Рейнджер - Виктор Дуров

Подивившись причудливым вывертам чужой памяти, я подумал — жаль, что не могу выбирать, что именно получить из нее. Никакой мери-сьюшности, к моему определенному сожалению, не получилось. Для того чтобы что-то узнать от Спутника, нужно сначала как-то узнать, что ты этого не знаешь, простите за пародию на каламбур. А как определить границы своего невежества или некомпетентности, не попытавшись эти самые границы перейти? Вот и выходит: для того чтобы получить какие-то новые боевые или магические навыки, надо ввязаться в ситуацию, когда имеющихся умений и знаний не хватит. А это, как ни крути, весьма опасно — по незнанию можно ввязаться в такое, из чего и не выкрутишься. Или информация придет и усвоится с фатальным опозданием… Вздохнув, я лег спать.

Мое дежурство было последним. Я обошел периметр, проверил установленные с вечера заклинания и уселся около кучки углей, в которую превратился костер. Огонь был мне не особенно нужен: скоро должен был наступить рассвет, да и ночью он освещает в основном только того, кто у него сидит, плюс ночное зрение портит. Не говоря уж о том, какой это демаскирующий фактор, а в лесах сейчас неспокойно, — поэтому костер был разведен с вечера по всем правилам — в ямке, с тщательным отбором топлива. Сейчас из импровизированного очага шел поток теплого воздуха, помогавший бороться с предутренней сыростью. Активировав свое чувство Леса, чтобы оно предупредило меня о возможных гостях, я завернулся в плащ и стал смотреть в высокое чужое небо на чужую Луну.

А Луна была очевидно и недвусмысленно чужая. Я когда-то читал еще дома, что парочка Земля — Луна весьма нетипична с точки зрения астрономии. Слишком большой и массивный спутник слишком близко к планете — достаточно редкое явление. Некоторые ученые рассматривают эту пару небесных тел как своего рода двойную планету (по аналогии с двойной звездой), вращающуюся вокруг общего центра тяжести. Правда, он все равно находится внутри Земли, но… Здешний спутник был легче и держался дальше от планеты, видимый размер диска был без малого раз в пять меньше, чем в моем родном мире. Правда, альбедо у местной Луны было просто сумасшедшее, так что в полнолуние эта маленькая Луна светила немногим слабее, чем большая на Земле. И еще одно отличие, уже культурно-фольклорное. Яркий серебристый свет ночного светила исключал напрочь домыслы о Луне, сделанной из сыра, — здесь считали, что она состоит из особенно яркого лунного серебра, потому и серебряную монетку называли именно «луной». Из этого поверья логично вытекало другое — что силы Тьмы не любят и боятся лунного света. Дескать, он для них хоть и не губителен (за исключением самых мелких и слабых духов), но очень неприятен, и потому в полнолуние нечисть прячется и затихает. Забавно.

Маленький и далекий спутник не вызывал столь ощутимых приливных явлений ни в океане, ни в мантии, хоть и «массировал» ее, правда, намного слабее, чем дома. Кроме того, периоды вращения Луны вокруг своей оси и вокруг планеты не совпадали. Еще какие-то местные особенности привели к тому, что «лунный цикл», пресловутые четыре фазы, был переменной длины — возможно, дело в очень вытянутой орбите, тогда чем дальше Луна от планеты, тем длиннее цикл. Сам я таких наблюдений не проводил, да и некогда было, а память Спутника ничего по этому поводу не сообщала. Редко кто мог бы сказать, в какой фазе будет ночное светило, скажем, через неделю. Соответственно — на порядок меньше было связанного с Луной фольклора. В частности, и близко не было привычных по Земле связок «отец-Солнце» и «мать-Луна». Правда, была куча других суеверий и верований — свято место пусто не бывает, как известно.

Пока я предавался размышлениям, ночь сменилась серым рассветом. До восхода солнца оставалось всего ничего, и я решил аккуратно разжечь костерок и приступить к приготовлению завтрака. Ночь прошла спокойно.

Наутро мы продолжили путь. Пока наша экспедиция напоминала какой-то поход выходного дня для всей семьи, не считая рэбтора. Однако чем ближе было место назначения, тем осторожнее мы становились. Стали чаще попадаться следы зверей, да и сами они тоже, но, кроме того, пару раз натыкались на места гоблинских привалов.

Ближе к вечеру мы вышли на берег очередной лесной речушки. Хоть до темноты еще оставалось немало времени и можно было прошагать еще часика два, но все дружно решили, что для этого дня вполне достаточно — все равно сегодня до места не доберемся, а если и дойдем, то к темноте, не самое лучшее время для вторжения на гоблинскую территорию. В любом случае придется еще одну ночь провести в лесу. Да и неизвестно, найдем ли мы дальше такое же уютное местечко.

Оставив двурвов разбивать лагерь, я отлучился в сторонку, чтоб заодно и дровишек поискать. В высокой траве я нашел несколько кустиков припозднившейся земляники. Знаете, как это бывает, когда в лиственном лесу, среди травы, вырастают почти такие же длинные, как эта самая трава, стебли, на которых неторопливо наливаются особенно крупные и сочные ягоды? Не выспевают очень ранние, небольшие и суховатые, но ароматные, как на пригорках и солнцепеках. И не раскисают водянистыми, клеклыми пузырями, как в сырых и темных болотинах. А вот именно та самая золотая середина, когда на полянке на первый взгляд — просто зеленый ковер травы, но стоит только раздвинуть руками растительность, и увидишь урожай, позволяющий за час-полтора без особой спешки набрать небольшое, литров на пять-семь, ведерко ягод.

Здесь, правда, полянка была совсем маленькой, земляники от силы на стакан. Потому и двурвов звать не стал — они бы больше вытоптали, чем съели. Я уже объедал последние ягоды, от полянки, облюбованной нами для ночевки, меня отделяли всего-то пара метров и один развесистый куст. Отчетливо слышался тихий разговор двурвов, как вдруг там, на месте ночлега, раздался резкий хлопок, напомнивший звук подрыва взрывпакета, и сразу же наступила полная, гнетущая тишина…

Моя реакция на взрыв предоставила мне повод крепко задуматься впоследствии. Потому как налицо было расхождение рефлекторной реакции, моей и Спутника. Я сразу же метнулся залечь на землю, головой к взрыву, к корням куста, а реакция Спутника была — сорвать лук и прыгнуть за дерево. Оказавшись на траве с луком в руках, я понял две вещи: во-первых, даже самый лучший лук отличается от самой простенькой винтовки тем, что лежа из него не постреляешь. А во-вторых, случись такой раздрай в серьезном бою — и мне кранты, без вариантов. Да уж, не самое обнадеживающее открытие, особенно с учетом предстоящих событий.

Все описанное заняло от силы секунду-другую. Я аккуратно выглянул из-за куста около его корней, стараясь не нарушить своей головой контур укрытия. Спиной ко мне неподвижно сидел Драун. Метрах в четырех с половиной («четыре метра семьдесят два сантиметра», подсказал мой навык, полученный при Переносе в новый мир) лицом к нам обоим так же неподвижно стоял Гролин. Над полянкой висела мертвая тишина и какой-то странный запах. Несло кислятиной, запах был резкий, неприятный, но в то же время чем-то смутно знакомый, эдакое дразнящее ощущение, что когда-то, очень давно, доводилось нюхать такое, но в другой обстановке. И вся трава вокруг сидящего двурва была покрыта непонятной белесой субстанцией. Масса, которую вначале принял за снег, потом за пену, еле слышно шипела и странным образом шевелилась. Грудь, живот и борода Гролина были покрыты мелкими крапинками того же вещества, но он очевидным образом был на границе зоны поражения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});