Музыка ночи - Рут Уинд

За ее спиной Конни тихо проговорила:

— Похоже, они готовы съесть друг друга.

— Что? — подскочила Алиша, выглянула и выругалась. — Я его убью, если он будет плохо с ней обращаться.

Конни протяжно произнесла:

— Ой, я уверена, что он будет очень хорошо с ней обращаться. Ты не услышишь от нее жалоб.

— Конни, не все сводится к сексу, — раздраженно ответила Алиша. — Я говорю о том, что он разобьет ей сердце. Я уже предупреждала его один раз. И ее тоже, раз уж на то пошло.

— Не все сводится к сексу, — согласилась Конни, серьезно поджав рот и продолжая смотреть в окно. — Но к этому сводится все поведение Блю Рейнарда.

Роузмэри встретилась взглядом с Алишей и впервые увидела в ней не молодую и стройную захватчицу, а женщину в своем праве, со своими собственными планами и взглядами на жизнь.

— Он мне нравится, — спокойно сказала Алиша. — Я просто не считаю его таким уж подарком.

— Ты права, — отозвалась Роузмэри и легко прикоснулась к ее руке. — Но что ты можешь сделать, чтобы остановить несущийся поезд? А этот явно сошел с рельс. Нам придется только ожидать крушения, чтобы потом собирать обломки.

* * *

Элл и повела Эйприл на короткую прогулку к реке, надеясь встретить миссис Лейсер. Но послеполуденное солнце было еще горячим, угнетающим. Даже вода в реке казалась какой-то густой, и, конечно, никого вокруг не было. Элли позволила собаке немного побегать в траве, а сама стояла, прихлопывая комаров и мошек на потной коже и думая о Бинкле.

Там, в кафе, ей было странно разговаривать с живым, во плоти, человеком, так постаревшим по сравнению со своими школьными фотографиями. В его темных волосах, больших глазах и чересчур полных губах она видела отражение собственных черт Его волосы были подстрижены довольно коротко, и невозможно было понять, вьются ли они, но цвет явно повторял черный цвет ее кудрей.

Эйприл шлепала по воде. Элли облокотилась о дерево и уставилась на мохнатые лапы ели, блестевшие на солнце от влажного воздуха. Когда она впервые увидела фотографии в ежегоднике, то не могла себе представить, чтобы ее взбалмошная мать нашла что-то привлекательное в Бинкле. И все же сегодня, заметив, что при всем его богатстве он легок в общении и проявляет интерес к людям, который кажется искренним, Элли изменила свое мнение. Если он в юности обладал хоть половиной такой уверенности в себе, то наверняка казался привлекательным и мог нравиться.

И по правде говоря, ее набор возможных отцов был совсем невелик Может, сегодня вечером удастся выяснить больше. Вполне вероятно, что Диана влюбилась в кого-то, кто не хотел сниматься или в этот день работал. Да что угодно. И все же Бинкл представлялся наиболее вероятной кандидатурой, и она ощущала странную смесь надежды и тревоги. "Займись делом, Коннор", — приказала она себе. И не двинулась с места. Взглянув через плечо, увидела крышу большого дома и представила себе Блю с руками, обсыпанными мукой, пока он жарит куски курицы для сегодняшнего ужина. Она вспомнила о его просьбе.

Перед тем как высадить Элли, он взял ее за руку. "Сделай мне одолжение", — медленно проговорил он. "Какое?" — "Когда войдешь в дом, не начинай думать обо мне, или о нас, или о чем-то еще, ладно? — Он был серьезен. — Пусть все будет как будет".

Элли тогда кивнула, но как может женщина выбросить такое из головы? Как может хоть кто-то выбросить из головы Блю Рейнарда? Когда он потянулся через сиденье, то приоткрыл рот, и она увидела край его передних зубов и розоватую тень языка, а потом вдруг этот язык оказался у нее во рту, и его волосы касались ее лица, а его палец запутался у нее в кудрях — и все причины, по которым она не должна была его целовать, просто исчезли. Ух!

Целых три дня ее нервы были напряжены до предела и реагировали на все — на каплю воды, упавшую на запястье, на прикосновение травы к босой ступне. Ее сны были горячими и тяжелыми, полными видений сплетенных тел и слившихся губ.

"Прекрати!"

Жара все-таки заставила ее посвистеть Эйприл, и они лениво направились назад по тропинке. Стояла почти гнетущая тишина. Птицы не шевелились на деревьях и не пели. Не колыхалась листва. Даже насекомые затихли.

Это напомнило Элли детство, летние дни, которые, казалось, длились по тысяче лет, и долгие скучные послеполуденные часы в поисках какого-нибудь спасения от жары — у ручья или в глубокой тени деревьев Она подумала, что была ужасно одиноким ребенком и, наверное, Блю был таким же.

Обходя последнюю группу деревьев перед домиком, она заметила Маркуса и Блю, стоявших перед оранжереей. Элли замедлила шаг. Судя по их жестам, они обсуждали какую-то проблему, и Маркус взял лист бумаги, который протягивал ему Блю, потом вытащил из кармана ключи и лениво помахал другу. Блю поднял какую-то коробку и понес ее в оранжерею.

Элли представила себе прохладный, ароматный воздух внутри этого длинного строения, и ноги сами понесли ее прочь от душного домика к оранжерее. К Блю.

Подойдя к двери, она услышала музыку. Остановилась, прислушиваясь. Одно из самых красивых, правда, несколько заигранных музыкальных произведений. Если Элли и сомневалась, стоит ли входить, то эти звуки отмели прочь все ее сомнения. Она открыла дверь и переступила через порог. Музыка охватила ее, печальная и мучительная, удивительно сочетающаяся с этой атмосферой. "Тадж-Махал". Она прошла несколько шагов, но, не увидя Блю, остановилась, чтобы впитать в себя эту необыкновенную гармонию — нарастающие звуки музыки, ослепительную красоту розовых ветвей над головой, приносящую облегчение, прохладу и запах влажной земли и цветов.

Элли подошла поближе к стелющимся побегам розовых и белых орхидей того типа, которые можно увидеть в детских комнатах и за корсажами дам, и попыталась вдохнуть аромат. Они не пахли, но все равно были прекрасны, и она подняла руку, чтобы прикоснуться к одному из цветков.

Внезапно сверху донесся какой-то звук, шипение, которое она не смогла распознать, а потом — дождь посыпался на нее мелкими капельками, освежая раскаленную кожу, увлажняя волосы. Элли подняла лицо, тихо смеясь. Разве бывала она когда-нибудь в подобном месте? Она пошла по тропинке, ныряя под ветки и низкорастущие деревья, по вымощенной гравием дорожке мимо маленьких прудиков с водой медного цвета, окруженных орхидеями в форме пауков, в форме труб и странных, неземных существ. Некоторые были огромными, другие — крошечными, некоторые — красивыми, другие — нет. Наконец сквозь густую зелень она заметила обтянутую джинсами ногу, нагнулась под очередной лианой и уже открыла было рот, чтобы выразить свой восторг. В эту минуту канон закончился, и вокруг воцарилась тишина. Элли чувствовала каждое, свое движение, ясно ощущала, как сгибались ее локти и колени, слышала гул крови в ушах и тихий шум собственного дыхания.