Сердце пяти миров (СИ) - Андреевич София

Этот крик и вернул ее к жизни.

Прэйир опустил ее на землю возле палатки целителей, и она села на прогретый солнцем песок, обхватив колени перевязанными руками и глядя вдаль, на высившиеся впереди стены. Подошедший Олдин накинул на ее плечи теплую накидку, и Шербера вздрогнула, только сейчас ощутив прохладный ветер, дующий в долину с гор. Ей показалось, она чувствует дыхание снега, холодное и одновременно обжигающее, как самое жаркое пламя, в котором в мгновение ока можно было сгореть дотла.

— Я скажу остальным. — Шербера вздрогнула, когда услышала позади себя голос Прэйира. — Вернусь вечером, и для тебя же лучше, целитель, чтобы она уже могла стоять на ногах. И покорми ее. Она слаба как котенок.

— Она сможет стоять на ногах задолго до твоего возвращения, — отозвался Олдин. — И не рычи так яростно, славный воин. Ты пугаешь моих лекарок.

Похоже, за эти три дня между Олдином и Прэйиром что-то изменилось, удивленно подумала Шербера, не услышав резкого ответа.

Олдин вынес из палатки чашу с отваром, чтобы унять боль, и мясо, чтобы укрепить силы, и уселся рядом, тоже повернув лицо навстречу ветру, но наблюдая за Шерберой краем глаза. Она же осторожно подняла чашу, неловко сжав ее завернутыми в лубки руками, и поднесла к губам. Питье было приятным на вкус. Она выпила все до капли.

— Я сниму лубки уже завтра, Шерб, — сказал Олдин, и радость обдала ее сердце теплой волной. — Но сегодня тебе придется поесть из моих рук. Ты не ела три дня, тебе нужно набраться сил. Не смотри на меня так свирепо, — добавил он, заметив выражение ее лица. — Хочешь, чтобы это сделал Прэйир?

Он смеялся над ней? Но она была так слаба, что не смогла разозлиться.

Вскоре Шербера жевала мясо и глядела вперед, на темнеющие на возвышенности городские стены. Тэррик приказал остановиться здесь на ночь — здесь, а не в городе, хоть этим приказом часть воинов снова была недовольна.

Но им следовало быть осторожными. Южное войско должно было встретить их уже день назад, в долине, откуда они поднялись утром. Но не встретило и не оставило знака, ни обычного, ни магического. Следов сражения поблизости не было, и это могло значить что угодно.

Тэррик отправил уставших разведчиков к городу, приказав им быть быстрыми, но очень осторожными. Лагерь ждал их возвращения.

Шербера сидела в окружении акраяр у костра, разведенного возле целительской палатки, когда кто-то из магов подал еле слышный тризим — предупреждение, заставившее всех в войске насторожиться и приготовиться.

— Разведчики! Возвращаются, но не одни! — тут же разнеслись голоса.

Лагерь накрыло оживление. Шербера увидела Тэррика в окружении своих близких — его словно несла вперед людская волна, — и тревога на его странном чужом лице была почти нескрываемой. Она почти тут же поняла, почему.

— Смотрите! — воскликнул кто-то далеко впереди. — Темволд! С ними темволд!

И это в самом деле были темволд, ехавшие к ним в сопровождении разведчиков так уверенно, словно это был не самый злейший враг, а добрый друг. Запели песню предвкушения мечи, натянулись тетивы луков…

— Они идут не с войной, а с миром! — закричал один из разведчиков. — Не с войной, а с миром!

— Не стрелять! Опустите оружие! — тут же разнесся над войском голос Тэррика, и ведущие отрядов эхом отозвались на этот приказ, останавливая тех, кто уже был готов подарить врагу смерть:

— Опустите луки! Маги, уберите чары. Все слышали приказ: не стрелять! Опустите мечи!

Темволд было всего трое — три человека против тысячного войска Тэррика, — но ненависть, кипящая в крови вот уже две Жизни, была слишком горячей, чтобы воины смогли справиться с ней сами. Резкие окрики ведущих заставили поднятые мечи опуститься, а магию свернуться клубками у ног, но проклятья и оскорбления лились сквозь зубы неудержимым потоком. Даже Шербера, привыкшая в войну к ругательствам, почувствовала, что краснеет.

Предатели, ставшие во главе зеленокожих по своей воле…

Что им нужно? Чего они хотят?

Всадники на несколько мгновений остановились, после чего разделились. Разведчики двинулись вперед, не отрывая взглядов от пустыни под ногами лошадей, словно не в силах посмотреть в глаза своим братьям по оружию. Темволд остались на месте. Самый рослый из них, песочно-желтого цвета — как испражнения больного кишечной лихорадкой, со злорадством сравнила Шербера — тронул лошадь, заставив ее переступить копытами. Его глаза обегали войско в поисках фрейле, но Тэррика уже пропускали вперед, хоть и держали чуть позади линии магической защиты маги и прикрывали мечами близкие, готовые умереть за своего господина в любой миг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Их взгляды встретились, и узкий рот темволд искривила фальшивая улыбка.

— Фрейле восходного войска! — Он говорил на их языке чисто. — Я пришел без оружия, тебе нечего бояться.

— Предатель, — отозвался Тэррик, и войско вокруг Шерберы взорвалось новым потоком оскорблений, поддерживая своего господина. Фрейле пришлось поднять руку, чтобы утихомирить воинов. — Мои люди не убили тебя только потому, что это приказал им я, и ты знаешь это, — продолжил он, когда воцарилась относительная тишина. — Что привело к нам того, кто спит с рыбами и убивает людей?

Темволд проглотил новое оскорбление и только дернул головой в сторону города позади себя. Его лицо стало чуть бледнее, но взгляда он не отвел, хоть и наверняка знал, что следующие слова могут стать для него последними:

— Ты подошел слишком близко к нашему городу. Тебе нужно повернуть.

— К вашему городу, мерзкая собака? — выкрикнул кто-то из толпы, и войско снова заревело. Шербера видела, что воины едва сдерживаются, видела, как по суровым лицам бежит молнией резкая судорога, как сжимаются крепкие кулаки. — Здесь нет ваших городов! У предателей никогда не было городов!

— Тихо! — Тэррик не кричал, его голоса было почти не слышно в громе других голосов, более мужественных и более грубых, но каждый услышал его — и подчинился, как подчинялся всегда. — Говори, предатель, пока я не потерял терпение.

— Мы никогда не строили своих городов, это так, — сказал темволд, неохотно признавая правду. — Но этот город — наш. Мы взяли его себе, чтобы пережить Холода, и мы хотим…

— Вы хотите? — Тэррик говорил все холоднее, но за холодом этих слов Шербера чувствовала ярость. — Желания темволд имеют значение только для самих темволд. Мои люди устали от войны и хотят покоя. Этот город издревле принадлежал народу Побережья, и он будет нашим уже скоро. Возвращайся к своим, собирайте свой скарб и уходите. У вас есть время до завтрашнего заката, а потом мои воины поступят с вами так, как поступают с предателями. Как вы этого заслуживаете.

Темволд побелел так, что кожа его стала похожей на шкуру пустынного паука, сброшенную во время линьки. Его менее внушительные спутники заговорили с ним на его языке…

— Либо, — и теперь Тэррик возвысил голос, — ты говоришь со мной на языке Побережья, либо уходишь сейчас же, и я не ручаюсь, что следом за тобой не понесутся вскачь мои воины.

— Этот город наш, фрейле. Я знаю, что мне не уйти, но я скажу тебе снова. Это наш город. Ты не войдешь в него.

И это был вызов, такой открытый, что у Шерберы перехватило дыхание.

Дерзость темволд уже была чем-то сверхъестественным: они пришли с разведчиками, они говорили с фрейле, как с равными, они называли город своим — их, побережный город! — но в последних словах была угроза, которую воины восходного войска просто не смогли бы снести.

Копье рассекло воздух так быстро, что это было незаметно глазу. Темволд выбило из седла силой удара, лошадь шарахнулась, пугая других лошадей, и остальные предатели бросились врассыпную, когда на них градом посыпались стрелы.

Крики боли — и лошади поскакали прочь с пустыми седлами.

Еще мгновение — и злость заставила воинов убить и лошадей тоже, хоть и не было их вины в том, что на спинах своих они несли столь недостойных седоков.

Корчившийся на земле пронзенный копьем темволд завопил от бессилия, когда его окружили, но человек, который швырнул копье, точно знал, что делает.