Треугольник - Яник Городецкий

— Извиняюсь, — залился я краской. — Со мной такое первый раз, честно… Я… постираю.

— Март, да это же просто ерунда… Ты… переоденься, ладно?

— Юлька спит?

Он кивнул. Слава Богу. Я бы не пережил этого позора на глазах у Юльки.

— Страшно? Тебе опять это снилось?

— Мне почти каждую ночь это снится, — вздохнул я и сгреб мокрую простыню в охапку. — Сколько время?

— Три десять. Ты переоденься и ложись…

Какой кошмар. Я маленький был, и то не было такого конфуза. Никогда.

Я переоделся в джинсы, а заодно и "Калифорнию" нацепил. Пальма отвернулся и засопел. Я пошел в кухню, сел за стол и положил на него голову. Сам не заметил, как заснул.

А когда я проснулся, дома никого не было. И рядом лежал листик с запиской.

"Мы в школе, будем к часу" — прочитал я.

Значит, Пальма собрался извиняться… Хотя не извинится он, он гордый…

Я порадовался за него и улыбнулся. Решился все-таки. А я даже не догадался вчера, что он собрался вернуться в школу. Хоть бы все хорошо получилось, и его не выгнали оттуда…

Я походил по комнате, кухне, заглянул на балкон. Позвенел в велосипедный звонок. Надо будет покататься сегодня…

Может, к Графику заглянуть? Он сказал, у них карантин в школе, значит, он дома. Я посмотрел в зеркало, поправил торчащие волосы (вот удивительно — они растут, хотя я умер, и растут очень быстро, уже на сантиметр) и вышел сквозь дверь. Поднялся на этаж выше и постучал. Звонка рядом с дверью графиковой квартиры не было, точно так же, как и у Пальмы с Юлькой. Я услышал, как кто-то маленький пыхтит, пытаясь дотянуться до глазка. Оказалось — Наташка.

— Привет, — сказал я. — Ну как?

— Привет… Что — как?

— Шофер… папа дома?

— Нет пока.

Двойник — козел. Что ж он мне наврал, что шофера отпустили?

— Мама за ним поехала. Скоро приехать должны…

— Серьезно? — обрадовался я. Значит, моя мама поверила! Значит, все получилось! Ура!

— Ура! — так и сказал я. И Наташка мне улыбнулась. Хорошо так улыбнулась. Я сразу понял, что все сегодня будет хорошо. И у меня, и у Пальмы. И у Юльки. И вообще. Я спустился на наш этаж, нырнул сквозь обивку, споткнулся об огромный тюк и встретился взглядом с какой-то теткой.

Мне никогда бы не пришло в голову, что это — бабушка Пальмы и Юльки. Ей было лет сорок пять на вид, не больше. Она была очень красивая и молодая.

Уже потом я узнаю, что это не родная, а двоюродная бабушка. А ее старшая сестра — мать отца Пальмы и Юльки, страшного пьяницы. Такого же, как мой знакомый алкаш из детского парка. Но это я узнаю потом. А сейчас мне это было неизвестно, и я мысленно прикидывал разницу в возрасте.

— Ты что тут делаешь, мальчик? Как ты сюда попал?! — удивилась она.

Я, по правде, удивился ничуть не меньше. Пальма же говорил, что бабушка приедет в понедельник! Я бы успел куда-нибудь смыться к тому времени…

— Так ведь воскресенье же… — пролепетал я. Она же хотела в понедельник приехать? Верно я говорю?

— Я сейчас милицию вызову! Ты кто? Что ты тут делаешь?

А у меня все слова в горле застряли. Женщина потянулась к телефону.

— Не надо, — сказал я. — Не вызывайте. Они меня не увидят.

— Почему? — растерялась она.

— Вы… бабушка Пальмы и Юльки?

— Это ты мне ответь, кто ты такой!

— Я Март… я их друг.

— А почему ты тогда не в школе?

Ну что ей сказать? Что я на самом деле не существую? Так ведь не поверит же…

— Воскресенье сегодня, — сказал я.

— А они сами тогда где?

— В школе.

Она пристально посмотрела на меня.

— Слушай, ты что мне голову морочишь?

— Да серьезно! Я учусь в другой школе, у нас сегодня нет занятий!

— А почему у них есть? И почему ты вообще тут, а не дома?

А кому я нужен дома?

— Я расскажу. Только трубку положите, пожалуйста.

Она поколебалась, но трубку положила.

— Говори, — потребовала она. Я вздохнул.

— Я… в некотором роде… труп.

— Кто?

— Труп. Я умер, попал под машину. Я серьезно, — кивнул я, видя, что она мне не верит, ни капельки. — Смотрите!

Я собрался с духом и прошел через дверь. И обратно.

— Это как? — изумилась она. — Тебе не больно… вот так вот делать?

— Я же говорю. Я умер. Я призрак. Мне больно, но только если через живое… через людей, например. А через дверь не больно. Вы только не пугайтесь… Я самый настоящий, я не глюк, — уточнил я. Вдруг она думает, что я — галлюцинация. — Так вот… случилось. Странно, да?

— Куда уж… страннее. Ты…

Она явно что-то хотела сказать, но у нее плохо получалось. Как хорошо, что я не на ее месте. Прямо радость. Лучше уж быть мной — по крайней мере, мне не грозит инфаркт.

— Это я правду говорю…

Я рассказал ей все до конца. Не знаю, по-моему, она мне поверила. Кивала довольно понимающе. Хотя, может, она думала, что потеряла рассудок. А кивала просто так, в такт моим словам. Мне стало ее жаль. Конечно, страшно вот так напрямую слушать невероятную историю про глупого пацана, скачущего под колеса. Который умеет проходить сквозь стены.

— А как они? — вдруг спросила она, совершенно не слушая мой рассказ. Я сначала не понял, кто — "они", а потом догадался. — Как Пальма?

— Да нормально, — пожал плечами я. — Кстати!

Я метнулся в комнату и притащил оттуда рюкзак, туго набитый пачками денег.

— Вот, — сказал я.

— Это что? — испугалась бабушка.

— Ну… деньги же.

— Я вижу, что деньги. Я спрашиваю — откуда?

Ничего подобного. Она спросила не откуда, а что.

— Из сберкассы, — признался я.

— Откуда?!

— Ну из банка то есть, — уточнил я. — Рядом с библиотекой который.

— Это ты их достал?

— Ну да…

— И сколько тут?

— Миллион триста.

Она испуганно посмотрела на меня.

— Боже, что же теперь будет…

Я не понял, о чем она. А что теперь будет? Хорошо будет. Я так и сказал ей. Но она, кажется, меня не поняла.

— Ты хоть понимаешь, что натворил! У тебя родители есть, мальчик? Ты о них подумал?

Я же ей сказал, что меня Март зовут…

— Нет. А при чем тут мои родители? Вы что, думаете, их посадят?

— А ты думаешь, нет?

— Меня никто не видел. Хотите — пойдем на улицу. Подойдем к кому угодно и вы спросите, стою я рядом с вами или нет.

— И что?

— Ничего. Хотите — правда, пойдем. Увидите, что они скажут.

Она покачала головой.

— Но так не бывает…

— Я тоже так думал.

— Никто не видел? Совсем никто не знает? — переспросила она с такой надеждой в голосе, что я даже засмущался.

— Совсем. Только Юлька с Пальмой.

Она замолчала, а потом крепко обняла меня.

— Ты же чудо… Храни тебя Бог, Март…

…-Эй, Пальма-Тополь! А мы думали, ты больше не придешь, — засмеялся Пальмин сосед по парте, когда они с Юлькой зашли в класс. — А Риточка тебя чихвостит каждый день! Орет, что ты прогульщик, и что она непременно поведет тебя к директору, когда ты объявишься!

— А где она, кстати? — спросил Пальма.

— Так ногу сломала! Так что у тебя есть шанс закончить этот год, — засмеялся мальчишка. — Мы все так обрадовались, когда узнали… А класснуха на нас обиделась. Мы так визжали от счастья. Она сказала, это невежливо… Гы…

— Удачное начало удачного дня, — заметила Юлька.

— Значит, сегодня химии нет?

— Нет. И в четверг тоже нет! И через неделю нет! И вообще — нет. Круто, да?

— Круче не бывает, — пробормотал Пальма. — Что щас будет?

— Информатика. Может, разрешит поиграть?

— Надо было Марта с собой взять, — сказал мальчик сестре. — Он заскучает один дома. По телику ничего интересного нет.

— Можно было. Да здесь веселее разве?

— А я отвык уже…

Герасимов подошел к школе и внимательно посмотрел в окно. За деревянным столом сидел здоровенный мужик в камуфлированной куртке.

— Блин, — сказал Лешка и отошел к деревьям. Его там ждали трое.

— Короче, сидит. Амбал здоровый. Тупо. Не надо лишнее внимание привлекать. Я один пройду, а вы идите к окошку туалета. Если там никого не будет, я открою раму, и вы залезете. Все ясно? И быстро, поняли? Временя мало совсем, перемена скоро.

Они кивнули. Герасимов снова побрел к школе и распахнул дверь. Спокойно, будто так надо. Охранник поднял голову и посмотрел на Лешку.

— Куда? — мрачным серым голосом произнес он.

— Валентина Валерьевна просила зайти, — так же серо и обыденно ответил Герасимов. Он знал, что охранник понятия не имеет, преподает некая Валентина Валерьевна в школе, или нет. Охранник пропустил Герасимова, и тот сначала внимательно изучил расписание, а после поднялся на второй этаж. Потом со второго снова на первый, только с другой лестницы. Он быстро нашел туалет, на двери которого какой-то умник написал "man", а на соседней двери — "woman". Герасимов зашел в тот, который для "man". Там никого не было, и он резко потянул на себя раму. Она со скрипом отворилась, а на Лешку с верхнего края посыпалось что-то белое, вроде известки или трухи. Он ругнулся и выгнулся вперед.