Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

– А я и не думала даже.

Грэйс вскрикнула:

– Хьюберт! Хьюберт, сделай же что-нибудь… – тут ее крики прервались. Казалось, что она потеряла сознание, но не упала.

Четыре машины висели в воздухе футах в восьми над ними бок о бок, и медленно продвигались к огороду Барбары. Там, где они пролетали, вся растительность: ячмень, помидоры, горох, редис, картофель, одним словом все, включая даже мелкие оросительные канавки спрессовывались в однородное ровное покрытие.

Из устья большой канавы вода стала течь на покрытие, тогда одна из машин, отделившись от остальных, проделала другую канаву, идущую вдоль границ свежеутрамбованной площадки, по которой вновь потекла вода, попадая теперь в ручей немного ниже по течению.

Барбара спрятала лицо на груди Хью. Он успокаивающе похлопал ее по спине.

Машина тем временем двинулась вдоль канавы к ее началу и вода вскоре вообще перестала течь.

После того, как сад и огород были превращены в ровную площадку, на нее стали садиться другие машины. Хью не в состоянии был определить, чем они заняты, но за считанные секунды на площадке вырос большой павильон, иссиня-черный и украшенный красными и золотыми узорами.

– Отец! Бога ради, попробуй дотянуться до оружия, – крикнул Дьюк.

У Хью на поясе был его сорок пятый, который он счел наиболее удобным для похода оружием. Руки его были лишь слегка схвачены тем, что держало всех их. Он ответил.

– Не стану и пытаться.

– Неужели ты собираешься вот так просто стоять и смотреть…

– Да, Дьюк, подумай сам. Если мы постоим спокойно, то возможно поживем еще немного.

Из павильона появился человек. Он казалось, был выше двух метров ростом, но выше его делал отполированный до блеска шлем с перьями. На нем был развевающийся плащ красного цвета, расшитый золотом. Могучий торс его был обнажен под плащом, а на ногах обуты черные сапоги.

Остальные носили черные плащи с красно-золотыми нашивками на правом плече. У Хью создалось впечатление, что этот человек (а в том, что он является предводителем этих людей, сомневаться не приходилось) – что он некоторое время переодевался в свое официальное платье. Хью немного приободрился. Они были пленниками, но раз глава захвативших их людей удосужился переодеться, до того, как допрашивать их, значит они были важными пленниками и возможно переговоры принесут какие-нибудь плоды. Хотя, может быть, и нет.

Но его уверенность подкреплялась еще и выражением лица человека. Оно было добродушно-высокомерным, а глаза были блестящими и веселыми. У него был высокий умный лоб и массивный череп, он выглядел умным и осторожным. Хью не мог определить, к какой расе тот относится. Его кожа была коричневой и блестящей. Но рот только отдаленно напоминал негроидный, нос, хотя и широкий, имел горбинку, а черные волосы были волнисты.

В руке он держал небольшой стержень.

Он приблизился к ним и дойдя до Джо, остановился, как вкопанный. Затем отдал стоявшему рядом с ним человеку какой-то негромкий приказ.

Джо выпрямился и согнул ноги.

– Благодарю вас.

Человек сказал что-то Джо. Джо ответил:

– Прошу прощения, но я не понимаю.

Человек снова что-то сказал. Джо беспомощно пожал плечами. Человек улыбнулся и поднял ружье Дьюка. Он неуклюже повертел его, рассматривая, и Хью забеспокоился, что оно может выстрелить.

Однако, было похоже, что он кое-что понимал в ружьях. Он передернул затвор, дослал патрон в ствол, приложил ружье к плечу и выстрелил в направлении ручья.

Выстрел прозвучал оглушительно, а пуля просвистела рядом с головой Хью. Человек широко улыбнулся, передал ружье своему сопровождающему и подойдя к Хью и Барбаре, протянул руку, очевидно желая дотронуться до ее живота.

Хью оттолкнул его руку.

Тогда почти незаметным движением, и совершенно беззлобно, высокий человек отвел руку Хью своим стержнем. Это был даже не удар, с такой силой он не убил бы и мухи.

Хью вскрикнул от боли. Его рука горела, как в огне и была полностью парализована.

– О, боже!

Барбара тревожно сказала:

– Не нужно, Хью. Он не собирается причинить мне вред.

Это действительно было так. С абсолютно безличным интересом, с каким ветеринар мог бы ощупывать беременную кобылу, высокий человек ощупал живот Барбары, затем приподнял одну из ее грудей, а в это время Хью исходил бессильной злобой, не будучи в силах помочь своей возлюбленной.

Человек, наконец, закончил свое обследование, улыбнулся Барбаре и погладил ее по голове. Хью попытался забыть о боли в руке и медленно сосредоточился на когда-то изучавшемся им языке.

– Ви говорите по-рюсски, гаспадин?

Человек взглянул на него, но ничего не ответил.

Барбара спросила:

– Шпрехен зи дойч, майн херр?

Тот только улыбнулся. Тогда Хью окликнул сына:

– Дьюк, попробуй испанский!

– О'кей. Хабла устед эспаньол, сеньор? – никакого ответа.

Хью вздохнул.

– Кажется, мы исчерпали наш запас.

– Мсье, – вдруг произнес Джо, – эс се ву парле ля ланг франсе?

Человек обернулся.

– Тьен?

– Парле ву франсе, мсье?

– Ма ви! Ву эте франсе?

– Но, но! Же вуи америкен. Ну сомм ту америкен.

– Импоссибль!

– Се ра, мсье. Же ву ен ассюр. – И Джо указал на опустевший флагшток.

– Ле Этате-Юнис де ль Америк.

Далее за разговором следить стало трудно, так как обе стороны углубились в дебри ломаного французского. Наконец, они остановились и Джо сказал:

– Хью, он попросил меня… приказал мне… пойти с ним в палатку и говорить там. Я попросил его сначала освободить вас всех, но он ответил «нет». Вернее, даже: «Нет, черт возьми».

– Тогда попроси его освободить женщин.

– Попробую, – Джо сказал человеку какую-то длинную фразу. – Он говорит, что беременная женщина – Барбара – может сесть на землю. А «жирная» – он имеет в виду Грэйс – должна пойти с нами.

Все трое отправились в павильон. Барбара обнаружила, что может сесть и даже вытянуть ноги. Но Хью невидимые путы держали по-прежнему надежно.

– Отец, – с тревогой в голосе сказал Дьюк, – это наш шанс, пока рядом нет никого, кто понимал бы по-английски.

– Дьюк, – устало ответил Хью, – ты разве не понимаешь, что все козыри у них на руках? Я думаю, что мы останемся в живых до тех пор, пока не надоедим ему – и ни минутой дольше.

– Так ты, значит, даже не хочешь попытаться оказать сопротивление? А как же тогда насчет той чепухи, которую ты так любил нести – о том, что ты свободный человек и всегда собираешься оставаться им?

– Значит, это на самом деле была чепуха, – презрительно сказал Дьюк.

– Ну, что ж. Я, со своей стороны, ничего не обещаю. Только скажи мне, отец, каково это – испытать чью-то власть над собой, а не пользоваться властью над другими?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});