Три дикаря для попаданки - Ольга Дашкова

еще как будут. Они ведь дикари. Ее неуправляемые дикари, и всегда берут то, что хотят.

Под ладонями крепкие плечи Кая, его гладкая и теплая кожа, он мнет грудь, немного больно, но все равно невыносимо приятно. Лиза кусает губы, теперь передней голый Арон, его член возбужден, он проводит по стояку несколько раз рукой.

– Кай, больно…а-а-а-а-а…боже мой…а-а-а-а.

Грей проникает в нее двумя пальцами, Лиза сама оседает на них, хочется большего, ноги совсем не держат. Голова идет кругом, она хочет их, течет и стонет, готовая принять каждого.

Воздух становится тяжелым, Арон наблюдает, как девушка стонет под ласками его братьев, как Кай нежно облизывает затвердевший сосок, замечая, что грудь стала больше. Его член сочится предсеменем, подрагивает, яйца поджаты и налиты спермой. У них не было соития ни с одной женщиной крепости много дней и ночей, даже тех наложниц, что были, он выгнал.

– Я так хочу тебя. Мы все хотим.

– Да…да-а-а-а-а-а…пожалуйста.

Лиза сама не знает, чего просит, но она так остро нуждается в них. Дрожит всем телом, когда Грей наконец входит в нее сзади, прогибает спину, цепляется за Кая. Ей хватает всего несколько глубоких толчков, она кончает как голодная, не кричит, а утробно стонет.

Грей, удерживая девушку за бедра, продолжает входить, чувствует, как она сжимает его изнутри, как омывает его член влагой. Кончает следом, давая ей большую порцию теплого семени.

Лиза не поняла как, но уже оказалось, что лежит на спине, на своем стареньком диване. Между ее широко разведенных ног Кай, Арон стоит рядом.

Девушка облизывает губы, стонет, когда Кай начинает, так же как Грей, медленно и глубоко входить в нее. А член Арона оказывается прямо у ее лица, такой огромный, с набухшей бордовой головкой, Лиза сама тянется к нему, слизывая выступившую влагу, берет глубже.

Через несколько минут она кончает снова, уже на члене Кая, принимая его сперму, захлебываясь эмоциями, сгорая в огне своего греха. Ей кажется, что сил уже нет и она сейчас умрет от удовольствия, но Лизу вновь поднимают, переворачивают на живот, ставя на колени.

Резкий толчок, Арон заполняет ее до самого основания, растягивая огромным членом, насаживая на себя. Перед глазами алая пелена, мышцы напряжены, сердце выламывает ребра. Внутри их избранной семя его братьев, оно горячее, омывает его член, а Арон, делает жесткие толчки, проникая грубо, по самые яйца.

– Не могу больше, не могу…нет…боже мой.

Лиза заваливается набок, колени дрожат, ее вновь колотит уже третий по счету оргазм, по щекам текут слезы, сейчас ее тело –сплошной оголенный нерв.

– Тихо, тихо, малышка, иди ко мне, иди.

Грей аккуратно тянет Лизу на себя, укладывая на груди, Кай рядом, убирает волосы с лица, стирая слезы.

– Здесь очень неудобно и узко, нужно лечь на пол, Кай, найди пару шкур, чтоб было мягко. И что это такое? – Арон берет в руки узкую пластиковую палочку, их здесь несколько, на каждой по две красные одинаковые полоски.

– Может, это какая-то магия или…

Арон замолчал, вновь посмотрел на обнаженную девушку, ее дыхание было ровное, взгляд перешел на шею, грудь, живот.

– Ты тоже это понял? – Грей задал вопрос.

– Что?

– Ничего, не буди ее, пусть отдохнет.

Грей провел пальцами по лицу Лизы, улыбнулся, эта девушка из другого мира была невероятной, но именно она укротит нрав его старшего брата, как только он узнает ее тайну. Сам он уже догадывался о ней, и Кай тоже.

Глава 42

– Лизочка, деточка, как твои дела? Ой, что-то так на сердце неспокойно, сон сегодня страшный снился.

Лиза кашлянула, провела по запотевшему зеркалу ладонью, с волос стекала вода, щеки горели румянцем. Зацелованные губы, на шее два отчетливых засоса, а в глазах лихорадочный блеск.

Эту ночь и утро девушка провела совсем иначе, даже стыдно вспоминать.

– Все хорошо, Маргарита Павловна, не волнуйтесь, со мной все в порядке. Я больше переживаю, как вы там без меня, июнь такой сложный месяц, много работы, студенты, закрытие сессии.

Лиза действительно переживала за работу и коллег, после всех событий ее сначала отправили на больничный, потом в отпуск. Как там ее библиотечные «динозавры» справляются без нее? Было даже немного стыдно, но все, что происходило сейчас, заставляло забыть обо всем на свете.

– Хорошо, Лизочка, отдыхай и набирайся сил, мы все ждем тебя.

– Спасибо, Маргарита Павловна, всего хорошего.

Лиза убрала телефон в карман халата, что висел на вешалке, вновь посмотрела на себя в зеркало, вздохнула, по телу прошла дрожь. То, что было ночью, снова не поддавалось объяснению, кажется, она потеряла сознание от удовольствия, когда ее брал Арон, а потом заснула в объятиях Грея. Или это был Кай?

Все бы показалось вновь эротическим сном, но утром Лиза проснулась на полу, на разбросанных одеялах, подушках, вещах, укрытая лишь пледом, а рядом Кай. В теле болела каждая мышца между ног влажно, в голове вспыхивали эротические картинки.

– Как вы здесь оказались? Что произошло?

– Мы так долго тебя искали, Арон чуть не убил Хильду, хотели уже отправляться за Сумеречную долину, но ведьма что-то там наколдовала, мы увидели тебя. Но впустила в свой мир ты нас сама.

– Я сама?

– Да, своей силой. Грей говорит, ты сама не знаешь о ней.

Парень аккуратно взял ее руку, повернул, указывая на лилию, а потом так просто поцеловал, что Лиза растерялась.

А затем он целовал снова и снова, девушка рассыпалась на осколки блаженства под его ласками, утопая в нежности. С младшим из трех Великих Гуров было именно так, море нежности, мягкого напора, когда Грей делал все более уверенно, а Арон, вот с ним было сложнее всех. Он не принимал отказов, а когда был с ней, хотелось его убить и отдаться полностью.

Они такие разные.

Кай брал ее прямо на полу, не скрывая своего желания. Рядом с этой девушкой ему хотелось любить, целовать, говорить, как она ему дорога, что она ЕГО.

– Люблю тебя,– Кай чувствовал, как Лиза дрожит в его руках, внутренние мышцы сокращаются на его члене, принимая его сперму.

Он не мог сдержать себя, чтоб не обладать, ведь она так манила его.

– Любишь?

– Я слышал лишь от Кары о любви, о том, как наши отцы любили мать, о том, как дорожили ей и были убиты горем после ее смерти. Но я уверен,