– Мама! Папа! – с напускным воодушевлением воскликнула Лори, бросаясь к ним в слабой надежде, что наглость и напор помогут ей сгладить неловкий момент. Нельзя выглядеть виноватой, думала она, иначе отец с матерью мигом догадаются обо всем. Даже о том, чего не было.

– Лори, моя дорогая девочка! Как поживаешь?.. – Элис Пэрриш крепко обняла дочь, и Лори с содроганием поняла: мать почувствовала, что под халатом на ней ничего нет. В отчаянии она бросила быстрый взгляд на Дрейка, но тот только беспомощно пожал плечами. Он и сам выглядел довольно растерянным, а его волосы были в не меньшем, чем у нее, беспорядке. Кроме того, Дрейк так и не застегнул джинсы; правда, они были настолько тесными, что ему не нужно было поддерживать их, чтобы они не свалились, но, с другой стороны, его не до конца улегшееся возбуждение отчетливо проступало под разъезжающейся «молнией». О, господи!..

А мать уже целовала ее в губы, которые еще горели после поцелуев Дрейка, и Лори испугалась, что Элис почувствует его запах. К счастью, мать сразу же отпустила ее, уступая место отцу. Эндрю Пэрриш тоже обнял дочь и похлопал ладонью по спине. Этот привычный жест помог Лори немного успокоиться, однако она по-прежнему терялась в догадках, что поняли ее родители.

Но вот Эндрю Пэрриш разжал объятия. Наступила неловкая пауза, в продолжение которой родители осматривали гостиную. Обстановка в комнате так и дышала сладострастием, а слово «грех», казалось, было написано на стенах огромными алыми буквами. Из колонок все еще лилась музыка – как назло, это оказалась одна из современных медленных композиций, прерываемая интимными стонами. Пламя камина не рассеивало, а только подчеркивало царивший в комнате мягкий полумрак. Картину довершали недопитые бокалы на столике и измятые подушки на диване. Одна из них и вовсе съехала на пол – это произошло, когда Дрейк пытался поудобнее устроиться на диване, который был для него слишком короток, но ее родители не могли этого знать. И Лори была уверена, что они предположили самое худшее.

Если бы не эта неловкая, двусмысленная ситуация, она была бы рада видеть отца и мать. Они всегда были близки – особенно с матерью, к тому же Лори лучше, чем кто бы то ни было, понимала, как ей повезло иметь по-настоящему заботливых, любящих родителей. Сейчас она очень боялась, что невольно огорчила их своим поведением… А может быть, и напугала. Правда, Лори была уверена, что ничего страшного она не совершила, но они-то этого не знали, значит, нужно как-то объяснить им…

И она посмотрела на мать. Элис Пэрриш была стройной, миниатюрной женщиной ростом всего-то по плечо своему высокому, представительному супругу, который из-за прямой осанки и строгой одежды казался еще выше. Волосы у Элис когда-то были такими же рыжевато-золотистыми, как у Лори, но с годами они подвыцвели и приобрели несколько более мягкий, пастельный оттенок. Несмотря на возраст, на лице матери почти не было морщин, если не считать тонких «гусиных лапок» в уголках глаз. Отец называл эти морщинки «мимическими» и утверждал, что это – следы улыбок, и Лори ему верила. Насколько она знала, брак ее родителей, заключенный по любви, был радостным и счастливым.

В отличие от жены, Эндрю Пэрриш был крупным, широкоплечим мужчиной с темными волосами, в которых уже проступала легкая седина. Обычно он зачесывал их со лба назад, благодаря чему они лежали аккуратными, красивыми волнами. В его внимательных серых глазах светились доброта и ум, голос был глубоким и сильным, но не громким, а когда он говорил, в его интонациях звучали мудрость и рассудительность духовно опытного человека, прожившего долгую жизнь и умеющего разбираться в самых сложных житейских проблемах. Прихожане церкви, в которой служил Эндрю Пэрриш, обожали его, хотя в вопросах морали и нравственности он был достаточно строг, придерживаясь традиционных воззрений без каких бы то ни было скидок на так называемые новые времена. Таких же взглядов придерживалась и Элис, и сейчас Лори отчетливо видела, что радость, которую супруги Пэрриш испытывали от встречи со своей младшей дочерью, оказалась в значительной степени омрачена обстановкой, которую они застали в гостиной. Видеть разочарование, проступившее на любимых лицах, было невыносимо тяжело, но как исправить положение, Лори не знала.

– Ну вот, Дрейк, познакомься: это мои мама и папа… – промямлила Лори, когда молчание стало невыносимым. Ничего лучшего ей просто не пришло в голову. – Но что вас сюда… Я хотела сказать – что вы здесь делаете? Нет, я, конечно, рада, что вы приехали, – поспешно добавила она. – Просто я очень удивилась, когда вы появились так внезапно…

– Мы хотели сделать тебе сюрприз, дочка, – пояснил Эндрю Пэрриш. – Меня выбрали делегатом на богословскую конференцию в Санта-Фе, которая начнется завтра вечером, а мама решила меня сопровождать. Это она предложила выехать на денек раньше, чтобы навестить тебя…

– Я… я очень рада, – проговорила Лори. – Нет, правда, это была замечательная идея, мама!

– Но, как я уже говорил, мы не рассчитывали застать здесь мистера Ривингтона… – добавил Эндрю Пэрриш, бросая многозначительный взгляд на Дрейка, который снял со спинки дивана свитер и теперь натягивал его через голову.

Да, подумала Лори, отец никогда не любил ходить вокруг да около, предпочитая сразу добираться до корня проблемы. Подобная решимость всегда ей нравилась, но сейчас Лори предпочла бы, чтобы отец дал ей больше времени на придумывание сколько-нибудь правдоподобного объяснения. Впрочем, Лори сомневалась, что даже за несколько часов сумела бы найти какие-то оправдания. Что тут можно было сказать, если и она, и Дрейк, были фактически полураздеты, а гостиная напоминала площадку для оргии? Очевидно, об этом подумала и ее мать; Лори даже показалось, что нижняя губа Элис Пэрриш начала как-то странно дрожать, а глаза подозрительно заблестели. И надо же им было приехать именно сейчас, с досадой подумала Лори, но тут же упрекнула себя за подобные мысли. А если бы ее родители позвонили в дверь пятнадцатью минутами позднее?.. Что бы она делала тогда? Подумав об этом, Лори вздрогнула и плотнее запахнула халат. Ей было страшно даже представить, что могло бы случиться. То, что́ ее родители видели сейчас, уже достаточно плохо, но положение, наверное, еще можно спасти… Вот только как?

Нервно облизав губы, Лори призвала на помощь остатки самообладания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});