Новый швейцарский Робинзон - Иоганн Висс

При помощи стеблей вьющихся растений и крепко связанных тростей мы возвели стены в пять футов вышиной. Оставшийся промежуток до кровли был заставлен легкой решеткой, дававшей воздуху и свету доступ внутрь сарая.

Ворота сарая, в наибольшей стене его, были обращены к морю.

Внутри мы отделали сарай возможно удобнее, не дозволяя себе, впрочем, лишней траты леса.

Перегородка, на половину высоты сарая, разделила его на два неравные отделения, из которых большее должно было служить овчарней и помещением для кур; последним был отделен один угол, при помощи частокола, шесты которого отстояли один от другого лишь на промежутки, необходимые для прохода живности.

Из овчарни калитка вела в другую половину сарая, которую мы назначили пристанищем для себя на случай посещения нами этой местности.

Все это было устроено очень скоро и потому очень несовершенно, но я обещал себе заняться отделкой сарая в более досужее время. А пока наш скот и наша живность были все-таки укрыты. Чтобы приучить их возвращаться на ночь в сарай, мы наполнили корыта хлебными корками, пересыпанными солью, и согласились возобновлять эту приманку до тех пор, пока животные не привыкнут к своему новому жилищу.

Наша постройка, которую мы надеялись окончить в три-четыре дня, отняла у нас более недели, и потому наши продовольственные припасы стали истощаться. Тем не менее нам не хотелось возвращаться в Соколиное Гнездо, не окончив устройства фермы. И потому я послал Фрица и Жака привести нам новых запасов и задать на несколько дней корму оставшимся дома животным. Наши посланцы отправились верхом на онагре и буйволе, взяв с собой еще осла для перевозки припасов.

Во время их отсутствия я, вместе с Эрнестом, странствовал по окрестности, в надежде найти картофель или кокосовые орехи, а отчасти и для ближайшего ознакомления с местностью.

Сначала мы пошли вверх по течению ручья и скоро добрели до знакомой уже нам дороги. Затем несколько минут ходьбы привели нас к чрезвычайно живописному маленькому озеру. Берега его сплошь поросли диким рисом, которым угощалась стая птиц, при нашем приближении отлетевшая с большим шумом.

Мне удалось убить из них штук пять или шесть. То были канадские курочки. Но удачный выстрел мой оказался бы совершенно бесполезным, если б следовавший за нами шакал не повытаскивал застреленных птиц из воды и не принес нам этой добычи.

Немногим дальше, Кнопс, ехавший верхом на Билле, поспешно соскочил с него и кинулся в небольшую чащу, где стал угощаться великолепной земляникой.

Находка эта была как нельзя более кстати, освежив нам запекшиеся уста.

Этих чудных ягод было так много, что мы не только вполне освежились ими, но еще набрали целый бурак, висевший на спине Кнопса. На случай падения обезьянки или ее желания полакомиться своей ношей, я прикрыл бурак листьями и чистой тряпочкой и крепко завязал последнюю.

Я сорвал еще несколько метелок риса, чтобы испытать их вареными и узнать, не может-ли их зерно служить нам пищей.

Возвращаясь берегом озера, мы увидели на воде великолепных черных лебедей, ловко нырявших за кормом. Я, конечно, не решился нарушить выстрелом это прекрасное и новое для нас зрелище. Но Билль, — не разделявший моего восторга, кинулся в воду, прежде чем мы догадались остановить его, и вытащил из воды животное престранного вида, которое я издали счел за выдру. Подбежав к собаке и вырвав из ее пасти мертвое животное, которое она намеревалась растерзать, я внимательно рассмотрел его. Ноги его были снабжены плавательными перепонками; у него был длинный шерстистый хвост, сверху загнутый, очень маленькая голова, а глаза и уши едва заметные; морда, или лучше, клюв, походил на клюв утки. Такое забавное сочетание рассмешило меня, но поставило в настоящее затруднение: мои сведения из естественных наук не выручали меня в желании определить это животное, представлявшее одновременно признаки четвероногого, птицы и, пожалуй, рыбы.

Полагая, что оно может быть неизвестно естествоиспытателям я, недолго думая, назвал его четвероногим животным с клювом и попросил Эрнеста принести его домой, потому что я намеривался набить его и сохранить как редкость.

— Я знаю его, — сказал мой ученый. — это утконос. На днях я прочел его описание в одной из книг капитана. Животное это уже давно занимает естествоиспытателей.

— В таком случае, — заметил я смеясь, — оно положит начало нашему естественно-историческому музею.

Захватив нашу добычу, мы возвратились на ферму почти одновременно с Фрицем и Жаком, которые подробно рассказали, что они делали в Соколином Гнезде. Я с удовольствием заметил, что они не только в точности исполнили все мои поручения, но и по собственной догадке распорядились многим очень умно.

На другой день, обильно снабдив кормом животных, которых мы оставляли на Ферме, мы покинули ее. В первом лесу, через который нам пришлось проходить по дороге, мы наткнулись на стадо обезьян, которые приветствовали нас оглушительными криками и дождем хвойных шишек. Рассмотрев некоторые из этих шишек, я признал в них плод кедра, орешки которого очень вкусны и дают прекрасное масло. И потому я попросил детей собрать как можно большой запас шишек. Затем мы снова отправились в путь и скоро достигли мыса Обманутой Надежды, на котором и намерен был построить беседку на случай походов на ту сторону.

Мы ревностно принялись за работу. Опыт на Ферме научил нас постройкам, и потому новое здание было построено менее, чем в неделю. Наш ученый упросил назвать это место звучным именем Проспект-Гилль*.

______________

* Так называется английская колония в Новом Южном Валлисе.

Уже довольно долго я искал дерево, кора которого дала бы мне возможность построить челнок, крепкий и в то же время легкий, и хотя мои поиски оставались до этой поры безуспешными, я не отказывался от предприятия. Окончив новую постройку, я вместе с детьми стал осматривать окрестность, изобиловавшую большими, редкими деревьями. Наконец, я нашел несколько деревьев, соответствовавших моей цели. Судя по вышине и листве, эти деревья можно бы было признать за дубы, если б плоды их, впрочем похожие на желуди, не отличались чрезмерной малостью.

Выбрав дерево, которое, на взгляд, наиболее соответствовало моему намерению, я, при помощи Фрица, привесил к нижним ветвям дерева принесенную нами веревочную лестницу. Фриц, поднявшись до конца ствола, распилил кору дерева, вокруг него, до заболони, между тем как я исполнил то же самое на нижнем конце ствола. Потом я содрал, по всей длине дерева, узкую полоску коры и принялся осторожно отдирать остальную кору при помощи деревянных клиньев. Дерево было в соку, кора его очень гибка, и потому эта часть труда удалась мне прекрасно. Но затем предстояло обратить большой пласт коры в удобный челнок.