ИМАГО (Phasis imago) - Владимир Николаевич Васильев

где кишмя кишит планктон и можно славно попировать в фильтраторском стиле.

Где перебраться через первые две кромки Артем как всегда ЗНАЛ.

Неизвестно откуда — но знал. Ведал. Да, это старинное словечко данной ситуации соответствует гораздо точнее. Ведать, ведун, вещий…

Одновременно отдает и знаниями, и мистикой — именно то, что творится сейчас с Артемом.

Ведал он и об удобном наблюдательном пункте: у самой третьей кромки рос кривоватый, похожий на флаг, клен. Ветки и листва росли у него только со стороны Листа; со стороны же третьей кромки имелся лишь голый ствол, даже кора с него почти везде сшелушилась. Тем не менее влезть на нижние ветви было нетрудно, а если обнять ствол и выглянуть — открывался прекрасный обзор.

Артем довольно ловко вскарабкался на клен и наконец-то взглянул на юг, откуда сочилось его беспокойство.

И почти сразу увидел летателей. Увидел глазами и почувствовал чем-то еще.

Одними лишь глазами с такого расстояния никакой человек, даже Тан, много не рассмотрел бы. Но обостренные новым восприятием чувства Артема не оставили сомнений: летатели были укутаны в черные плащи и подпоясаны ремнями. Кроме ремней Артем ОЩУТИЛ еще и нечто вроде портупей — очевидно, хранители носили их в полете чтобы плащи не распахивались и не полоскались на ветру. А в плащи кутались потому что холодно — это Артему в космокомбинезоне все было нипочем.

В первый миг Артем ощутил безотчетный ужас. Всепоглощающий и леденящий. Перед глазами вновь мелькнуло кривое, испачканное темным лезвие и невыносимо зачесалась под серебристой тканью грудь, на которой не сохранилось рубцов или шрамов. Артем едва не свалился с клена, но все же нашел в себе силы покрепче обнять ствол.

На какое-то время страх заполонил все его естество и вытеснил мысли.

В этом крылась некая мрачная ирония: однажды умерший теперь боялся смерти заметно сильнее, чем до того, как его убили. Но в данный момент Артем не в состоянии был ни оценить, ни сколько-нибудь внятно сформулировать собственные ощущения. Страх был совершенно животный, первобытный и глубокий, как перед крупным хищником, изготовившимся к атаке.

Понемногу отпускать Артема начало минут, наверное, через десять — если он правильно оценил время. Невесть откуда взявшийся ветер — весьма неслабый, к слову — трепал его кудри и норовил сдуть с дерева.

Летатели в черном все еще были в воздухе, но по какой-то причине перестали приближаться к Листу Артема.

Еще через пару минут Артем разобрался — почему.

Лист более не плыл пассивно в воздушном потоке — словно оснащенный моторами и винтами дирижабль летел поперек него, подставляя ветру правую скулу и правый бок. Летел достаточно быстро — от хранителей под крыльями, по крайней мере, он отрывался. Артем перестал различать преследователей взглядом еще паникуя, поскольку Лист развернулся и теперь летел носом вперед, а Артем вследствие этого оказался с неудачной для наблюдения стороны. Новыми своими чувствами Артем преследователей по прежнему ощущал. Однако очень скоро летатели осознали тщету своих усилий и погоню прекратили — отвернули кто куда, некоторые к западу, некоторые к юго-востоку. Лист, словно морской лайнер на полном ходу, продолжал шуровать поперек воздушного течения и замедляться, вроде бы, не собирался. Это вполне совпадало с невольными желаниями Артема — оказаться от хранителей как можно дальше.

Сбавлять ход Лист начал не раньше, чем через час, когда Артем отдышался, более-менее успокоился и наконец поверил, что встречи с хранителями на этот раз удалось избежать.

Успокоился, и остался наедине с неизбежно вставшими вопросами.

Лист, оказывается, вовсе не раб воздушных течений, а вполне способен к самостоятельному движению в атмосфере Поднебесья, хотя каким образом он превозмогает ветер — совершенно непонятно. Что заставило его «включить двигатели»? Желание Артема оказаться подальше от хранителей? Заманчиво, но слишком уж невероятно: верить в удачные повороты капризной Судьбы жизнь давно отучила. Что-то здесь, наверняка, иное. Или настолько простое, что не сразу и сообразишь, или же напротив — очень сложное и неявное.

Но так или иначе, сегодня Артем спасся. Умирать во второй раз в его дальнейшие планы вовсе не входило. И спасибо Листу за помощь, что бы не послужило ей причиной.

Пару дней Артем провел как в тумане, ожидая пока испуг вытравится из души. К счастью, его страх отогнал Лист в сторону от ветрового потока, в штилевой карман, где ни других Листов, ни живности Поднебесья не было. Внизу расстилался океан; обычным взглядом берег углядеть было невозможно, однако Артем благодаря новым чувствам знал, что далеко на севере он все-таки есть. Лист почти не двигался, завис километрах в трех над водой и висел так несколько дней кряду, пока с юга, от экватора не задул легонький ветер.

Еще через день Артем почувствовал чуть левее курса пару небольших островков, курящихся вулканическим дымком. Именно после этого он сначала пробормотал: «Мастер Индиго», а затем предпринял первую сознательную попытку управлять полетом Листа. Разумеется безуспешную, хотя ему показалось, будто в определенный момент Лист слегка сместился в слабеньком потоке.

Всю следующую неделю Артем пытался объездить свой летающий дом, почти так же, как наездники объезжают диких лошадей. Иногда ему казалось, что Лист повинуется, но если ситуация к этому и впрямь подходила, то очень уж ненадолго, всего на несколько секунд. Еле заметный ветерок пронес Лист мимо первых двух островков, потом мимо целого архипелага.

Когда впереди остался единственный одинокий островок, Артем зачем-то представил себе, будто Лист — это крылья за его спиной и попытался управлять им как крыльями в полете. Он зажмурился, наклонился и раскинул в стороны руки. И — о чудо! — у него получилось изменить курс. Ненамного, всего градусов на пять-десять, но какое-то время Лист летел не прямо на островок, по ветру, а немного правее.

Воодушевленный, Артем принялся «летать» и «рулить» с новой силой.

Через три часа он взмок и обессилел, но сумел таки совершить над островком круг почета. И, что самое главное, уловил суть управления Листом, хотя сформулировать ее словами однозначно не сумел бы.

Словами он сподобился только вторично пробормотать: «Мастер Индиго».

В ближайшие две недели Артем оттачивал новое умение, забывая о сне и пище, пока не почувствовал, что слабеет, а это сильно мешало тренировкам. Пришлось объявить выходные. Три дня он спал и отъедался, а затем подошел к процессу по-новому.

Тренировался он отныне только утром, сразу после пробуждения — час-другой, не больше. После этого занимался бытом — охотился, стряпал, убирался в полости, заготавливал дрова. После обеда либо просто гулял по лесу, либо медитировал у первой